Как часто я встречал людей, оплакивавших развод двадцатилетней давности, или предательство былых надежд. Конечно же, эти старые раны саднят и саднят до сих пор, но мы неявно продлеваем их жизнь тем, что считаем те переживания чем-то сверхважным, определяющим. Как часто мы позволяем давним ранам и разочарованиям определять нас, позволяем им бесконечно ранить нас снова и снова