Джулия Вольмут
Искупление страстью

© Вольмут Д., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

В книге присутствуют описания насилия, а также постельные сцены, тематика БДСМ и серая мораль.

Плейлист

The Neighbourhood – Daddy Issues

Lana Del Rey – Off to the Races

Melanie Martinez – Teacher's Pet

The Weeknd – Blinding Lights

Black Lab – Gravity

The Neighbourhood – How

Childish Gambino – II. Zealots of Stockholm (Free Information)

The Doors – The End

Пролог

Астрид Дэвис

– Подбросим монетку?

Его голос звучал хрипло.

Я поправила очки указательным пальцем и притихла, обдумывая ответ. Отвлекающий маневр? Дерек Ричардсон не из тех, кто прибегает к уловкам, ведь он легко добивается желаемого. Так почему предлагает мне выбор?

Мы ехали на стареньком «Шевроле». Дерек мог наврать, что у нас заглох мотор, остановиться и отобрать у меня револьвер, но решил сыграть честно. Я медлила, и Дерек убрал одну руку с руля, чтобы достать из кармана брюк цент. Металл сверкнул на солнце.

– Орел или решка?

Я поерзала на сиденье и сдула с лица прядь каштановых волос.

Орел или решка? Звучит честно.

– Думай, – снисхождение отлично сочеталось с его нью-йоркским акцентом. – И отдай пистолет. В нем нет патронов.

Нехотя передав ствол, я будто лишилась руки: привыкла сжимать ребристую рукоять те полчаса, пока мы в дороге. Да, без патронов револьвер бесполезен.

Дерек кинул оружие на приборную панель.

Мне не следовало восхищаться тем, как он держался, тем более я знала, зачем мы ехали сквозь леса Миннесоты, но я восхитилась. Хладнокровен, как и всегда. А я? Меня чертовски трясло.

Когда автомобиль затормозил у тротуара, я огляделась. Улица пуста, словно мы приехали в город-призрак. Но в Луксоне всего лишь раннее утро. Я плохо спала: боялась, Дерек уедет без меня, поэтому смотрела на город сонными глазами. Ветер кидал в лобовое стекло листья, дома напоминали картонные коробки, а лужайки идеально подстрижены. Сказка с рекламного буклета.

Я фыркнула.

– Орел? – Дерек воспринял мою реакцию как нетерпение. Он стиснул монету между пальцами. – Или решка?

Пятьдесят на пятьдесят, неплохие шансы. Но если подключить женскую интуицию, то все семьдесят.

– Орел. Кидать буду я.

Дерек рассмеялся. Его не проведешь. «Женская интуиция» равно хитрость, а я умело мухлюю. Черт. Дерек слишком хорошо меня знает. Что же делать? Мне необходимо выиграть!

Конечно, монету он не отдал, посмотрел на себя в зеркале заднего вида и нарочито медленно пригладил черные волосы. Из груди вырвался смешок: даже на грязное дело он надел белую рубашку, повязал галстук и сбрил щетину. На убийство как на праздник.

На убийство.

– Кидай.

Он положил монету на большой палец и подбросил. Я зачарованно следила: цент взлетел в воздух и, словно в замедленной съемке, упал на широкую мужскую ладонь. Вроде бы орел…

Дерек поймал монету. Спрятал в кулаке. Я выругалась, а Ричардсон неодобрительно прищурил глаза – бесстрастные и свинцовые, как пули в бардачке. Мои глаза из карих наверняка стали черными.

Ну и? Я проиграла? Следом мысль: «На хрен его игру. Я успею!»

Просчитывая в уме траекторию: левой рукой схватить револьвер, правой открыть бардачок, забрать патроны, открыть дверцу… я не сразу заметила – Дерек разжал ладонь. Решка.

– Вот так неудача, Астрид.

Вздрогнув, я позабыла про изначально провальный план. Не имеет значения, что выпало на монете, верно? Выбор всегда был иллюзией. Все предрешено такими, как он. Револьвер насмешливо блестел на приборной панели. Я закрыла глаза и смирилась с поражением.

Вот так неудача, Астрид.

Забавно. Такую же фразу профессор Дерек Ричардсон сказал мне, когда мы впервые встретились в коридоре университета.

I часть. Нравственность

Глава 1

Астрид Дэвис

Бр-р… Холоднее, наверное, только на Аляске, мать ее. И уж точно холоднее, чем в городе, из которого я приехала. Меньше двух часов на автобусе, а температура опустилась градусов на десять. Университет Берроуз – заколдованное место. Надеюсь, я попаду в Гриффиндор^[1]. Но сначала нужно понять, в какую сторону идти… и не умереть от обморожения!

