© Доктор Иваныч, текст, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Записки врача-психиатра скорой

Как меня в фельдшера превратили

Вот и пролетели три дня выходных. Как будто их и не было вовсе. Не выспался, задремал в маршрутке, чуть было остановку свою не проехал. Да и как тут выспишься, если накануне, чуть свет, за грибами пошел, большую корзинищу и пакет набрал, еле притащился. А потом, когда с дачи приехали, до позднего вечера их разбирали и чистили. Что-то небывалое в этом году, грибы прут и прут, прямо нашествие какое-то! И ведь не прекращаются, заразы такие!

Дежурство началось с неприятности: оказывается, сломался наш бригадный дефибриллятор, перестал заряд держать, только от сети работает. Предыдущая смена его в ремонт сдала, а взамен выдали автоматический, говорящий. За границей такие в общественных местах находятся, чтобы любой человек, при необходимости, мог воспользоваться для оказания первой медицинской помощи. Ерундовина полная, настроек никаких нет, энергия заряда слабоватая. Ладно, дай бог, чтоб не пригодился.

В прошлую смену, на утренней конференции, получил я трёпку от главного врача.

– Юрий Иваныч, уважаемый, а вам не кажется, что вы, э-э-э, стали слишком привередливы? – спросил он, пристально глядя на меня и похлопывая ладонью по столу. Да, он всегда так делает, когда нервничает.

– В каком смысле? – не понял я.

– В буквальном смысле! Вы выбираете вызовы, как блюда в ресторане! На роды не поеду, гипертонию мне не надо, на боль в груди пусть БИТы^[1] едут, вызовы к детям пусть педиатрические бригады обслуживают! – аж раскраснелся он, бедолага.

– Так ведь я – врач-психиатр, а бригада специализированная – психиатрическая. Сделайте тогда нашу бригаду общепрофильной, и тогда мы будем на все подряд ездить, – возразил я.

– Юрий Иваныч, не нужно мне указывать, что делать! Вы, прежде всего, врач, работающий на «скорой»! Во-первых, психиатрическая бригада у нас не выделена в самостоятельную службу, а во-вторых, у вас, если что, есть сертификат по скорой медицинской помощи! Поэтому, я уже говорил вашим коллегам-психиатрам из других смен, теперь и к вам обращаюсь: выбирать вызовы вы больше не будете! – произнес он уже откровенно на повышенных тонах.

Хотел я напомнить ему про минздравовский приказ, но не стал в бутылку лезть, бесполезно это. Если уж он уперся, то его ничем не своротишь. Можно бы, конечно, с жалобой в Департамент здравоохранения обратиться, но начальник Департамента его дружбан, не даст его в обиду. Проверено уже. Месяца три назад, фельдшеры жаловались на низкую зарплату, которая, если чистыми брать, и до двадцати тысяч не дотягивает. И что? Приехал этот господин к нам на «скорую», взял в бухгалтерии размеры зарплат и возмущенно заявил на общем собрании, мол, неправду вы говорите, и получаете не менее двадцати пяти тысяч! А у некоторых аж за тридцать выходит! Чистыми! Вот только не услышал он, что эти зарплаты начислены за работу не на одну, а на полторы-две ставки. Точнее, не захотел услышать. В общем, он сделал вывод, что все замечательно, фельдшеры как сыр в масле катаются, ну и уехал восвояси.

Сегодня конференции не будет. Да и больно хорошо. От этих конференций все равно толку не стало. Раньше мы ошибки разбирали и интересные клинические случаи, с нами учебу проводили. Интересно было. А теперь все ограничивается лишь докладом старшего врача о вызовах за предыдущую смену. Ну, а в конце традиционное: «Есть вопросы к старшему врачу? Нет? Тогда всем спасибо!»

Сегодня двадцать три бригады на линии. Маловато, конечно. Да и то, количество бригад увеличилось за счет фельдшеров, которых опять поодиночке поставили.

Долго не вызывали, я уж начал задремывать перед телевизором. Но вот из динамика резко раздалось: «Шестая бригада!». Ну вот и наша очередь настала. «Адрес такой-то, М., 51 г., без сознания».

Маленький, потрепанный жизнью частный домишко с никогда не мытыми окнами и покосившимся забором. На улице нас встретил друг больного, мужичок неопределенного возраста, небритый, с отекшим и обрюзгшим лицом.

– Мужики, там это… Паша не просыпается! Мы с ним бухну́ли вчера чутка, а сегодня разбудить его не могу, спит и храпит! Чо такое-то?!

– Ладно, сейчас посмотрим.

