© Соул Д., 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

⁂

 
Я звал тебя по имени.
На все четыре стороны
Без роду и без племени
Летели крики-вороны.
Я звал тебя по имени,
Срывая сердце возгласом
Летели крики-всполохи,
Дождём скрывая скорбь мою,
Я звал тебя по имени,
И отзывалось шёпотом:
«Зови меня,
Люби меня,
Пока я не вернусь к тебе».
 

1. Кем пугают непослушных детей

Поняв, что расшалившихся детей не унять, учитель взял деревянный брусок и постучал по столу. Некогда на бруске был написан чэнъюй, но теперь от него остались лишь две или три неразборчивые лигатуры, остальное стёрлось – так часто им пользовались во время занятий.

Ученики сейчас же расселись по своим местам и притихли. Они все были похожи друг на друга – маленькие, востроносые, желтоглазые, – настоящий цыплячий выводок.

– Что ждёт непослушных детей? – прикрикнул учитель.

– Острый клюв, – нестройным хором отозвался класс.

– Что ждёт послушных детей?

– Пуховый бок.

Учитель одобрительно кивнул.

Некоторое время в классе слышалось лишь шуршание кистей по бумаге: ученики переписывали с доски новые слова. Учитель прошёлся между рядами, поглядел на результаты их стараний и резюмировал:

– Как курица лапой.

Ученики горделиво приосанились, услышав это. В птичьей школе горы Певчих Птиц это считалось похвалой.

– Учитель, учитель, – заканючил пухлый мальчишка с заднего ряда, – расскажите историю!

Учитель уже вернулся на своё место и теперь поглаживал бороду, обдумывая просьбу ученика.

– Если разучите чэнъюи о Трёхногом, – сказал он.

После этих слов в классе воцарилась тишина, которой позавидовало бы даже кладбище.

– О Трё-ёхногом? – пролепетал пухлый мальчишка, бледнея.

Учитель довольно хмыкнул и велел:

– Начинай ты, остальные продолжат.

– Че-ернее ночи е-его крылья, – кое-как выговорил пухлый мальчишка, и его лицо стало совершенно серым.

Ученики, кто посмелее – громко, кто трусливее – заикаясь, строка за строкой зачитывали чэнъюи о Трёхногом из «Поучения цыплятам».

– Когти его – острые иглы.

– Лапы его упираются в Небо.

– Клюв его нацелен на Землю.

– Подумал о нём – схоронись.

– Увидел его – не спастись.

Учитель одобрительно кивал. Они хорошо выучили урок.

– Историю! Историю! – стали просить ученики, видя, что настроение учителя переменилось.

Учитель благодушно спросил:

– О ком рассказать?

Он знал много историй о птицах горы Певчих Птиц, и к концу каждого занятия непременно рассказывал одну или две. Ученикам полагалось их знать, ведь это была история народа Юйминь, к которому принадлежали и они.

Пухлый мальчишка хотел попросить учителя рассказать о воробье и богомоле, но его опередила веснушчатая девочка:

– А почему у цзинь-у^[1] три лапы?

Вновь провисло тягостное молчание.

– Пеструшка, ты что, спятила – такое спрашивать? – захныкал пухлый мальчишка. – Теперь Трёхногий прилетит и заклюёт нас насмерть!

Та, кого назвали Пеструшкой, нисколько не испугалась:

– Как будто существуют птицы с тремя лапами! У всех птиц по две. Или одна, если птица хромая. А три – это две лапы и костыль!

Кто-то из учеников нерешительно шепнул:

– А я слышал, что третья нога бывает только у мужчин…

Учитель поспешно прервал его, громко стукнув деревянным бруском по столу:

– Ты ещё маленький о таком знать! Где и от кого ты это слышал?

– Нигде, – сейчас же пошёл на попятную ученик.

– А где живут цзинь-у? – не унималась веснушчатая ученица. – Правда, что у них чёрное оперение? Правда, что они едят трупы?

Класс страшно разволновался, учитель долго стучал бруском по столу, потом осторожно, но с долей подобострастия сказал:

– Цзинь Цинь, младшим ученикам не полагается такое знать.

– О чём это им не полагается знать? – раздался у дверей зычный голос.

– Глава Цзинь, – сейчас же поклонился учитель, ибо в класс заглянул высокий мужчина с тронутыми сединой висками и жёлтыми фазаньими глазами, точно такими же, как и у веснушчатой ученицы, – ваша дочь спросила о цзинь-у.

– Ну, так и расскажи, пусть знают, что за бесчестные птицы живут на горе Яшань, – велел глава Цзинь. – Тьфу-тьфу, чтобы никогда не встретить!

Учитель откашлялся и сказал:

– Цзинь-у чёрные оперением, глаза у них кроваво-красные, они убивают и съедают певчих птиц, если те попадутся им на глаза.

– А ещё они воры и крадут у нас чжилань^[2], – добавил глава Цзинь с ноткой гнева в голосе.

– А третья лапа? – нерешительно спросил кто-то из учеников.

– Хе, – оживился глава Цзинь, – а третья лапа между ног растёт и…

– Глава Цзинь! – возмутился учитель. – Как можно говорить такое детям!

Глава Цзинь нисколько не смутился.

– Вот, я же прав был… – послышался шёпот кого-то из учеников.

– Встретить цзинь-у – значит встретить свою смерть, – повысил голос учитель, – запомните это хорошенько. Чему я вас учил?

– «Подумал о нём – схоронись, увидел его – не спастись», – нестройно зачитали ученики.

– Нельзя даже думать о цзинь-у, – продолжал сгущать краски учитель.

– Это как о белой обезьяне нельзя думать, – со знанием дела сказала веснушчатая ученица. – А кто-нибудь из вас видел здесь белую обезьяну? Как мысли могут кого-то призвать, если не говорить об этом вслух?

– Цзинь Цинь, не смущай цыплят! – рассердился учитель.

– Будет, будет, – миролюбиво сказал глава Цзинь и незаметно подмигнул дочери.

Учитель вздохнул и распустил класс.

– Так у Трёхногого на самом деле три ноги? – спросила Цзинь Цинь у отца, когда он за руку повёл её из школы домой. – Или он просто с костылём ходит?

– А-Цинь, – строго сказал глава Цзинь, – не говори больше об этом. Накличешь беду.

Цзинь Цинь умолкла.

Но разве можно перестать думать о белой обезьяне, если уж её упомянули?