Мы все были живы и здоровы, и сидели в квартире номер 407, у Тристана. Его подружка, Сьюз, промыла наши раны каким-то травяным концентратом. От него пахло, как от перезрелого фрукта, но на вкус он был как вино, и его прикосновение к нашим царапинам и порезам было как прикосновение мягкой руки. В динамиках на системе Тристана «Tyrannosaurus Rex» пели что-то о свете волшебной луны, и было слышно, как за стеной воют собаки.

Над камином висели в ряд содранные кожи змей снов.

Тристан поставил свой дробовик у двери, просто на всякий случай. Теперь он помешивал какую-то летальную стряпню в керамическом горшке. Сьюз бросила туда какие-то семена. Из горшка поднялось густое облако дыма, и запах был просто дивным.

– Что эта за готка такая была, мать ее? – спросил Битл.

– Вдохните-ка вот этой штуки, мои красавчики, – заявил Тристан. И мы вдохнули на полную, в то время как голубой с красноватым отливом туман заполнил всю комнату. И почти сразу же я оказался в раю, ко мне прикасались ангелы, меня ласкали духи.

– Кто эта женщина? – спросил Битл еще раз.

– Тебя это так заедает, Битл? – отозвался Тристан. – Битла избила женщина?

И может быть, так оно и было; крутой хардкор-чувак был уязвлен до глубины души и, к тому же, изрядно потрепан. Сьюз задрала его рубашку, вытащив ее из джинсов, и приложила к его порезу мягкую примочку.

– Скажи мне! Кто она? Мне надо знать.

– Ее называют Нимб, – сказала Сьюз.

– Нимб – теневая девушка высшего уровня, – добавил Тристан.

– Она просто туман, Трист, – заметила Сьюз.

– Она и в подметки тебе не годится, моя любовь, – сказал Тристан, перебирая пальцами дым, поднимавшийся густыми волнами из банок с травой. И это была чистая правда. Сьюзи была необыкновенно красивой, но это была тревожная красота. Ее взгляд был холодный, спокойный и безмятежный, словно она пережила что-то очень плохое, но теперь это все осталось позади, на другой стороне. Ее глаза проникали в самую душу; в них было мягкое золотое свечение. Эти глаза, эти волосы… эта женщина волновала меня. А может быть, это все из-за дыма. Сквозь дымку я видел, что Мэнди растянулась плашмя на полу, обнимая собаку. И собака тоже ее обнимала, всеми четырьмя лапами.

– Большой у тебя рободог, Тристан, – сказал Битл.

– Карли? Он еще просто щенок, – ответил Тристан.

Щенок?! Да это самая здоровенная псина, которую я когда-либо видел!

Сьюз что-то говорила. Я уловил в тумане обрывок фразы.

– Хороший трофей, Битл. – Она восхищалась змеиной головой, присобаченной к отвороту куртки Би. – У нас здесь нету проблем со змеями. Из-за собак.

– Да! Эта собака, она молодчина! – отметил Битл.

– Что привело тебя к нам сюда, Битл? – спросил Тристан.

– А что же еще, Тристан? Наркотики.

– Какого рода? Есть замечательный Мексиканский Дымок. Сейчас мы его и вдыхаем.

– Мне нужен хороший Вирт, мой друг.

– Ты же знаешь, на самом деле, это не мой трип. Сейчас уже нет. Я теперь занимаюсь естественными веществами. А Вирт – не естественный.

– Мы ищем Английский Вуду.

Тристан внезапно затих и потянул себя за волосы. Сьюз почувствовала рывок и ответила тем же образом, дергая косы, что вплелись в его волосы. Они были, что называется, «не разлей вода», и прическа у них была одинаковая. Вернее, как бы одна на двоих – шесть футов густых переплетенных волос, простиравшихся между ними, и ты уже не различал, где заканчивается одна копна и начинается другая. За несколько лет их волосы перепутались, и перепутались так сильно, что разъединение стало бы немыслимой пыткой. Они шагали по миру вместе, не далее, чем в шести футах друг от друга. Вот такая любовь для тебя.