В доме грязь непролазная, бомжовник натуральный. Больной в грязных рубахе и спортивных штанах лежал на такой же грязной постели без белья. Лицо красное, дыхание шумное, правая щека «парусит», носогубная складка сглажена. Давление 220/110. На ЭКГ ничего примечательного, глюкоза в крови нормальная. Ну что ж, похоже на геморрагический инсульт с комой I–II. Сделали все, что положено по стандарту. Надо бы паспортные данные записать и номер полиса, а нет ничего. Дружбан сказал, что паспорт и полис больной давно потерял. Прописан где-то в другом месте, а где – неизвестно. Но ничего не поделаешь, повезли в стационар. На КТ подтвердился инсульт. Да, вот и допился Паша. Если и выкарабкается, то инвалидом останется…

– Шестая бригада, пишем вызов! Адрес такой-то, Ж, 24 г., первые роды.

– Принял, шесть!

Начинается! Вот и воплощаются в жизнь указивки главного. Нет, если просто увезти в роддом, то ничего тут страшного нет. А если, не приведи господь, домашние роды случатся? Ведь акушерство-то я давно забыл, мне что, по инструкциям из интернета роды-то принимать? Да и фельдшеры мои, боюсь, тоже не особо подкованы в этих делах. Ну ладно, авось пронесет, ведь первые роды не протекают так стремительно, как последующие.

И действительно, все обошлось хорошо. Первый период родов только начинался. Роженица, умничка, была уже собрана, с готовой сумкой и документами в папочке. Фельдшер Толик быстренько записал в карточку все необходимые сведения, и мы без приключений прибыли в роддом.

– Шестая бригада, пишем вызов: адрес такой-то, Ж, 36 л., боль в груди.

– Принял!

Больная испуганно рассказала, что примерно час назад у нее появилась острейшая боль в груди слева при дыхании. А сейчас стало получше, но все равно немного больновато при глубоком вдохе. Понятно, 99,9 % гарантии, что никаких сердечных проблем нет, а есть всего лишь межреберная невралгия. И точно, на кардиограмме все хорошо, ничего «криминального» я там не увидел. Однозначно, невралгия. Объяснил больной ситуацию, сделали ей кеторол внутримышечно и уехали восвояси. Осталась она повеселевшей и удовлетворенной.

Эх, как же меня в сон-то клонит сегодня! Нет, все, хватит, больше никаких дач и никаких грибов накануне работы. Карточку дописывал, борясь с дремотой.

– Шестая бригада, пишем вызов: адрес такой-то, М., 41 г., психоз, больной учетный.

– Принял!

Ну вот, наконец-то наш, профильный вызов дали. Возле подъезда «хрущевки», нас встретила пожилая женщина, как оказалось, мама больного.

– Ой, доктор, помогите, пожалуйста! Опять его кружит!

– Это как понять?

– Ну как, мерещится ему, что кто-то на него напасть хочет. С ножом и топором у входной двери все стоял, все прислушивался. Я перепугалась, дождалась, пока он отвлечется, быстренько телефон взяла и выбежала.

Так, стоп! Ключевые слова «нож» и «топор». Это значит, что нужна полиция. Ведь мы же не герои-супермены.

Пока ждали приезда полиции, мама больного рассказала, что сынок на учете уже лет десять, инвалид второй группы по психическому заболеванию. Последний раз в прошлом году госпитализировался. Неделю назад должен был пойти в диспансер на укол пролонга, но никуда не пошел, назначенные лекарства принимать бросил. А мама и не настаивала. Вот и получили то, что имеем. Начались бессонница, тревожность, подозрительность. Ну, а сегодня и до ножа с топором дело дошло.

Минут через двадцать приехали двое полицейских. И мы прямо в осадок выпали, когда увидели, что они без касок и бронежилетов, без палок резиновых.

– Парни, – говорю – а как же вы пойдете-то? Ведь он же вроде как вооруженный!

– Ничего, все нормально будет! – весело ответил прапорщик.

И действительно, все обошлось хорошо и спокойно. Больной сам открыл дверь, в руках у него ничего опасного не было. Худощавый, высокий мужчина, с лихорадочно блестящими глазами и испуганным выражением лица. Разумеется, я побеседовал с ним.

– Здравствуйте, вас как зовут?

– Женя. – Как-то по-детски ответил он и настороженно посмотрел на меня.

– Жень, что случилось, почему ты такой тревожный?

– За мной следят какие-то… Под дверью поджидали с автоматами. Мне в телевизоре сказали, что нас с мамкой убить хотят.

– А кто хочет убить?

– Диверсанты. Они в подвале прячутся и к нашей квартире приходят. Мне генерал сказал в телевизоре. Ведь я же в разведке работаю, резидентом! Мне через телевизор информацию передают.

– Все понятно. Ну что, Евгений, поехали в больничку, там спокойно, никто тебя не убьет.

