Отзывы на книгу «Башня из черного дерева»

Интересно - если бы Джон Фаулз написал больше книг, за сколькими еще вариациями на тему взаимодействия загадочного пожилого джентельмена и двух очаровательных девушек с героем экзистенциалистом мы имели бы удовольствие наблюдать?

Собственно, прочитав ключ к этому шифру - его же «Даниэла Мартина», я многое для себя прояснила. Несмотря на то, что в каждом отдельном случае разные акценты, новые грани.

Традиционный (полагаю автобиографичный) главный герой, амбициозный, мучимый самовыражением, творческий, страдающий от непостижимости смысла жизни, увлекающийся диаметрально противоположными типажами женщин, вступающий в соперничество с мудрым многоопытным и циничным зрелым мужчиной, носителем знания о смысле жизни.

Его завораживают рафинированные «принцессы», девушки из «хороших семей», прекрасно образованые, зараженные творческим самовыражением, так же как и он. Их стан тонок, белокурые нежные волосы вьются на затылке, речь поставлена, они деликатно направляют беседу в этичное русло, пряча потаенное, сокровенное… И все. Наш автор, точнее герой, испытывает рыцарские порывы постичь новый мир, желая обладать и опекать одновременно.

Все бы хорошо, но ему нравятся и другие тоже. Те, что не стесняются своего тела, те кого отличает «искренность представительницы трудового люда, приобретенная дорогой ценой, ценой «жизни черт знает как»». Те, которые разговаривают языком кокни и при появлении которых, джентельмены присвистывают и переглядываются. Но никогда не женятся. Такие дамы ему не просто нравятся, а пробуждают животные инстинкты. С ними гораздо проще.

Герой, вообще мастер попадать в тяжелую ситуацию выбора, делать его разумно, а потом сходить с ума, что жизнь проходит, а безумств все нет и нет.

Жаль, что нельзя сидеть на всех стульях одновременно. Нельзя одновременно быть счастливым семьянином и романтичным любовником, действующим на ощупь. Нельзя разделять душевную и умственную близость с женщиной и быть превосходнее, сильнее ее. Нельзя жить одновременно в эпоху зарождения и становления традиций творчества и в период их изживания и состояться творчески и там и там. Нельзя быть вечно молодым и бессмертным и влюбляться в девушек в корсетах и панталонах в начале 20 века и не пользующихся вовсе бельем в конце 20 века. Нельзя в тридцать лет обладать мудростью семидесятилетнего. Нельзя мудрому семидесятилетнему влюбляться в двадцатилетних без риска быть жалким.

Герой Фаулза не понимает, что нельзя… А мы понимаем?

