Любая биография – это вымысел, который, тем не менее, должен быть увязан с документальными данными.
Я люблю биографии и автобиографии, но вот о жизни Чехова до этих пор знала как-то по верхам. Родился и вырос в Таганроге, страдал от туберкулеза, был врачом, начинал писательскую деятельность с сатирических рассказов под разными псевдонимами, строил школы и больницы, лечил крестьян, бывал на Сахалине. Вот, пожалуй, и все, что я смогла бы припомнить, если бы меня вдруг спросили, что я знаю о Чехове. А, ну и еще, что он писал много писем, которые любят растаскивать на цитаты за их оригинальный стиль (и даже приписывать ему несуществующие).
Осознав в какой-то момент, что мне хочется упорядочить эту обрывочную информацию и узнать об этом человеке побольше, я добавила в свой виш сразу несколько его биографий. Наилучшим вариантом для меня были бы мемуары, я люблю их больше всего, но таковых Антон Павлович нам не оставил. Из биографий же в итоге остановилась на книге Дональда Рейфилда, чем-то она привлекла меня больше других.
Что могу сказать в итоге? От книги я получила то, что хотела, но немного не ожидала, что она настолько изобилует подробностями. С одной стороны, это хорошо, можно многое узнать о повседневной жизни писателя и его семьи, о его отношениях с друзьями, издателями, женщинами и т.д. С другой, местами это очень уж утомляет. Казалось бы, ну какая мне разница, является ли такса, которая жила у кого-то там, щенком таксы Чехова или же нет. Хотя, наверное, есть люди, для которых и такие мелочи важны, так что это лишь моя личная придирка. Впрочем, многие бытовые детали были вполне любопытны, например, когда Антон писал из Ялты и просил прислать то или это (что означает, что в Ялте это достать было трудно или не того качества). Скажем, туалетную бумагу. Не думала, что в Ялте с ней были проблемы.
Автор подробно и по косточкам разбирает каждый этап жизни писателя, сопровождая свой рассказ цитатами из писем, дневников, заметок в записных книжках разных людей из его окружения и т.д. Эти выдержки – вообще самая ожидаемая изюминка книги. Причем письма некоторых близких писателю людей были интересны именно своей напыщенностью и глупостью. За материалом для своей сатиры Антону далеко ходить не надо было.
Параллельно с повествованием о жизни Рейфилд делает обзор обстановки в литературном / театральном мире Петербурга и Москвы, подковерных игр и взаимоотношений разных издателей, критиков, режиссеров, актеров и т.д., а также разбор литературных произведений, написанных Чеховым в соответствующий период, отмечая, в какой обстановке они создавались и какие реальные события и впечатления из жизни писателя или его окружения нашли свое отражение в его творчестве или же найдут позже, в более поздних сочинениях. Это как раз тот вид литературоведения, который я люблю=) И который действительно помогает лучше понять произведение, в отличие от поиска тайных смыслов в синих занавесках, что я, как обычный среднестатистический читатель, всегда недолюбливала.
А жизнь у Чехова, что и сказать, была непростая и своеобразная. «Веселье» началось прямо с детства. Мало того, что наследственный туберкулез, на который никто поначалу особого внимания не обращал (ну, «Антоша не очень здоров», да, хотя у них полсемьи таких, можно было б насторожиться), так еще побои от отца, а с 16 лет – и вовсе практически жизнь главой семьи, так как отец разорился и сбежал от кредиторов в Москву, присылая оттуда «прекрасные» наставления в стиле «учитесь хорошо, богу молитесь, а ты, Антон, теперь старший и за мать отвечаешь, если с ней что случится – ты в ответе будешь». Просто отлично. Отец года. А Антон и от кредиторов отбивался, и по собственным чеховским должникам бегал, чтобы что-то добыть, и за мать, младших братьев и сестру отвечал, еще и учиться как-то успевал, хотя денег не было ни на что. Не забываем, что он слаб здоровьем. Да еще отец подливал типа «говорят, что ты худой стал, ну как это так, значит, плохо стараешься / не сопротивляешься, вот то ли дело я». Ты давай там, не расслабляйся, денег нет, но вы держитесь. Уу, аж пекло.
