Эй, Ольшанский, это мне полагается рыдать в три ручья. Я ведь на гормонах, – тихонько хихикаю и щиплю его ладонь.
А он…
Спохватывается, мажет пальцами по носу, смахивая прозрачную каплю.
– Это дождь, женщина, – нахально шепчет, не смущаяясь даже, – ты что, не видишь, над тобой гроза!
– Ты болван такой, – покачиваю головой, – и не лечишься.
Хорошо мы, наверное, со стороны смотримся. Этакие два неверующих Фомы, которых внезапно натыкали носом в чудо.