– А как я мамку-то оставлю? Вы чего?! – вскинулся больной.

– Ты, главное, не переживай, твоя мама будет под круглосуточной охраной полиции. Никто ее в обиду не даст! – твердо пообещал я.

– Да, да! – подтвердили полицейские. – Мы здесь пока поживем.

– Так ведь я в больнице-то буду долго лежать, месяца два!

– Не волнуйся, мы все это время здесь будем! У нас пистолеты есть, если что, всех диверсантов перестреляем!

– Ну ладно, тогда поехали! – добродушно сказал больной и довольно заулыбался.

До психиатрической больницы доехали спокойно, без вязок, и благополучно сдали болезного.

– Центральная, разрешите обед?

– Разрешаю, приезжайте!

Сдал карточки, быстренько перекусил и, даже не покурив, пошел в комнату отдыха. Лег и почти сразу отключился, как будто провалился куда-то. Разбудил меня фельдшер Гера.

– Ну ты и дрыхнешь, Иваныч! Еле добудился! Поехали на вызов!

Эх ты, почти полтора часа проспал. Хорошо! Теперь вроде и голова посвежее стала.

Вызов был из категории моих нелюбимых: «высокое АД у больной ГБ^[2], 71 год». Но теперь меня никто не спрашивает, нравится – не нравится.

Приехали. Квартира идеально чистая, опрятная. Больная – одинокая пожилая женщина. Давление 180/100 при привычном 140/90, синусовая тахикардия 110. Гипотензивные препараты регулярно не принимает. В поликлинику не обращалась давно. Живет от скорой до скорой. В общем, все, как всегда. Не понимаю я таких людей. Объясняю, что гипертония лечится пожизненно, для этого надо обратиться в поликлинику. Кроме того, нужно соблюдать определенную диету, рассказал, какую именно. Слушает меня вполуха. Дежурно кивает головой. Да, понятно, что мои слова она вообще никак не воспринимает. Мол, мели-мели, языком-то… Сделали ей энап внутривенно, дали метопролол под язык и отчалили. Как говорится, каждый сам хозяин своему счастью…

Карточку писал долго, ведь при гипертонии нужно много всего описывать, обосновывать стадию, функциональный класс, недостаточность кровообращения. В общем, занудство сплошное…

– Центральная, шестая свободна!

– Пишем, шестая: адрес такой-то, Ж., 60 л., психоз, больная учетная.

– Принял.

Дверь нам открыла высокая пожилая женщина в брючном костюме, с прекрасно уложенными волосами и ненавязчивым макияжем. Это была сестра больной.

– Здравствуйте, это я вас вызвала. Сестра моя опять чудить начала…

– А-а-а, это я чудить начала?! Ах ты сволочь такая! Да тебя убить мало! – Больная, в потрепанном халате, со всклокоченными волосами, выскочила, как черт из табакерки.

– Так, успокойтесь, пожалуйста! – решительно потребовал я. – Давайте мы с вами присядем, поговорим, а то ведь я не в курсе ваших дел.

– Давайте поговорим, я вам сейчас все расскажу, как надо мной издеваются! – запальчиво ответила больная.

– Вас как зовут?

– Татьяна Васильевна.

– Вот теперь, Татьяна Васильевна, расскажите, пожалуйста, что случилось и кто над вами издевается. Только давайте поспокойнее.

– Да как спокойнее-то?! Они у меня квартиру хотят отнять!

– Кто такие «они»?

– Да их банда целая! Они и день и ночь меня караулят, орут под окнами, угрожают, обзывают по-всякому. А сестричка моя, с*ка, заодно с ними! Сегодня она двух китайцев ко мне запустила!

– Вы их видели, этих китайцев?

– Ну, конечно! Вон они спрятались, один за холодильником, другой за шкафом. Сами вон посмотрите и увидите!

– А как же они спрятались, ведь там же места почти нет?

– Так просто, они же плоскими стали и спрятались, что вы, как маленький? – больная искренне возмутилась моей непонятливости.

– Да, действительно, простите, что сразу не догадался. Татьяна Васильевна, нужно поехать в больницу, полечиться.

– Чего-о-о?! Щ-щ-щас, ага, уже поехала! Она вам взятку, что ли, дала, чтоб меня в дурку упечь?! Вы в доле, что ли?!

– Татьяна Васильевна, давайте по-хорошему – собирайтесь и поехали!

– Ах ты, козел старый!..

А вот с козлом, да еще и старым, я категорически был не согласен!

Короче говоря, вязали мы ее с большим трудом, под оглушительные визг и крики. Сначала она пыталась повалиться на пол, но потом все же пошла. Правда, пока шли к машине, голосить начала:

– А-а-а! Ой, помоги-и-ите! Ой, убива-а-ают!