Потом ещё и мать уехала в Москву, прихватив младших и деньги, заработанные Антоном уроками, а Антона и его брата Ивана бросили в Таганроге. И ладно бы просто оставили, прожили бы они своими силами, привыкли уже, так ведь от Антона ещё и требовали посылать деньги в Москву, следить за домом, разбираться с квартирантами и должниками... Типа «мать от тебя ждала 20 рублей, а ты только 12 прислал». При этом, на что он сам живёт, отец и мать вообще не особо интересовались, судя по всему. А жили братья по родственникам, питались у них же. Антон занимался с детьми за стол и кров под аккомпанемент писем матери: вы там сытые, а у нас нет денег на хлеб и сало, и за квартиру платить нечем, скорей же вышли денег. Откуда их, интересно, должны были взять два сына-гимназиста, у которых даже дома своего нет, потому что тот, что был, отец уже давно продал, хотя почему-то упорно продолжал считать своим. Тем временем, в Москве вполне дееспособный отец и два старших брата Антона, но денег почему-то ждут именно от него. На этом месте я Антоном аж восхитилась, потому что он не только не раскис и не растерялся в этой ситуации, а наоборот, ещё и угорал над ней, высмеивая её в ответных письмах. Уже тогда у него проявился этот талант видеть смешное и глупое. А еще, видимо, и понимание того, что ответственность за свою семью придется нести именно ему.
Другой бы, может, на его месте после такого, когда его чуть ли не бросили на произвол судьбы, озлобился бы, вообще отказался бы от семьи и, встав на ноги, стал бы просто жить самостоятельно. Антон же оказался не таков, эта ситуация его закалила и проявила его характер, но свою семью он никогда любить не переставал, хоть и уставал от нее, в разное время некоторых из ее членов содержал, предоставлял кров, всем помогал, устраивал на работу, оказывал медицинскую помощь, давал советы, вправлял мозги, разруливал проблемы… К нему то и дело летели просьбы о помощи, от семьи, друзей, знакомых... Нередко его звали помочь больному, когда он сам чувствовал себя не лучше (вспомним про туберкулез). Неудивительно, что иногда он от этого тупо уставал и переставал реагировать на очередную просьбу приехать.
А ведь он еще, кроме прочего, постоянно, всю жизнь, занимался какой-то благотворительно-общественной деятельностью: выбивал деньги на школы, отбирал книги для библиотеки Таганрога, организовывал больницы, помогал начинающим авторам, отыскивал деньги на лечение детям знакомых… Да всего и не перечислишь. Удивительный человек все же.
Еще более удивительно, как ему ещё и писать удавалось в такой обстановке... Ни о какой тишине, спокойствии и возможности сосредоточиться не шло и речи. А ведь в начале его литературной карьеры писать ему нужно было очень быстро, чуть ли не по рассказу в день, он остро нуждался в деньгах (в том числе для той самой семьи, где почти никто не достиг финансовой самостоятельности), а журналы брали далеко не все, что выходило из-под его пера. Вспомним, что он еще и успел выучиться на врача среди прочего! И практиковать, и даже подумывал о диссертации. Но Чехов, судя по всему, был из тех людей, которым общение жизненно необходимо и даже если они мечтают об уединении, то быстро начинают от него уставать. Он постоянно жил, как в дурдоме (не считая последних лет, когда уже мог позволить себе условия получше), однако если выдавался период, когда никого не было рядом – ни сестры, ни братьев, ни друзей – то начинал тосковать и пытался залучить кого-нибудь в гости.
При этом родители, к примеру, хотя пользовались его доходами, но даже не знали, что именно он пишет, не читали его рассказов, мать вообще до какого-то момента была уверена, что Антон сочиняет стихи. И уже позже, когда он был знаменит, она, бывая в театре, никогда не посещала спектакли по его пьесам, как будто даже стыдясь, что он зарабатывает на жизнь литературой, хотя сама на эти же деньги и жила (и вообще самостоятельно, без постоянного присмотра, жить, по всей видимости, была не в состоянии, а потому была переходящим призом между Антоном и его сестрой). Странная семья все-таки.
А в родственниках Чеховых немудрено запутаться, кстати. Там одних братьев целая куча (уж что-что, а детей делать Чеховы-родители умели), а уж про всех прочих и говорить нечего. Хорошо бы было, если бы автор почаще напоминал, кто есть кто. А то называет по имени-отчеству, а кто кому кем приходится, я уже давно забыла и, соответственно, не понимаю, о ком и зачем мне сейчас рассказывают.
