Моим дорогим родителям, Уильяму и Анне, чья любовь не знает границ

Joseph J. Moreno

Acting Your Inner Music

Music Therapy and Psychodrama

Barcelona Publishers

Перевод с английского М.Ю. Кривченко

© Joseph J. Moreno, 2005

.

предисловие

Только ты знаешь, что в твоем сердце.

«Песнь Шоны», Зимбабве

Я начал объединять техники музыкальной терапии и психодрамы в середине 1970-х годов. Еще в 1960-е годы мы с Я.Л. Морено обсуждали идеи таких практик; он был чрезвычайно восприимчив к новым возможностям, далек от оценки своей работы как некоего культурного монумента в его изначальной форме, открыт новым направлениям и движениям. Он приветствовал творческое мышление и активно поддерживал новые направления, техники и нетрадиционные методы применения психодрамы. Я же всегда считал психодраму гораздо более значимой, чем просто терапевтический метод для решения проблемных ситуаций. Психодрама имеет гораздо большую значимость как путь к творческому жизненному подходу, который может быть полезен всем людям.

Важнейшей целью психодрамы является развитие способности к спонтанному и творческому выражению, которая часто ослаблена у тех, кто страдает от серьезных эмоциональных проблем и стремится замкнуться в себе. В этом есть определенная ирония: в то время, когда человек борется с серьезной проблемой, когда ему наиболее важны целительные внутренние ресурсы спонтанности и творчества, именно тогда этот потенциал задействован минимально. В таких случаях психодрама может сыграть особую роль, чтобы помочь открыть доступ к этим ресурсам и наилучшим образом их использовать.

Более того, лишь немногие могут постоянно функционировать на своем оптимальном уровне спонтанности и креативности. Участие в психодраме в любое время в любом качестве: активное участие как протагониста, или в роли вспомогательного «я», или просто как вовлеченного наблюдателя, который может извлечь урок из опыта протагониста, – все будет полезно в любой момент жизни. И если необходимо дать единственное обоснование для интеграции музыки и других видов искусства в психодраме, то оно состоит в том, что эти дополнительные возможности могут повысить воздействие психодраматического опыта и максимизировать способности участников к спонтанности и творчеству.

Стать делателем

Нижеследующая невымышленная история прекрасно иллюстрирует основные психодраматические идеи о спонтанности и творчестве.

Это случилось в канун Нового года несколько лет назад, в переполненном ресторане в Нью-Йорке. За столом сидели Якоб Леви Морено; мой отец Уильям Морено (брат Якоба Леви); актер Уолтер Клавун, который в молодые годы был связан с психодрамой, и др. Они все больше и больше выражали нетерпение и раздражение, потому что официанты были так перегружены работой и рассеянны, что совершенно не реагировали на их призывы. Все были голодны, но еды на столе не было, и даже заказ сделать не удавалось.

Наконец Клавун, актер, который обладал великолепными навыками общения, задержал одного из официантов. Предусмотрительно всучив ему стодолларовую банкноту, он начал переговоры о еде и обслуживании. Пока длились эти переговоры, реальность оставалась неизменной – ни еды, ни обслуживания. В это время без всякого объяснения мой отец поднялся из-за стола, пошел прямо на кухню, наполнил большой поднос едой и поставил его на столик, обслужив голодную и благодарную компанию.

В ответ на это Якоб Леви воскликнул: «Вот в чем разница. Клавун – актер, а Уильям – делатель!»

Вывод состоит в том, что всем нам надо стать «делателями», т. е. не тратить слишком много времени на переговоры и обдумывание, но делать, действовать, выбирать лучшие из тех возможностей, которыми мы располагаем. Это не всегда может гарантировать желаемый результат, но это означает, что мы будем жить полной жизнью, по-настоящему откликаясь на текущий момент, в гармонии с библейским золотым правилом, которое побуждает нас «делать» что-то для других, не просто отзываться, но и предпринимать позитивное действие.

Как-то раз я проводил запомнившуюся мне сессию, которая иллюстрирует идею о том, что инсайты в психодраме, полученные через «делание», часто помогают прийти к гораздо более глубоким уровням понимания, чем те, что получены из предположений, пришедших изнутри и не проверенных действием.

Протагонистом на этой сессии была молодая женщина, состоящая в романтических отношениях, которые высоко ценила. Единственным изъяном в них, по ее мнению, было ее беспокойство о развитии этих отношений, поскольку ее молодой человек был не способен четко представить себе их совместное будущее.

Сначала мы исследовали несколько репрезентативных сцен их взаимоотношений, в которых она и ее молодой человек (его играл участник – один из вспомогательных «я») спорили насчет этого критического вопроса. Участник очень хорошо играл роль молодого человека, выражая свое мнение примерно так:

«Но… откуда такое давление? Почему мы не можем просто ценить то, что у нас есть сейчас, и наслаждаться этим? В чем твои проблемы?»

Этот довод казался правильным, и протагонист подтвердила, что именно так обстоят дела в ее общении с парнем. Он имеет противоположное мнение о том, чего хочет она, а она хочет ясного будущего со свадьбой как вершиной планов.

В следующей сцене я отвел участника – вспомогательное «я», играющего молодого человека, – в сторону и попросил его переиграть ту же сцену свидания, только на этот раз дать ей все, что, как она говорит, ей нужно от него. Когда он вернулся на сцену, он трансформировался полностью. Он говорил примерно так: «Я подумал о нас с тобой – я был полным дураком. Ты – это лучшее, что у меня есть, и я не хочу терять тебя. Давай не будем откладывать. Хочу, чтобы мы поженились прямо сейчас. Может быть, мы сделаем это уже завтра!»

