В Средние века считали, что время от времени люди переживают духовное оцепенение (acedia), которое называли «болезнью монахов». Согласно средневековой психологии, в душе обязательно должна быть влага, и когда она испаряется, человек испытывает духовное истощение и эмоциональную опустошенность. По всей вероятности, к такому истощению вела уединенная монашеская жизнь, исключительная набожность монахов, их верность клятвам провести всю жизнь в бедности, целомудрии и смирении, не говоря уже об их сером и унылом окружении. Такое духовное истощение не слишком отличалось бы от того, которое испытали бы мы, оказавшись в заключении. По мнению Макса Пайпера, «сущность духовного оцепенения заключается в отказе человека от молчаливого согласия с самим собой»[75]. Отказаться от своей уникальности, пожертвовать своим индивидуальным странствием, независимо от суровых требований Супер-Эго и социальных норм, – значит травмировать свою душу. В результате эмоциональному истощению сопутствует подавление духа.
С ощущением духовного оцепенения сходно ощущение скуки. Куда бы ни направлялась психическая энергия – на продолжительную и монотонную деятельность, на противодействие ей или на осуществление какой-то далекой цели, все равно возникает скука. Многие современные профессии заключаются в однообразном повторении ограниченного набора искусственных действий. Даже профессионалы испытывают напряжение при прохождении строгой системы отбора, совершенно лишенной внимания к уникальности и разносторонности человеческой души. По существу, оказывается: чем больше у человека внешних успехов, чем больше он получает социального одобрения, тем больше он становится заложником этого успеха и постоянно растущих собственных обязательств и ожиданий окружающих. Такой успех может очень сильно ограничить душевные устремления. Как только у нас истощится интерес к работе и начнется спад энтузиазма, сразу появится незваный гость – скука. Чарльз Калеб Колтон заметил: «Скука создала больше азартных игроков, чем жадность, больше пьющих, чем жажда, и, наверное, столько же самоубийств, сколько отчаяние»[76].