Одна из редких книг, отношение к которым у меня при перечтении не поменялось. Более того, я со своей куричьей памятью успела основательно забыть детали и черты характера, оставив на долгое хранение только общее впечатление, так что заново переживала все оттенки неприязни и раздражения, только теперь уже с дежавюшным налётом "а в первый раз ведь было точно так же".
"Коллекционер" Фаулза — самый простенький его роман, но и он построен по принципу многослойной луковички. Правда, слоёв не так много, как, например, в "Имени розы" Умберто Эко, зато и более глубокие спрятаны чуть более искусно, чтобы у читателя даже не возникало желания их искать. Можно ведь остановиться только на первое слое — триллере с увлекательным сюжетом, показанном с точки зрения обоих главных действующих лиц. Всё красиво и пристойно, почти равное количество страниц участникам, роли чётко распределены, есть серый волк, есть белая овечка, есть зачин и многообещающий финал. Действительно, даже от одного этого слоя можно с лёгкостью получить удовольствие, а уже если добавить в него второй слой психологического романа, так и вообще выходит конфетка. Разность восприятия одного и того же у жертвы и охотника, ах чудесный апельсиновый мягкий ковёр и оранжевая жуткая гадость на полу. На этом уровне можно самому себе объявить, что вот он коллекционер, фотограф, мещанин, собирает мёртвое и серенькое, камень, чувствовать не способен. Ну а овечка, как водится, из мира прекрасного духа, полна творчества, свободы и легко порхает над землёй, творя красоту из самой жизни. Дихотомия-с.
Вот только мы всё забываем, что фамилия Грей (гусары, отставить шутки за пятьдесят!) — вовсе не у такого очевидного Калибана, а у Миранды. И если заглянуть под третью чешуйку луковицы, то всё не так просто. Чёрных и белых нет, оба персонажа именно что серые по самое не балуйся. Миранда — редкостная и неприятная курица (что, впрочем, не означает автоматического оправдывания Фердинанда-Фредерика-Калибана). Попробую повнятнее.
Поначалу у нас идёт часть романа, рассказанная Фредериком. Мы видим всё его простоватыми глазками и вряд ли будем отрицать, что он действительно простоват. Есть в нём кое-что от выдающейся личности (то же мастерство коллекционера бабочек), но всё же он чрезвычайно зауряден. Впрочем, у него множество неплохих черт, которые не так видно за общей его серостью: родственничкам своим он вовсю помогает, хоть и видит, что добра от них не жди, только корысть. Он способен на настоящую любовь, одновременно чистую и невероятно уродливую. Ну да, вот такое у него получилось чувство, которое он неожиданно воплотил в ужасную, в общем-то, вещь. Но это уже недостаток искорёженной психики, которую в своё время не подлечили, не проследили. Представьте себя этого же человека, если бы его с детства воспитывала любящая семья и при первых же симптомах "странностей" с ним поболтал бы психиатр. Он готов умереть, как в "Ромео и Джульетте", он искренне хочет большой и чистой, как в прекрасных романах. Недостаёт только... А вот чего? Чего недостаёт каменному Фредерику? Мне всё кажется, что он не так-то прост. Вспомните, например, чем он занимался в жизни: считал какие-то скучные циферки на бюрократической службе и накалывал бабочек на булавки. При этом у него единственные оценки "похуже" были именно по биологии и математике. Зная Фаулза, это очень неспроста, какой-то психологический пазл, из попытки разгадать который мы должны сами сделать выводы.
Уже в той части романа, где всё описывает Фредерик, мне не понравилась Миранда. Хотя, казалось бы, он о ней рассказывает, как о богине, недостижимом идеальном духе красоты, гармонии и прочих добродетелей. Первый звоночек был на сцене, когда она рисовала наброски вазы с фруктами и предложила Фредерику выбрать лучший. Настоящий ЕГЭ, чёрт побери, Фредерик, у тебя нет права на собственное мнение (пусть и мещанское, узкое, серое, но своё), лучший именно тот, который я считаю лучшим. Потому что кто я, а кто ты. Истерические сцены это подтвердили, так что к концу длинного монолога первого рассказчика я её уже очень сильно не любила. Опять же, повторюсь, это не значит, что она заслужила сидеть в затхлом подвале. Просто дамочка она неприятная, как могут быть неприятны только выпендривающиеся подростки, но что простительно лет в 13-16, то в 20 лет уже как-то... Глупо?