– Ты хочешь Английский Вуду? – переспросил Тристан.

– Ты знаешь, где его можно достать? – сказал Битл.

– Нет. Понятия не имею.

– Правда?

– Я отошел от дел. Причем быстро. Мне не нравится этот продукт. Это не естественно.

– Но у тебя есть хоть что-то? – спросил я, стряхнув с себя оцепенение.

– Я же сказал, вполне определенно. Я больше не употребляю Вирт. Поставил на этом точку. И могу ли я предположить, молодой человек… – Тристан уставился прямо на меня, – …что тебе самому лучше тоже держаться подальше от этого вещества. Это убийца.

– Ты знаешь Икаруса Уинга? – не унимался я.

– Что это? Какое-то новое перо-убийца? Господи, они никогда не остановятся.

– Нет. Это человек. Так зовут одного человека. Он продает перья.

– Как я уже говорил, с перьями я уже не работаю.

Сьюз сделалась молчаливой. Она добавила в горшок какие-то новые травы. Дымный дух свежего варева распространился по комнате.

– В память о старых-добрых временах, Тристи, – сказал Битл.

– Для тебя это так много значит? – отозвался Тристан.

– Мы кое-кого потеряли. В Вирте.

Тристан опять замолчал. И когда он заговорил, то сказал только:

– Это напрасная трата времени, Би.

– У тебя, правда, нет никакого Вуду, Тристан? – спросил Битл.

Ответ Тристана был едва слышным шепотом:

– Когда-то давно. Очень-очень давно.

– Просто любопытно.

– Ничего любопытного, Би. Английский Вуду – та еще хрень. И до добра не доводит.

Для меня это было уже чересчур.

– Мы потеряли стоящего человека, – заметил я. – Дездемону.

– Кто такая Дездемона? – спросила Сьюз.

– Сестра Скриббла, – ответил Битл. – Мы потеряли ее. В Вуду.

– Ага, ага, я врубаюсь, – сказал Тристан. – Обратная перекачка. Это не сработает, Битл. Я ни разу не слышал, чтобы у кого-нибудь получилось.

– У Скриббла трип-миссия, – сказал Битл. – Но мы всегда вместе, и в Вирте тоже. Он поставил себе целью найти ее. И ради этого он готов на все. Правда, Скрибб?

Тристан и Сьюз переглянулись. Я смотрел на их волосы, которые были, как река, струящаяся от одного к другому.

– В Английский Вуду пойдет только законченный идиот, – заявила Сьюз. Она смотрела прямо на меня. Робощенок подошел ко мне вплотную и стал облизывать мое лицо. Я делал все, чтобы ему помешать, но он продолжал лизать. – Ты понравился Карли, – добавила Сьюз. К тому времени я был уже весь обслюнявлен, так что спорить не мог. – Расскажи нам, – попросила она, и что-то в ее голосе зацепило меня, какое-то странное узнавание. Словно я знал ее долгие годы, хотя мы и не были с ней знакомы. Что это было за чувство?

– Давай ты, рассказывай, Скрибб, – сказал мне Битл. – Ты знаешь лучше меня.

И я рассказал им все.

