Я боюсь детей. Если меня оставить наедине с ребенком (а тем более с двумя-тремя и т.д. и т.п.), то даже не знаю, что со мной будет. Потому что я не знаю, как себя вести с детьми, что говорить и как не сказать лишнего.
После романа Джона Хардинга я боюсь детей еще больше. Почему? Судите сами.
Жили-были Флоренс и Джайлс, были они сиротами и жили в уединенном и почти заброшенном особняке своего таинственного и почти невидимого дяди, окруженные только слугами, а иногда и гувернантками, если они, конечно, не умирали, как, например, мисс Уитекер. Вот так и росли эти детки, предоставленные сами себе. Выросли они очаровательными, но странными.
Как прикажете реагировать на вопросы Джайлса, что отвечать?
Скажите, что вам больше нравится: чтобы каннибалы сварили вас в масле и съели или чтобы солдат Конфедерации вспорол вам живот и вытащил кишки прямо у вас на глазах?
Скажите, что бы вы предпочли: чтобы вам протащили голышом, обмазали медом и бросили на съедение муравьям-убийцам или чтобы посадили в бочку и сбросили с Ниагарского водопада, прямо на острые камни, на которых бочка разобьется вдребезги?
Флоренс – это вообще отдельная история. Не представляю, как общаться с такими начитанными и любознательными девочками.
На первых страницах я просто умилялась этой девочке, думала, вот это тяга к чтению! Восхищалась (и до сих восхищаюсь) ухищрениями, к которым Флоренс прибегала, чтобы почитать и сделать это так, чтобы для остальных ее свидания с книгами остались неизвестными.
Ближе к последним страницам думала уже о том, какое же тлетворное влияние могут оказать книги на неокрепшие умы. Задавалась вопросом, а так ли это нужно, прививать любовь к книгам с детства. И хотела мигом обескнижить и обезбиблиотечить Флоренс.
Но в независимости от того, последние это были страницы или первые, я наслаждалась языком (спасибо Хардингу и переводчику) этой восхитительной книги, не могла от нее оторваться до самого, очень впечатляющего, финала, и пополняла свой словарный запас словечками Флоренс. Самыми любимыми стали трагибель, пальцещупный метод, обкаракулить, рапунцельствовать и намеждустрочить, ох как же я последним-то люблю заниматься.
P.S. До сих пор не могу отойти от этой сцены. Ох уж эти дантисты.
Дантист вырвал мне все задние зубы. Он не смог найти, который из них гнилой, вот и выдрал их все… так, на всякий случай.