Когда же я прочитала всю ситуацию глазами Миранды, то всё стало на свои места. Курица и есть курица, будь она хоть трижды нитакаякаквсе, одухотворённая и пафосная. Удивительно, как точно Фаулз рисует её мерзоватенький портрет, да ещё и от первого лица. Ей богу, как будто читаешь блевничок ЖЖшку (хотя, скорее, дайрюшку или лирушечку, судя по наполнению) современной школьницы, резко заболевшей синдромом необычности (то есть, блевничок каждой второй школьницы). Ох я такая, ох растакая, у меня вот есть миссия сделать из недочеловека (как будто это ей решать) настоящего человека, и я её гордо понесу на своих плечах. Что же мы без тебя делали-то, Мирандочка, лохи позорные? Самодовольство, впрочем, ещё можно как-то читать, мы люди привыкшие. Но когда она переходит к части про Ч. В. (сейчас бы было уместно обозвать его Ч. С. В.), то уже начинается передоз. Обычный дядька, что уж там скрывать, неудачник, который сам неспособен творить, поэтому ударяется в пафос и критику (вспомним мнения всего общества о его картинах, и не стоит отвлекаться на идею Миранды о том, что всё общество такое тупое и не понимает его гения, ага, как же, Ван Гога понимает, а Ч. В. — нет). Внешностью, богатством и прочим на баб производить впечатление не может, поэтому берёт на понт необычностью, эдакий гуру с индийским налётом, который вроде как одной ногой уже в вечности, зато другой бодренько так стоит на нашей земле и прямо из вечности потрахивает дев направо и налево. Впрочем, это не главное. Главное, что он довольно посредственный тип сам по себе, а Миранда берёт его за образец и умудряется довести его пафосную пошлость до настоящей филигранности, если вообще может быть филигранность в этом ужасном деле. Ни одной своей мысли, ни одного своего слова, ни одного своего мнения, а Ч. В. (мужчин такого типа моя сестра почему-то неизменно называет "пенёк обоссанный") из под своей плешки с перхотью рулит ею, как хочет. Впрочем, у Миранды остаётся ещё власть гламурной кисы с прекрасными формами, которой она вертит и в своём же дневничке кокетничает, что, дескать, хихи, ни в чём не виноватая я. Этим уже не Ч. В. руководит, а собственно Ч.С.В. Миранды, ну я же совсем-совсем никого не дразнила, так, прижалась пару раз голой молодой жопкой к его телесам, потрясла сиськами, поулыбалась призывно, а потом вся не при делах удалилась в туманах, не виноватая я, а в душе всё так и поёт, ну надо же, меня хотят. Очуметь, какая заслуга!
И в тот самый момент, когда Миранду уже не можешь выносить, начинаются последние строчки её дневничка. Когда прямым текстом написано, что она даже простого, как пять копеек (центов?) Фердинанда не способна понять (да и не хотела никогда). Его "хитрости" она вдруг принимает за чистую монету: и про импотенцию, и про строящуюся для неё комнату... И вдруг понимаешь, что Миранда не такая уж безобразная курица. Просто она чудовищно глупа, не по возрасту. У неё мозги тринадцатилетней девочки, которая корчит из себя перед одноклассницами умудрённую интеллектуальную даму-вамп, покуривая сигарету в женском туалете и покачивая томиком Бродского (с неразрезанными дальше десятой страничками). Все её "ненавижу маму" и прочие юношеские максимализмы только подтверждают эту догадку, и вот тут-то Миранду становится жалко. Ведь мы все знаем, что дети вырастают. Может быть, она наломала бы дров, наделала бы ошибок, но выросла ещё нормальным человеком, пусть и позже, чем здоровые люди. А так она ничем не лучше Клегга: тот погряз где-то в младенчестве и рыцарских романах, смешивая кодекс о прекрасных дамах с садистским удовольствием помучить живое существо, смешивая любопытство и стыдливость до красноты; она же погрязла в том же младенчестве, но уже со своей девичьей колокольни. Маленький мальчик и маленькая девочка в телах взрослых людей. И вроде должны они символизировать мещанский класс и серенькую прослойку служак за копейки, да только... Что могут дети символизировать? Только самих себя. А испортить человека может абсолютно любой класс.