Цитаты из книги «Трещина в мироздании»

Геном образуют молекулы, которые называются дезоксирибонуклеиновой кислотой (ДНК) и состоят всего лишь из четырех различных видов структурных элементов – нуклеотидов, тех самых “букв” ДНК: А, Г, Ц и Т. Эти буквы – сокращения названий химических групп, азотистых оснований, которыми нуклеотиды отличаются друг от друга: аденин, гуанин, цитозин и тимин. “Буквы” молекул связаны в длинные одинарные цепочки. Две такие цепочки образуют знакомую нам всем спиральную структуру.

Ч на первых стадиях инфицирования. Описанная специфическая 32-буквенная делеция приводит к тому, что синтез молекулы белка CCR5 обрывается и она не выходит на поверхность клетки. Не имея рядом белка CCR5 для присоединения, ВИЧ не может заражать клетки.

Способность контролировать генетическое будущее нашего вида одновременно воодушевляет и пугает. Принятие решения, как быть с этой способностью, может оказаться самой сложной задачей, с которой приходилось сталкиваться человеческим существам.

Возможности этой разновидности генетического тестирования могут быть совершенно невероятными, при том что это даже не самая новая и не самая продвинутая из вспомогательных репродуктивных технологий. Пальма первенства тут уходит митохондриальной заместительной терапии, которую в прессе часто называют “ЭКО с тремя родителями”. Необычно, что каждый ребенок, родившийся в результате этой процедуры, несет в себе ДНК не двух родителей, а трех: одного отца и двух матерей. Этот вид терапии – включающий перенос

Лишь немногие технологии сами по себе плохи или хороши; важно в первую очередь то, как мы их используем. И когда речь заходит о CRISPR, то возможности, которые эта новая технология открывает – как “добрые”, так и “злые”, – ограничены только нашим воображением. Я убеждена, что мы сумеем использовать их во благо, а не во вред, но отдаю себе отчет в том, что это потребует от нас общей и личной ответственности. Как вид мы никогда не делали ничего подобного – но, с другой стороны, у нас никогда раньше не было для этого возможности. Способность контролировать генетическое будущее нашего вида одновременно воодушевляет и пугает. Принятие решения, как быть с этой способностью, может оказаться самой сложной задачей, с которой приходилось сталкиваться человеческим существам. Я надеюсь – нет, верю, – что мы с ней справимся.

Научным экспертам следует работать над созданием набора стандартизированных общепринятых рекомендаций, определяющих перечень наиболее безопасных методов доставки CRISPR, выделяющих самые приоритетные для исследования гены, и задать стандарты контроля качества для оценки вмешательств с целью редактирования генома.

К примеру, в длинном перечне стран, включающем Канаду, Францию, Германию, Бразилию и Австралию, медицинские вмешательства в человеческие клетки зародышевого пути категорически запрещены и за нарушение запрета полагаются различные виды уголовного наказания – от штрафов до длительного тюремного заключения. В других странах, таких как Китай, Индия и Япония, подобные вмешательства лишь “не рекомендованы”, а не прямо запрещены законом, – и естественно, что такой запрет не слишком эффективен. Современную позицию по этому вопросу в Соединенных Штатах можно рассматривать как сдерживающую: полного запрета нет, но государственные структуры высказались против клинического применения редактирования генома в клетках зародышевого пути, и на каждое клиническое испытание нужно получить официальное разрешение от Управления по контролю за продуктами питания и лекарственными средствами США (FDA).

Я не вижу этического оправдания для полного запрета редактирования генома клеток зародышевого пути, равно как и не считаю, что у нас есть моральное право мешать родителям использовать CRISPR для повышения шансов на рождение здорового ребенка – до тех пор пока используемые для достижения этой цели методы безопасны и при этом все нуждающиеся имеют к ним равный доступ. Но я так же не понимаю, как мы сможем разрешить редактирование клеток зародышевого пути, если не прилагать сознательных усилий для поддержки родителей, которые выберут “традиционный” способ репродукции, и не удвоить старания в построении общества, в котором ко всем людям относятся с одинаковым уважением независимо от их набора генов. Если у нас получится пройти по узкой дорожке между полным запретом CRISPR (даже для тех, кто остро нуждается в терапии с помощью этого метода) и излишним ее использованием (что может разрушить моральные основания нашего общества), то мы сможем использовать эту новую технологию исключительно в благих целях.

Евгеника, какой мы ее сегодня помним, однозначно была достойна порицания, однако вероятность того, что редактирование генома приведет к подобным практикам, совершенно ничтожна. Правительства не будут массово заставлять родителей редактировать геномы своих будущих детей (на самом деле, как мы увидим дальше, во многих странах редактирование по-прежнему вне закона). Если не говорить о репрессивных правительствах, ограничивающих репродуктивные права своих граждан, редактирование геномов клеток зародышевого пути будет личным решением, которое каждая отдельно взятая семья будет принимать в отношении собственного

Однако эти сравнения не выдерживают критической проверки. Термин “евгеника” происходит от греческого слова, означающего “благородный” или “хорошего рода” использование CRISPR в эмбрионах для борьбы с болезнями человека, несомненно, подпадает под определение евгеники, но под него также подпадают и предимплантационная генетическая диагностика, и ультразвуковое обследование плода, и пренатальные витамины, и даже воздержание от алкоголя во время беременности.