Я стиснула чемодан, а вторую ладонь поднесла ко рту, пытаясь согреть пальцы горячим дыханием. Потертая джинсовка и тонкие гетры не спасали от ветра. Сарафан с этикеткой «шерсть» также вызвал сомнения: впредь я не доверяю секонд-хендам. Ступни и вовсе заледенели, я постучала по асфальту носами потертых кроссовок.

Но самое ужасное – запотели очки. Сквозь туман я пыталась разглядеть кампус университета, и задача казалась невыполнимой. Кого я обманываю? Будь у меня отличное зрение, я бы все равно потерялась: все новое и… столько пространства. В какую сторону идти?

Я бросила чемодан на тротуар, протерла очки рукавом и вернула их на место, а прислонив ладони к щекам, выдохнула облако пара.

– Спокойно, – прошептала. – Спокойно! Соберись!

Это моя единственная возможность получить образование. Нельзя упустить шанс из-за топографического кретинизма.

– Лабиринт… Не кампус, а проклятый лабиринт!

Автобус уехал двадцать минут назад, а я так и стояла на аллее.

Я мечтала поступить в университет, радовалась стипендии, выбрала предметы для первого – общего гуманитарного – семестра, распечатала карту… Но все здания казались одинаковыми, словно я в мире «Симс»^[2], а у игрока отсутствует фантазия. Если верить информации с сайта, на территории кампуса учебные корпуса, несколько коттеджей-общежитий, стадион и кофейня. Университетский городок для меня словно другая планета, которую предстоит изучить. Не то что Луксон. Я знаю его как свои пять пальцев. Да, там есть школа, церковь, библиотека и полицейский участок, но Луксон все равно трудно найти на карте, он слишком мал по меркам штата Миннесота. Пригород пригорода. Забытое богом место.

Я помотала головой, отгоняя воспоминания. «Ты туда не вернешься, Астрид», – напомнила я себе и воодушевилась. Только вперед, как говорится. Обещаю, что привыкну к холоду, большой территории и учебной нагрузке даже ценой павших в бою нервных клеток. Главное, в воздухе не пахнет жженными покрышками, а на лавочках не спят пьяницы.

Университет Берроуз – это небольшой старинный вуз на Среднем Западе США, в штате Миннесота. Славится свободными взглядами и уважением к личному пространству студентов. Но сейчас мне хотелось встретить стереотипную активистку, которая с энтузиазмом рассказала бы мне, как здесь все устроено. А главное, проводила бы до комнаты.

– Пойти в ту сторону? – Я посмотрела на одноэтажную кофейню. – Или в ту? – Там виднелась крыша одного из учебных корпусов. – Нет, сюда. – На центральной площади шумел фонтан. – Черт. Черт. Черт.

Мое бормотание прервал мужской голос:

– Помочь?

«Активистка» оказалась парнем с приятным тембром.

– Только приехала? – вновь окликнул меня спаситель.

В ответ я закивала, и очки чудом не свалились с носа. Одной рукой я убрала от лица светло-каштановые волосы, а другой подняла и сжала ручку чемодана. Вскинув голову, я посмотрела на широкоплечего блондина. Его спортивный бомбер, футболка-поло и модные джинсы явно кричали: «Жизнь любит этого парня!»

По мне же было видно, что я приехала за лучшей долей: красно-черный сарафан я носила последние два года, кроссовки и того дольше, а джинсовку мне подарила подруга. Оставалось радоваться, что одежда выглядела опрятно, иначе бы я провалилась сквозь землю. Радовалась я и тому, что перестала расти: была худой и чуть ниже среднего роста.

Блондин с сочувствием улыбнулся. Нет, жалеть себя не позволю.

– Мне нужно в общежитие. Я первокурсница, недавно приехала, – объяснила, словно он не понял это по чемодану и растерянному виду.

– Как тебя зовут? Я Лиам и год назад был таким же.

– Звучит будто мы на встрече анонимных алкоголиков. Я Астрид.

– Скорее анонимных потеряшек. – Он пожал мою ладонь.

Так мы и познакомились. Девушка из провинции и парень из богатой семьи. Я получила стипендию, ему учебу оплатили родители. Нам по девятнадцать лет, ведь он, в отличие от меня, не пропустил год. Я и Лиам стали бы хорошей парой. Он красивый и воспитанный, как принц из сказки, а я миленькая и неординарно выгляжу, как куколка из коллекции «Братц», только голова у меня поменьше. Вот бы я влюбилась в Лиама, выучилась манерам и проводила уикенды в его загородном доме…

– Библиотека, – показал Лиам. Мы закинули вещи в холл коттеджа (оказывается, идти было минут десять) и прогуливались по кампусу. – Бываю среди книг редко, мне ближе спортзал и стадион. А тебе понравится.