Однако радостного отклика протагониста, как можно было ожидать, не последовало; она вдруг пришла в полнейшее замешательство, покраснела, ее ответ был таков: «Завтра? Не слишком ли быстро? К чему такая спешка?»

В этой сцене, получив все, что, как она думала, ей хотелось, она была вынуждена осознать, что желанная для нее цель оказалась совсем не тем, чего ей в итоге хотелось. Ей было легко проецировать собственную амбивалентность в отношениях на своего партнера, и, выбрав отношения с таким человеком, который сам не мог определиться, она удобно избегала столкновения со своими собственными проблемами. Посредством магии психодрамы в безопасной реальности, в которой все становится возможным, она смогла проверить свои надежды в действии. Проживая и «делая» это, она ясно осознала, что проблема была не в ее молодом человеке, а в ней самой. Без такого опыта она могла продолжать обманывать себя бесконечно. С помощью психодрамы удалось выявить то, что в предыдущем ее психотерапевтическом опыте раскрыть было невозможно.

Психодрама – это уникальный целительный терапевтический метод, который, в сущности, обладает безграничным потенциалом для интегрирования разных видов искусств: драмы, музыки, живописи и танца. И хотя психодраму часто воспринимают и практикуют посредством исполнения, изначально основывающегося на вербальном взаимодействии, это свойство не ограничивает ее и, разумеется, ее создатель не предполагал такого ограничения. Напротив, Морено обладал огромнейшей широтой видения и всегда был заинтересован в экспериментальных подходах, расширяющих психодраматический процесс. Хорошо известны его ранние эксперименты с тем, что он называл «психомузыкой» (Moreno J.L., 1964), а также его сотрудничество с основательницей танце-двигательной терапии Мэрион Чейс. Ряд других терапевтов, как, например, Бингхэм (Bingham, 1970), разработали различные техники, объединяющие виды искусства с психодрамой. Эти опыты показали, что такое интегрирование располагает большими возможностями. Более того, как будет показано в этой книге, разные виды искусств в психодраме могут использоваться одновременно и в различных сочетаниях. Без сомнения, они расширяют терапевтические возможности по отношению к участникам такой работы.

Методы, представленные в этой книге, могут иметь разнообразные приложения. Разными способами они могут эффективно применяться музыкальными терапевтами, психодраматистами, арт-терапевтами, танце-двигательными терапевтами, психологами, персоналом психиатрических клиник и другими профессионалами, занимающимися групповой терапией.

Музыкальные терапевты не изучают психодраму и не должны пытаться выполнять психодраматические сессии в профессиональной деятельности. Однако это не препятствует им адаптировать некоторые из многочисленных техник музыкальной психодрамы, описанных здесь, и включать их в свои сессии музыкальной терапии. Легко доступны техники, использующие психодраматические элементы: обмен музыкальными ролями, музыкальное зеркало, музыкальное моделирование и др. Они помогут музыкальным терапевтам расширить объем своей работы, не переступая профессиональных границ психодраматистов.

Аналогичным образом психодраматисты не изучают музыку или музыкальную терапию и, следовательно, не могут брать на себя ответственность задействовать музыкальную терапию в своей профессиональной практике. Однако они могут эффективно использовать многие музыкально-психодраматические процессы как дополнительные техники, чтобы улучшить свою работу в качестве директоров (руководителей группы, постановщиков действия) психодраматических сессий. Многие музыкальные техники, описанные здесь, основаны на импровизации и не зависят в большой степени от формального музыкального опыта и образования, поскольку они работают на развитие особого вида музыкальной восприимчивости и понимания. Импровизация как подход – ключевой и объединяющий элемент, который является общим для музыкальной терапии и психодрамы.

Музыкальное представление может рассматриваться как непосредственный аналог театральной игры. В обоих случаях первоначальная задача участника, будь то музыкант или актер, играет ли он Моцарта или Шекспира, – интерпретировать и ассистировать творцу в его видении. Следовательно, хотя задачи интерпретации, конечно, могут в определенной степени использовать внутренние ресурсы, такие виды представлений не являются, по существу, личностным раскрытием.

Напротив, музыкальная импровизация при использовании ее в музыкально-психодраматической работе есть в высшей степени личностное выражение и самораскрытие, как и разыгрывание ролей в психодраме является в той же мере личностным процессом. Этот общий элемент импровизации, раскрывающей личность и в музыкальной терапии, и в психодраме, позволяет совершить чудесную интеграцию, поскольку участники могут действительно включить свою внутреннюю музыку.

Кэролайн Кенни (Kenny, 1976), говоря о своей работе с детьми, отметила, что развитие понимания музыки при проективной музыкальной импровизации требует «слушания музыки другим способом»: «В конкретной, определенной ситуации эта музыка для меня более волнующая, более красивая, чем любое сочинение известных композиторов, которое я слышала, просто потому, что я установила некоторое отношение с ребенком, и я слышу, что мне говорит его музыка, что она мне рассказывает», «для меня, как для музыкального терапевта, каждый звук что-то значит, каждая пауза что-то значит».

Арт-терапевты могут использовать некоторые техники музыкальной терапии, описанные здесь, для работы со своими клиентами новыми способами, такие же возможности есть и у танце-двигательных терапевтов. Вообще все, кто вовлечен в процесс групповой терапии, здесь могут найти новые потенциальные подходы.

Я надеюсь, что эта книга может стимулировать более частое междисциплинарное взаимодействие между терапевтами различных направлений. Музыкальные терапевты и психодраматисты могут работать вместе, вести психодраматические сессии высокой энергетической заряженности, также возможно дальнейшее повышение эффективности взаимодействия арт-терапевтов и танце-двигательных терапевтов. Нет никаких причин для того, чтобы терапевты творческих подходов практиковали в изоляции друг от друга, их интеграция может раскрыть новые терапевтические возможности для клиентов.