Все, что было. А было так…

Кот Игрун

МЕХАНИЗМЫ ОБМЕНА. Иногда мы теряем дорогие нам вещи и драгоценных для нас людей. Друзей и коллег, таких же, как мы, путешественников по Вирту – иногда мы их теряем; а иногда мы теряем даже любимых. Мы теряем хорошее, а в обмен получаем плохое: инопланетян, всякие нехорошие предметы, змей, и иногда даже смерть. То, чего нам не надо. То, чего мы не хотим. Это – часть сделки, часть игровой сделки; равновесие между вещами во всех мирах должно сохраняться. Котятки часто спрашивают, кто решает о перекачках обмена? Так вот, одни говорят, что все происходит случайно, что какое-то бедное существо Вирта находится слишком близко от двери в крайне определяющее время, когда потеряно что-то реальное. Вжжих – свист рассекаемого воздуха! Перекачка! Другие считают, что МЕХАНИЗМАМИ ОБМЕНА управляет своего рода надсмотрщик, который своим произволом решает судьбу невинных. Кот Игрун может лишь поддразнить, потому что большие секреты вовлечены в этот процесс, и еще потому, что у нас с тобой разные уровни, дорогой читатель. Эй, послушай! Я боролся за то, чтобы стать тем, кто я есть сейчас; почему я должен давать тебе легкое направление? Продолжайте работать, мои котятки! Стремитесь ввысь. Работайте с Виртом.

Просто помните правило Хобарта: R = V + или – H, где R – реал, V – Вирт, а H – постоянная Хобарта. На обычном языке: любой данный срез реальности может быть заменен только эквивалентным по ценности срезом Вирта, плюс-минус 0,267125 оригинальной ценности. Да, мои котятки, речь идет не о весе, или объеме, или площади поверхности. Речь идет о ценности, о том, как много стоит потерянный в высшей схеме вещей. Обратная перекачка возможна, но обмен совершается только тогда, когда разница в ценности обмениваемых объектов лежит в пределах постоянной Хобарта. Око за око, если берешь, то отдай те же 0,267125.

Мы пали ниц у ног богини Вирта, и мы должны быть готовы совершить жертвоприношение. Вы, разумеется, захотите вернуть их обратно, ваших потерянных и одиноких. Вы будете плакать по ним в темные и пустые ночи. Обратная перекачка возможна, но этот путь сложен из острых ножей, запечатанных дверей и тропок, усыпанных битым стеклом. Только сильный способен ее совершить. Слушайте. Будьте осторожны. Будьте очень-очень осторожны. Я вас предупредил.

И это предупреждение исходит из самого сердца.

Промывая дреды

Брат и сестра возвращаются из клуба домой пешком: без машины, последний автобус давно ушел, на Икс-кэб денег нет. Мы были на полпути вниз по Уимслоу-роуд, когда услышали крик. Кричала женщина, и мы рванули туда, прямиком в драку.

Какой-то черный парень схватил женщину и тряс ее. Она истошно кричала, обратив перекошенное лицо в сторону потока безразличного транспорта.

– Отстань от меня! Мне больно! Он меня бьет! Уберите его от меня!

– Надо это остановить, – сказала Дездемона.

– Что?

– Я думаю, мы должны что-то сделать.

Вот, черт, ну и удружила, сестренка.

– Что здесь происходит? – спросил я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал холодно и тяжело. Старания успехом не увенчались.

– Мы нашли эту женщину в невменяемом состоянии, приятель, – сказал черный парень. – Мы просто проезжали мимо.

Его машина была припаркована чуть впереди, на въезде на маленькую дорожку, одно колесо возвышалось над тротуаром. Другой чувак, белый, сидел, сгорбившись, на водительском сиденье. На заднем сидела какая-то женщина, и она, похоже, тащилась под наркотой, ну вы просекаете: раскачивалась взад-вперед, как жертва, загипнотизированная змеей.

– Она вопила у дороги, – сказал черный. – Просто вопила… вы понимаете?

– Он врет, – заявила Дездемона, и это точно был не комплимент.

– Я, мать твою, не вру!

– Так что здесь все-таки происходит? – спросил я, по-прежнему дрожа. Я не хотел ни во что ввязываться, я спросил, чтобы как-то поддержать сестру.