Я заглянула в просторное помещение. Женщина в белой кофточке стрельнула взглядом в нашу сторону и вернулась к заполнению документов. Пахло книгами и пылью. Вглубь уходили длинные ряды стеллажей, а на столах из темного дерева стояли компьютеры и лампы в зеленых абажурах – ничего общего с ветхой библиотекой из трех книжных полок в Луксоне.

– Мне понравится библиотека, потому что я ношу очки?

Люблю книги. Не люблю, когда мыслят стереотипами.

– Потому что у тебя умный вид! – Лиам засмеялся. – Какую специальность будешь изучать?

В библиотеке мы не задержались, отправились исследовать один из учебных корпусов. В здании было пусто и тихо: студентам не подобает разгуливать по коридорам вне учебного времени. Я шла впереди, трогая пальцами стену – новенькая, гладкая краска. В школе стены были облупленные, шершавые. Я мотнула головой. Хватит проводить параллели, хватит вспоминать прошлое.

Я повернулась к Лиаму и ответила на его вопрос:

– Буду изучать журналистику и психологию, чтобы вести интересные расследования и узнать все твои секреты.

Ого! Он испугался, побледнел. На секунду я ощутила гордость: умение убедить – хорошее качество для журналиста. Но когда проследила за взглядом Лиама, то поняла, что дело вовсе не во мне.

Из кабинета к нам навстречу вышел мужчина. Его черные волосы лежали на левую сторону, а глаза напоминали о льдах где-то в Арктике: такие же холодные, но серого оттенка.

– Профессор Ричардсон? – удивился Лиам.

– Что вы здесь делаете, Джонсон?

Профессора в университете всегда ассоциировались у меня с брюзжащими стариками, но Ричардсону едва больше тридцати. У него высокие скулы, тонкая полоска-шрам на нижней губе и хороший вкус в одежде: он был одет в белую рубашку и черные брюки, его ботинки идеально начищены, а шею обхватил бордовый галстук. Ричардсон выше и стройнее Лиама. Прямая осанка, жилистые руки. Я бы приняла профессора за аспиранта, проходившего в Берроузе практику, но Лиам вряд ли перепутал звание и, видно, побаивался Ричардсона.

– Разве занятия начались, Джонсон?

– Нет, – Лиам растерянно помотал головой, – показываю университет первокурснице. Астрид.

Я вздрогнула, когда Лиам назвал мое имя.

Или потому, что профессор перевел взгляд на меня? Смотрел снисходительно, как старшие по званию смотрят на младших. Но страха я не испытывала. Только жар на щеках и волнение… оно усиливалось. Что со мной? Что со мной?! Ощущения новые. Неизведанные.

Я попыталась улыбнуться, но губы не слушались.

– Первый день в Берроузе и уже столкнулись со мной? Вот так неудача, Астрид. – Наверное, он шутил, но его слова звучали угрожающе, лицо же было непроницаемо, а в глазах скука.

Ричардсон пошел прочь вдоль коридора, оставив после себя шлейф: ваниль и древесные ноты. Сладость и терпкость. Словно кто-то ест лакомство в лесу после проливного дождя. Мне бы хотелось вдохнуть этот головокружительный аромат снова.

Я подошла к закрытой двери и прочитала табличку: «Дерек Ричардсон. Профессор зарубежной литературы». Его предмет есть в моем списке для первого учебного семестра, а мое состояние в присутствии профессора уже далеко от нормы. Отличное начало, Астрид.

Встреча с Дереком Ричардсоном изменила атмосферу маленькой экскурсии, и, не сговариваясь, я и Лиам свернули к выходу из корпуса. До дверей мы брели в тишине. Лиам тоже чувствовал смущение, будто мы делали что-то противозаконное? Профессор умеет испортить веселье.

– Местный Северус Снейп? – спросила я, когда мы вышли на улицу.

Прохладный ветерок остудил щеки, и я снова могла говорить без кома в горле. Лиам тоже оживился. Он дернул широкими плечами и ответил:

– Строгий, дотошный. Всего третий год преподает, а ведет себя… Да, ты права. Он местный Северус Снейп. Но пусть у тебя умный вид, как у Гермионы Грейнджер, о фанфиках забудь.

Я вспыхнула. Моя симпатия так очевидна?

– Значит, у него доброе сердце! – Я попыталась разрядить обстановку, но по унылому виду Лиама поняла – вышло не очень.

Мы сели на край каменного фонтана, и под журчание прозрачной воды я поинтересовалась:

– Девушкам он тоже грубит? Или студентки без ума от профессора Ричардсона? Он молод… – Я чуть не добавила «и красив», но вовремя поняла, как бестактно прозвучит оценка внешности в разговоре с парнем.

Лиам скрестил руки на мускулистой груди: футболка угрожающе натянулась. Он сощурился от лучей дневного солнца и наконец произнес:

– Конечно. Но студенткам нравятся футболисты, с ними проще, а этот… – Лиама все равно задел мой интерес. Вдруг он повеселел: – Одна девчонка пыталась закадрить Дерека Ричардсона: заваливала предмет, задавала глупые вопросы. Все, чтобы услышать фразу, – он изобразил нью-йоркский акцент: – «Останьтесь после занятий».

Лиам замолчал, а я заерзала на бортике – интересно!

Мы сидели в тишине, разглядывая монетки на дне фонтана: кто-то кинул один цент, кто-то пять. Наконец я не выдержала:

– Расскажи, что было дальше!

– Ничего. Ходила счастливая, а потом… Никто ее больше не видел.

Я напряглась.

– Ну и лицо, Астрид! – Лиам засмеялся. – Она ушла из университета. Думаю, ничего не вышло и ей стало стыдно ходить к Ричардсону на лекции. Разные слухи были… Знаешь, девчачьи сплетни.

Меня ошпарила мысль, что я хотела бы оказаться на месте студентки, которой Дерек Ричардсон оказывал знаки внимания. Впервые в жизни я почувствовала что-то серьезнее мимолетной симпатии. Не влюбленность, нет. Влечение. Брюнет в элегантной одежде, рассуждающий о Шекспире и Бальзаке, слишком идеален для реального мира, поэтому мечтать о нем можно без последствий, как о кинозвезде. И мне вновь захотелось испытать то приятное чувство: пылающие щеки, сбитое дыхание.

В подростковом возрасте мне никто не нравился: ни знаменитые актеры, ни соседские мальчишки. Да, с некоторыми ребятами было весело, но я не испытывала тех эмоций, о которых пишут книги. Может, потому что в моем городе не было привлекательного профессора зарубежной литературы.

После долгой поездки хотелось спать, но я планировала разложить вещи и структурировать план на завтрашний – первый учебный! – день. Поэтому направилась на поиски кофе. Без кофеина я не могла нормально функционировать – это все влияние Пат и ее воспоминания о «Старбаксе». Нам в Луксоне оставалось довольствоваться самодельным капучино.

На карте была отмечена единственная кофейня в кампусе. Указатели помогли найти одноэтажное здание из темного кирпича рядом с дальним учебным корпусом. Аромат кофейных зерен и выпечки убедил: я иду в верном направлении. Когда я подошла, то разглядела на окне чашку и надпись «У Кацика». Звучит… странно. И не особо аппетитно.

Внутри кофейня напоминала уютную гостиную: панорамные окна, лампы на подоконниках, ковры на полу, диваны и кресла по углам. Атмосферу дополнял приглушенный джаз из колонок. Я представила, что буду приходить сюда, готовиться к лекциям, делать домашнюю работу – хорошая альтернатива библиотеке.

К напитку бариста дала мне печенье.

– Что за интересное название? – не смогла я сдержать любопытства.

– Ты хотела сказать чудно́е? – Блондинка за прилавком хихикнула. – Генри Кацик, словацкий бизнесмен. Открыл кофейню в родном городе Зволене и постепенно расширил сеть. Но успеха, как видишь, не сыскал. – Бариста беззлобно усмехнулась. – Я уже привыкла пояснять всем название.

– Кофейня в университетском городке – весьма успешно, – заметила я и откусила печенье – м-м-м, миндальное. – Он молодец. У нас в Луксоне тоже есть несколько амбициозных владельцев общепита.

– Где-где? – Бариста прищурилась, и на ее круглом лице сверкнул румянец. – Это где-то… в Миннесоте?

Я была готова, что о моей дыре никто не знает, поэтому махнула рукой:

– Ага! Не буду отвлекать, увидимся.

– До встречи! – Она занялась следующим заказом.

Я отошла на пару шагов от прилавка, сделала глоток. Второй, третий, и даже запотевшие стекла очков не испортили удовольствия от долгожданного напитка. Ароматный капучино с ореховым сиропом постепенно вернул меня к жизни. Впервые за день я расслабилась…

Вдруг кто-то толкнул меня, направляясь к кассе, и стакан чудом не выскользнул из рук, но капли кофе украсили рукав джинсовки. Вот дерьмо! Прежде чем подумать о студентах, спешащих по своим делам в последний свободный день, я крикнула:

– Смотри, куда прешь, мать твою! Разуй глаза! – Грубить и защищаться. Нападать первой. Только так можно было выжить в Луксоне.

Парень проигнорировал. Он позвал бариста и что-то показал ей на экране телефона. Урод! Я отряхнула рукав и собралась пойти в общежитие, но взгляд стальных глаз словно прибил мои ноги к полу.

Дерек Ричардсон сидел на табурете у окна: помешивал ложкой кофе, держал в руках газету и… смотрел в мою сторону.

– Профессор?

Все, что удалось сказать.