«Башня из черного дерева» – это сборник, состоящий из пяти повестей. Помимо заглавной повести – «Башня из черного дерева», в него входят повести «Элидюк», «Бедный Коко», «Энигма» и «Туча».
Тонким лейтмотивом сборника, проходящим через все повести, как кажется, является вопрос поколений – его разрыв: разрыв в восприятии жизни и творчества, отношении между полами, находящихся, будто бы, в разных мирах – в иной парадигме мировосприятия.
Подробнее остановлюсь на заглавной и ключевой повести – «Башня из черного дерева».
Молодой художник-абстракционист и литератор Дэвид Уильямс приезжает в отшельническое поместье «Котмине» во Франции (Бретань) к Генри Бресли – известному пожилому художнику со скандальной репутацией. Цель его поездки – собрать информацию для книги, посвященной его жизни и творчеству. В поместье он неожиданно находит, загоравших в саду нагими, двух девушек-студенток (Диана и Энн). Они в поместье изучают искусство и живут вместе с Генри. Во время ужина изрядно выпивший Генри заводит разговор с Дэвидом о том, что абстрактное искусство – это бегство художника от реальности и ответственности перед человеком. Искусство абстракционистов он называет «башней из черного дерева». И здесь Фаулз противопоставляет два символа – «башню из черного дерева» и «башню из слоновой кости» (отсылка к Флоберу). Данный стилистический прием служит для обозначения разницы двух противоположных точек зрения на искусство: элитное искусство и абстракционизм, утративший свою важнейшую функцию – функцию возможности общения с людьми.
Дэвид влюбляется в Диану; он разрывается между своими чувствами к девушке и своей семьей. В последний день пребывания Дэвида в поместье между ним и Дианой происходит разговор, который приводит их к расставанию: Дэвид как негодный рыцарь бежит и оставляет свою принцессу.
Нужно отметить, что поместье «Котмине» у Фаулза – это отдельный мир: бесконечный и сказочный мир свободы, где можно бродить нагишом, и вообще находиться в полном слиянии с природой. Он глубоко отличается от шумного Лондона и от всей Британии с его пуританскими и филистерскими нормами и спокойной жизнью, где все упорядочено. Дэвид, пробыв в этом загадочном месте пару дней, ощущает влияние этого места на себе и всецело отдается ему. Итогом путешествия в Котмине является встреча со своими «я». Дэвид понимает, что его творения – это всего лишь дань капризной моде (возможно однодневной); заставляет задуматься в каких тисках комфортной несвободы, не допускающей вольного самораскрытия индивида, он существовал.
Касаясь других повестей, отмечу следующее: В «Элидюк» (вариация бретонского стихотворного рассказа) разрабатывается тема любви – ее таинства, трагизма и жертвенности. Так жена рыцаря, который влюбился в принцессу, узнав об этом, благородно устраняется, уйдя в монастырь.
«Бедный Коко» заключает в себе модель готического романа с типичными для этого жанра похищениями и ночными встречами. И важен здесь социальный подтекст, поднимающий вопрос молодежного бунта и столкновения разных культурных и житейских принципов. В этой повести известный писатель размышляет, почему вор (из низших слоев, с левыми взглядами), обокрал его, да еще и сжег его ценные рукописи.
Следующая повесть «Энигма» – это детективная история. Преуспевающий финансист и член пропадает без следа и без видимых причин. Снова попытка выяснить, чем занимается один из детективов, мотивы человека: почему известный и успешный политик исчез? Никаких ответов от Фаулза – только предположения. Читатель сам может строить версии: причина – женщина, бессмысленная жизнь или что-то иное.
«Туча» – наименее запомнившаяся мне повесть о двух семьях на пикнике. В этой истории, местами грань между реальностью и фантазией, грезами героев стирается. Рассказанная сказка как будто становится реальность.
Больше всего мне понравилась «Башня из черного дерева», затем выделил бы «Энигму» и «Бедного Коко»; но посредственных повестей здесь нет.

Странная, местами неправдоподобная история о том, как случайная встреча порой может всколыхнуть наше уютное мироощущение, наш теплый мир, в котором мы так уверены, как и уверены в своей абсолютной правоте. Но нет, встреча с непознанным, необычным явлением способна поколебать все наши принципы, пустив их под откос...

Страшная сказочка для взрослых о жутком месте, куда попадает наш главный герой, Дэвид, молодой художник-абстракционист. Попадает он в очень уединенное местечко, где проживают (втроем) признанный гений живописи, старик-художник Генри и две его молодые пассии, Энн и Диана. Странный союз, даже по нынешним меркам. Генри к ним очень привязан, и дело здесь не только в сексуальной стороне вопроса.

У Дэвида и Генри вскоре начинаются бурные споры по поводу современного искусства, вообще роли искусства, задачах художника (весьма интересно наблюдать за их выяснением отношений: культурологические споры - это захватывающе:)

"- Создавать - значит говорить.
- Нельзя писать без слов".

"Отвлеченные понятия опасны для искусства, потому что отвергают реальность человеческого существования".

"Художник боится быть понятным".

Скоро между ними начнется еще один спор, правда, невысказанный. Дэвид (похоже, что впервые) попадает в дом, где дозволено абсолютно все, условности отброшены, полная свобода. Решится ли совершить один свободолюбивый поступок Дэвид, хватит ли у него решительности (или порядочности?) и на чьей стороне правда? Молодость, соблюдающая все рамки приличий, или же зрелость, живущая здесь и сейчас, получающая от жизни все, любые удовольствия - кто окажется прав?