– Я всего лишь пытался помочь, – начал он, но, похоже, мы уже довели его до белого каления, потому что именно в этот момент женщина вырвалась у него из рук. Она выбежала на дорогу, прямо под колеса приближающейся машины. Машина резко затормозила, колеса с визгом заскользили по мостовой. Хорошее вождение, но не настолько хорошее. Машина все-таки сбила женщину. Даже не так: на самом деле, женщина ударилась о машину, бросившись на нее всем телом. Она упала лицом на дегтебетон и пролежала так, может быть, две секунды. Потом она распрямилась, как пружина, и принялась стучать кулаками по медленно проезжавшим мимо другим автомобилям, из которых выглядывали испуганные лица.

– Помогите мне! Помогите! – вопила она.

Никто не остановился. Да кто, черт возьми, остановится в наше время?

Водители проезжавших мимо автомобилей смотрели на меня так, как будто я был тут главным злодеем. Я себя чувствовал как-то странно. Бывают такие моменты, и когда ты их переживаешь, ты думаешь, что запомнишь их навсегда, но потом они ускользают из памяти, и ты про них даже не вспоминаешь. Пока не настанет такой день, когда тебе ничего не останется делать, кроме как копаться в своих воспоминаниях, потому что тебе больше негде жить, как только в этих воспоминаниях.

Было раннее утро, воздух был прозрачный и влажный, и до восхода солнца оставались считаные часы.

Кричащая женщина была уже довольно далеко, она почти исчезла в следующем потоке огней. Я слышал, как тормозят машины, перекрывая ее истошные крики.

Черный так и стоял на месте, переминаясь с ноги на ногу, накапливая нарастающий гнев. Белый парень невозмутимо сидел в машине, жуя жевачку.

Дездемона открыла заднюю дверь и залезла в машину. Теперь она решила помочь раскачивающейся девице.

– Мне кажется, надо вызвать полицию, Скрибб, – сказала Дездемона с заднего сиденья. – Девушке совсем плохо. Она обдолбалась какими-то перьями. Я не могу ее сдвинуть с места.

Полицию? Я никогда в жизни не вызывал полицию.

– Не надо нам никаких копов, – вмешался черный, двинувшись в мою сторону. Он сжимал кулаки, и у него был тот самый взгляд, который бывает у человека, уверенного, что причинить боль другому – это удовольствие.

Я подался назад к машине.

– Эти парни плохо с тобой обращаются? – услышал я вопрос Дездемоны.

Никакого ответа от девушки в коматозном состоянии. Но та, другая, что на дороге, в любом случае, орала за них обоих.

– Дез? – прошептал я, пытаясь привлечь ее внимание. Сестра не отвечала, поэтому я быстро повернулся, намереваясь вытащить ее из машины. Но она не обращала на меня внимания; она была занята – обыскивала сумочку той девушки.

– Что ты делаешь, сестренка? – спросил я.

– Ищу адрес. По-моему, эти парни ее используют.

– Эка важность, сестренка. Тут уже есть один плохой парень.

– Не подпускай его, Скрибб! – закричала сестра.

Ну, спасибо тебе большое. И как я должен его удерживать?

Черный парень приблизился уже практически вплотную, размахивая кулаками в опасной близости от моего беззащитного лица.

В отдалении послышался вой полицейской сирены.

Кулаки тут же разжались.

Иногда бывают такие моменты, когда ты прямо обожаешь копов, несмотря на тот факт, что они повредили некоторым из твоих друзей. Потому что иногда, по чистой случайности, они появляются в нужном месте и в нужное время. И вот тогда ты готов их возлюбить всей душой.

Сирена пронзительно завывала. И черный шагнул назад. Всего лишь маленький шажок. Но потом – еще шаг, и еще.

А потом он побежал. Прочь!

Белый парень завел двигатель.

Дездемона была наполовину внутри, наполовину снаружи машины.

– Я кое-что нашла! – закричала она.

Машина рванулась с места, и Дез швырнуло на тротуар. Сирена разорвала мой мозг на части, когда полицейский фургон резко, с пронзительным визгом, затормозил напротив этой тачки, перекрыв ей дорогу к бегству.