Книга очень подробно воссоздает жизнь и быт как самого Антона, так и всех членов его семьи, включая животных (у него был мангуст! О_о), а также его друзей, знакомых, любовниц и поклонниц. А поклонниц-то у него было, ууу…. Антон Павлович, для чего вы были настолько притягательны для женщин?.. В его жизни их всегда было много, что неплохо для него (до определенного момента), но для меня, как для читателя… Это ж мучение какое-то, просто невообразимое количество влюбленных в него барышень, которые шлют ему письма пачками, намекают, что очень хотят его видеть, а лучше – и не только видеть, приезжают к нему в гости (в Ялте таких навязчивых посетительниц даже прозвали антоновками), зазывают к себе, заводят дружбу с его сестрой и даже бывшими / нынешними любовницами… И про всех них автор нам рассказывает в подробностях, цитируя их письма к Антону и ответы Антона – им. С одной стороны, интересно было узнать писателя с такой стороны, с другой – ну очень много, хватит, памагите=)
Особое внимание уделено взаимоотношениям Антона с Ольгой Книппер – единственной женщиной, которая сломала систему, высказываемую Чеховым всю жизнь:
Никогда артисты, художники не должны соединяться браком. Каждый художник, писатель, артист любит лишь свое искусство, весь поглощен лишь им, какая же тут может быть взаимная любовь супружеская?
Ольга, по крайней мере в этой биографии, производит впечатление очень неоднозначное, неприятное и противоречивое, в том числе по цитатам из ее писем. Впрочем, не мне о ней судить, лишь бы Чехову нравилась. К тому же, она прекрасно соответствовала сформулированному им же «идеалу»:
Извольте, я женюсь, если Вы хотите. Но мои условия: все должно быть, как было до этого, то есть она должна жить в Москве, я в деревне, и я буду к ней ездить. Счастье же, которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, - я не выдержу... Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день.
Жили они почти все время врозь: она играла в театре, изредка наведываясь в Ялту, он, уже тяжело больной, жил в Крыму, иногда приезжая в Москву. Все как по заказу.
Еще одна важная женщина в жизни Антона – его сестра Маша, которая всю жизнь фактически была при нем: то управляла ремонтом в новой усадьбе, то помогала в разных делах, то приглядывала за домом, садом и животными, пока брат был в отъезде. Сама она довольствовалась ролью учительницы с низким доходом и так никогда и не вышла замуж, хотя возможности были. Судя по всему, она не особенно к этому стремилась и ее устраивала роль сестры при знаменитом брате, хотя это и стоило ей многих хлопот, в том числе по обеспечению ему удобств. А он не стеснялся временами откровенно ее эксплуатировать, видимо, отчасти отыгрываясь за то, что и сам всю жизнь много сил отдавал семье. И именно Маше он завещал все свое имущество.
Рассказывает Рейфилд и о взаимоотношениях Чехова с собратьями по перу и другими известными современниками: встречах с Толстым и Чайковским, работе со Станиславским и Немировичем-Данченко, дружбе с Горьким, Куприным и Буниным (любопытно, какие разные люди одновременно были его друзьями), а также о том, какого мнения о нем были известные литераторы того времени (и какого мнения об их творчестве придерживался он сам).
Еще позабавили цитаты из переписки с братьями, особенно с Александром. Чего там только не найдешь, даже описание японского борделя и наставления брату о том, что не следует перед женщинами ходить без штанов.
А еще я временами путалась из-за переездов и переселений всех этих людей. Ну представьте примерно такой текст (имена тоже примерные): Антон в это время уехал в Москву и провел там десять дней, за которые успел встретиться с Сувориным, Александром, Мишей и писал Маше то-то и то-то. Миша же с Машей уехали на дачу, где уже жили Павел Егорович и Евгения Яковлевна, к которым из Таганрога приехал брат Митрофан. Киселевы же в это время поехали в Тулу, прихватив с собой и Наталью с таксами. Потом к ним присоединились Антон и Лика с братом, а Суворин уговаривал Антона вернуться в Петербург, где его с нетерпением поджидала, забрасывая письмами, Ольга / Мария / Наталья (нужное подчеркнуть). А на Пасху Павел Егорович подсчитал, кто сколько съел блинов.
Утрирую, конечно, но местами это было очень утомительно, такое ощущение, что все только и делали, что ездили туда-сюда, но при этом не виделись друг с другом месяцами. Хотелось сказать: да прекратите это хаотичное перемещение, посидите на месте уже спокойно, у меня голова от вас кругом.
В общем, это было интересное и подробное путешествие по жизни неординарного человека. Но я немножечко устала.