"Слишком много людей погибло во имя порядочности".

Хотя...произведение показалось мне недосказанным (или, может, неоконченным) - и вопрос все-таки остается открытым. А когда в дело вмешивается любовь (начинается она вроде бы незатейливо, с физического влечения, но потом разрастается до наваждения), тут уж вообще сложно что-то разобрать...

"Как будто у времени бывают отливы..."

4/5. Красивый язык, интересные герои (все, за исключением Дэвида, слишком "невнятным" он предстает в произведении), много философских размышлений о жизни, искусстве, хотя, скорее всего, на любителя)

"Ненависть и раздражение - роскошь, которую мы не в состоянии себе позволить. Кем бы мы ни были".

"Нет ненависти - не можешь и любить. Не можешь любить - не можешь писать".

Бесконечно грустно бывает, когда признанное произведение, талантливо сделаное, красивое, заслуженно занимающее место в большой литературе и.... мимо.
О чем это было ? О ком?
Есть то, что является живым источником, фонтаном энергии - нет, не сам старый ловелас Бресли. Его искусство. Дар. Наверное при взгляде на его работы открывались порталы и обновлялись клетки, происходили прорывы сознания, возвращалась память прошлых жизней. А старик Брэсли в мастерской? Ух, хорош! Какие сгустки энергии, разгоняющие кровь счастливчиков, имеющих возможность присутствовать!

Личность же старого художника, сама личность - это уже ветошь на краю источника... Грязная, ненужная ветошь.

Остальные действующие лица - изначальная мертвечина. Вялый Дэвид, умозрительная Мышь, раненный зверек Уродка. Где же и обитать живым мертвецам, как не у источника энергии?
Мне трудно было это читать... Там совсем нет любви.
Никто не родился,
не умер,
не был убит,
не был оправдан,
не был безрассуден,
не уверовал в Бога,
не разуверился,
не отчаялся,
не был даже смешон, нелеп, жалок - в тексте много осеннего, свежего воздуха и совсем нет Жизни...
Трупное искусство флирта, суррогата любви, по всем правилам науки. Шахматная партия, девчонки начинают и у дурачка шансов нет: "Я фея. Я строгая Дева. Я шлюха. Я интеллектуалка. Я обнажена, но чиста. Я застенчива. Я доверяю только вам. Я ваша поклонница. Возьмите меня. Ах, нет, я не могу...мы не должны" В такой последовательности. Классика жанра. Простая и безотказная схема. особенно с подругой, якобы выдающей душевные секреты Девы-шлюхи. И вот уже наш самовлюбленный мотылек считает свое желание ни больше ни меньше, как Поступком и готов лобызать песок, по которому.
Нету, нету во всем этом жизни. Если б Дэвид только знал что это такое - Жизнь, он бы услышал слова старика "Все дело в сиськах". Но Бресли не умел ясно выражать свои мысли. А выхолощенному сознанию Дэвида простые истины Жизни недоступны... Это для него слишком просто, а значит и слишком сложно. Не дано.

Многое внутри этой повести напоминает рисунок Мыши и почти ничего - рисунок старика.

С точки зрения техники исполнения рисунок производил хорошее впечатление, но ему, пожалуй, недоставало индивидуальности. Приятная сдержанность, которую она проявляла в обращении с людьми, на бумаге превращалась в холодность, в нечто излишне прилежное и voulu. Удивляло полное отсутствие стремительного полета линии, твердости и силы, характерных для Бресли

Талантливо? Очень! Понравилось? Нет.