И хотя сестра лежала на земле, и ей, очевидно, было очень больно, и солнце еще не взошло и не думало всходить, я все-таки разглядел, что она что-то сжимает в руке. Мертвой хваткой. Это было перо, мелькнувшее в воздухе желтым, когда Дез убирала его в карман.

Что ты нашла? Что ты нашла, дорогая сестренка? Наверное, что-нибудь по-настоящему замечательное.

Если бы я тогда знал. Если бы только я знал.

Сьюз и Тристан мыли волосы – свои общие спутанные волосы. И слушали мой рассказ.

Мэнди снова проснулась и сидела на полу, играя с большим щенком. Меня кое-что смущало в теле этого рободога; а именно – то, как его пластиковые кости просвечивали сквозь туго натянутую плоть, выпирая из грудной клетки. Сьюз называла собаку Карли и говорила, что это «она».

Битл посасывал демоническую бонг-трубку, его взгляд уносило к другим мирам, а вода лопалась пузырьками в Дымке.

Я застыл в кресле, словно в ловушке, убитый дымом, очарованный ритуалом.

Сьюз лила воду на их перепутанные косички. Добавляла в воду какие-то травы, смешивала скользкую мыльную пену с крепким запахом, который блестел на свету. Впечатление было как раз такое, что его можно увидеть – запах, – и он блестит. Этим мыльным раствором она промывала все косы по очереди, от корней ее собственных волос до корней волос Тристана, так что их волосы сливались в единый поток. На них было приятно глядеть, и Тристан улыбался на протяжении всей этой процедуры.

– Далеко не каждому разрешается это увидеть, – сказала Сьюз шепотом. – Так что можете считать, что попали в круг избранных.

– Хорошая история, Скриббл, – одобрил Тристан. – Продолжение будет?

Их глаза чуть припухли от наслаждения ароматным шампунем, и это было, как будто ты наблюдаешь за кем-то, кто занимается сексом. Уторчанным сексом.

– Очень красиво, – прошептала Мэнди.

Сквозь стены я слышал, как воют собаки.

– Не беспокойся за них, Скриббл, – сказал Тристан мечтательно.

Мы с Дездемоной сидели дома в Расхолм-Гарденз и рассматривали перо.

Битл с Бриджит уехали еще вечером и пока не вернулись. Они отправились на юг, на Вирт-Фестиваль, чтобы познакомиться там с людьми и обзавестись новыми связями и поставщиками. Копы взяли у нас какие-то показания и отпустили, объявив невиновными. Мы вернулись домой, и все было только наше; квартира, перо и любовь.

– Интересно, а как оно называется? – сказала Дездемона, вертя перо в руках, так что желтые отблески мерцали под лампой на столе. Перо было на 70 % черным, на 20 % – розовым, и на 10 % – желтым. На том месте, где отодрали этикетку, оставалось бледное пятнышко.

– Давай вставимся, Дез, – предложил я.

– Не пойдет! – возразила она. – Только вдвоем нельзя.

Она соблюдала правила Битла. Никто не ходит туда в одиночку. На случай, если вдруг станет по-настоящему плохо.

– Да ладно тебе! – сказал я. – Нас же двое. Что может случиться?

Этого я себе никогда не прощу.

– Битл сейчас тоже трипует, – сказал я ей. – Прямо сейчас. Там на Юге. Ну, давай же, сестра! Он на Вирт-Фестивале! С Бриджит! Конечно, он в трипе. Он в Виртландии, прямо сейчас!

– Мы никогда раньше не употребляли желтое, Скрибб.

Это правда. Желтые встречаются крайне редко. Маргиналам они не доступны вообще.

– Оно не полностью желтое, – убеждал ее я. – Желтого в нем всего ничего. Сама посмотри, совсем мало. Оно безопасно.

– Мы даже не знаем, как оно называется!

– Давай!

Она пристально посмотрела на перо. Смотрела на него целую минуту, ничего не говорила, просто смотрела, купаясь в радуге цветов. И потом, наконец, сказала: