Колледж был широкими вратами в будущее для молодежи, заслуживающей этого; а если один или два человека видят в этих вратах скорее опасность, чем открывающуюся перспективу, – жаль, конечно, но на строителях врат это никак не отразится.
«Как в монастыре, – сказала Нэш вчера утром. – Нет времени подумать о внешнем мире». И это было правдой. Мисс Пим видела их распорядок дня. А накануне вечером, когда все шли на ужин, она видела, что обе дневные газеты лежали на студенческом столе нераскрытыми. Но ведь женский монастырь – это мирок не только узкий, но и очень спокойный. Без соперничества. Уравновешенный. А в этой сверхбеспокойной, дико напряженной жизни не было ничего от монастыря. Разве только погруженность в собственный мир, узость.
Да и был ли так уж узок этот мир, думала мисс Пим, с интересом глядя на собравшихся в гостиной. Если бы это был колледж иного типа, собрание было бы более однородным. В научном колледже оно состояло бы из ученых, в теологическом – из богословов. А в этой длинной прелестной комнате с ее красивыми вещицами, мебелью, обитой вощеным ситцем, с ее высокими распахнутыми окнами, из которых лился вечерний воздух, наполненный запахами травы и роз, в этой комнате встретилось много миров. Мадам Лефевр, элегантно откинувшаяся на софе стиля ампир и курившая желтую сигарету в зеленом мундштуке, представляла театральный мир, мир грима, искусства и искусственности. Мисс Люкс, прямо сидевшая на жестком стуле, представляла академический мир, мир университетов, учебников и дискуссий. Юная мисс Рагг, разливавшая кофе, являла собой мир спорта, где занимаются физической работой, соревнованиями и не очень-то размышляют. А вечерняя гостья, доктор Энид Найт, одна из приглашенных, была из медицинского мира. Иностранный мир не присутствовал: Сигрид Густавсен вместе со своей матерью, не говорившей по-английски, удалились к себе, где они могли бы поболтать по-шведски.
Все эти миры собрались, чтобы сотворить нечто цельное – Окончившую Студентку; так что курс обучения никак нельзя было назвать узким.