Наверное, если бы я начал знакомство с Фаулзом с этой повести, а не с "Коллекционера", то вряд ли оно было бы приятным. И понятным. С первых же страниц окунуться в специфический мир жизни художников с огромным количеством имен, стилей и подходов писания картин, их взглядов на коллег и окружающий мир, и не утонуть помог потрясающий слог автора. Я понимал, что, скорее всего, взялся читать книгу не своего формата, но... остановиться уже не мог.
Фаулз мастерски завлек меня во французскую глушь Бретани образца 1973 года в гости к известному (в том числе, как скандалист и грубиян), но постаревшему художнику Генри Бресли, живущему как бы отшельником. Приехавший к нему представитель современной художественной школы молодой художник-абстракционист Дэвид Уильямс должен написать предисловие к выходящему в свет альбому "Творчество Генри Бресли". Он сразу поразился, что как бы отшельник живет с двумя молоденькими девушками, одна из которых начинающая, талантливая художница. Вот такая стартовая диспозиция.
А дальше все, как в хорошем авторском кино. Или спектакле. Меняются сценки - сад, ужин, пикник, мастерская, галерея картин, ночная гостевая комната... - но не меняются действующие лица, кои ведут интеллектуальные споры об искусстве и параллельно выясняют, при чем очень культурно и интеллигентно, отношения между собой.
Одна из девушек, которую Бресли зовет Мышью, открывается Дэвиду с неожиданной стороны. Она манит Дэвида, как своей удивительной свободой восприятия мира, хотя и кажется поначалу замкнутой и закрытой, так и как женщина. Но Дэвид женат, имеет детей и не решается поддаться соблазну. Бресли тоже не равнодушен к Мыши и даже предложил ей пожениться, хотя между ними разница в возрасте в несколько десятков лет. Мышь не отвергает Бресли, но и не спешит принимать предложение. Она, возможно, желает чтобы ее украли из этого места, человеком вроде Дэвида. Но сама точно не знает, что хочет. Вторая девушка по прозвищу... Уродка (Бресли оправдывает свою хулиганскую молодость) и вовсе совсем беспринципный человек и живет буквально одним днем, чему и рада.
И больше никаких интриг. Это каким надо уникальным писательским талантом обладать, чтобы удержать читателя в узком кругу героев с их умными, тонкими и бесконечными диалогами, без тайн, без убийств и без скандалов. Фаулзу удалось. Мастер. Любопытно, что никому из участников дискуссий не можешь полностью отдать свои симпатии. Как, впрочем, и антипатии. Все очень живые, разные, со своими философскими фильтрами на окружающую действительность.
Ненавидящему современное искусство Бресли удается пошатнуть устойчивые, как казалось Дэвиду, взгляды на художественный мир. Но зато молодому художнику удается устоять перед возможностью уйти от обычной, нормальной, порядочной жизни к другому образу существования, полного творческой свободы, что символизирует в его глазах и словах Мышь (кстати, ее Диана зовут). И не понимает, правильно ли поступил. Дэвид уезжает из поместья с тяжелым сердцем и разбитым душевным покоем.

Ему кажется, что он с трудом волочит ноги; вероятно, так чувствует себя человек, недавно перенесший операцию и еще не совсем пришедший в себя; в его притупленном сознании мелькает что-то неумолимо ускользающее. Как во сне: было, но не помнишь, что. Захлебнувшийся крик, день, сгоревший дотла.
Она [жена] спрашивает:
— Ну, а ты, милый, как?
Он сдается тому, что осталось: абстракции.
— Уцелел.

Это последние строчки в повести. Дэвид, побывав два дня в чудесном, странном, но притягательном мире с прекрасными возможностями все изменить, вернулся домой, вновь став тем же успешным молодым художником, рецензором и приличным семьянином. Уцелел. Но и только-то. Ведь привычный мир для него теперь - абстракция, "Башня из черного дерева". Так презрительно называет современное искусство Бресли, в противоположность известной метафоре "Башня из слоновой кости", которая, благодаря ряду литераторов, приобрела новый смысл (супротив первоначального библейского) - это бегство от реальности, уход из суеты и жестокости мира в творчество и размышления.
Не простое чтиво, наводящее на размышления о смысле жизни... Как только почувствуете потребность в этом, найдите это произведение Фаулза.