Глава 1. Остров дождей.

Сумрак цеплялся за ветви криптомерий, и запах мокрых листьев въедался в одежду так, что казалось – иначе и не бывает. Сора шагал по тропинке, забитой глиной, задерживая дыхание, чтобы не услышать собственных шагов. На мосту через ручей его догнал порыв ветра, крутанул воротник, хлопнул по уху дробным дождём. Он прислонился к прохладным перилам, глядя, как капли собираются в тонкую серебряную нить и падают в воду. Мимо пробежала Рин, оставив за собой горсть смеха и пару мокрых следов.

– Опять утонешь в небе, – крикнула она через плечо.

Сора пожал плечами, но не обернулся. Всё, что было важно, сейчас растворялось в шуме воды и стуке капель по дереву. Тучи затягивали вершины гор, и Сора всматривался в их причудливые очертания, позволяя мыслям рассеиваться так же свободно, как плавают листья после ливня.

Остров жил своим размеренным ритмом – каждый камень, каждая лужа на дорожке помнили сотни дождей, и в этом постоянстве была особая красота, которую мальчик впитывал всем существом. Деревья казались древними стражами, хранящими тайны природы. Их стволы, покрытые мхом, блестели от влаги, а кроны переплетались так плотно, что даже в самый ясный день солнце едва пробивалось к земле. Сора рос среди этих великанов, и они стали частью его души.

Дорожка извивалась между валунами, отполированными веками непогоды. Каждый шаг отдавался эхом в тишине, нарушаемой только журчанием воды и далёким криком морской птицы. Воздух был пропитан солью и влагой, создавая особую атмосферу, в которой время словно замедлялось. Сора часто останавливался, чтобы послушать эту мелодию острова – она была единственной музыкой, которую он по-настоящему любил.

Рин появилась снова, на этот раз с веточкой камелии в руках. Её щёки пылали от бега, а волосы прилипли к лицу от тумана.

– Смотри, какая красивая! – она протянула цветок брату. – Можно сделать из неё украшение для мамы.

Сора взял веточку и внимательно рассмотрел нежные лепестки, ещё хранившие капли росы. В детстве он не обращал внимания на такие мелочи, но теперь каждая деталь природы казалась ему важной, значимой.

– Где нашла? – спросил он.

– У старого храма, там целый куст растёт. Хочешь, покажу?

Они свернули с главной тропы и углубились в чащу, где воздух был ещё плотнее и прохладнее. Здесь росли папоротники в человеческий рост, их листья образовывали зелёный полумрак, в котором скрывались удивительные создания. Сора видел, как между стеблями мелькают яркие бабочки, а в тени прячутся ящерицы с переливающейся чешуёй.

Старый храм стоял на небольшой поляне, окружённой бамбуковой рощей. Его крыша поросла мхом, а деревянные стены потемнели от времени. Рядом с входом действительно цвёл куст камелии, усыпанный белыми и розовыми цветами. Сора подошёл к нему ближе и почувствовал тонкий аромат, который смешивался с запахом старого дерева и благовоний.

– Здесь такое место, – прошептала Рин. – Говорят, что тут живут духи предков.

Сора не верил в духов, но чувствовал особую энергию этого места. Воздух здесь был неподвижен, звуки приглушены, а время словно остановилось. Он сел на ступеньки храма и закрыл глаза, слушая тишину, которая была полна жизни.

Внезапно небо потемнело, и первые тяжёлые капли упали на листья. Дождь начался без предупреждения, как это часто бывает на острове. Сора и Рин укрылись под навесом храма, наблюдая, как потоки воды обрушиваются на землю.

– Как красиво, – сказала Рин, протягивая ладонь под струи. – Будто небо плачет от счастья.

Сора смотрел на серые завесы дождя и чувствовал странное единение с этой стихией. Каждая капля была частью огромного целого, и он сам был частью этого мира, где дождь был не препятствием, а благословением. Влага питала землю, наполняла реки, давала жизнь всему живому.

Дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Вода бурлила в канавах, собиралась в лужи, стекала с крыш водопадами. Сора и Рин сидели под навесом, завороженные мощью стихии. Воздух наполнился звуками – барабанящим ритмом капель, шумом потоков, всплесками в лужах.

– Нам пора домой, – сказал Сора, когда дождь немного утих. – Мама будет беспокоиться.

Они побежали по тропинке, перепрыгивая через ручьи, смеясь от радости. Дождь лил им в лицо, промачивал одежду, но это не портило настроения. Наоборот, Сора чувствовал прилив энергии, будто влага заряжала его жизненными силами.

По дороге домой они встретили рыбака дядю Хироши, который возвращался с утреннего улова. Его широкополая шляпа защищала от дождя, а на плече висела увесистая сумка с рыбой.

– Хороший дождичек, – сказал он, кивая детям. – Рыба в такую погоду лучше клюёт.

Сора поздоровался и хотел пройти мимо, но дядя Хироши остановил его.

– Слышал, ты хорошо разбираешься в погоде, – сказал он с улыбкой. – Скажи, долго ли ещё будет лить?

Сора поднял глаза к небу, где тучи медленно дрейфовали над островом. Он не мог объяснить, откуда берётся это знание, но чувствовал, что дождь скоро кончится.

– Ещё полчаса, – сказал он уверенно. – Потом прояснится.

Дядя Хироши удивлённо поднял брови.

– Откуда знаешь?

– Просто чувствую.

Рыбак покачал головой и пошёл дальше. Рин с восхищением посмотрела на брата.

– Ты правда умеешь предсказывать погоду?

– Не знаю, – честно ответил Сора. – Просто иногда кажется, что понимаю, что хочет сказать небо.

Они продолжили путь домой, а дождь действительно начал стихать. Тучи расходились, показывая клочки голубого неба, а солнце пробивалось сквозь разрывы, создавая удивительную игру света и тени.

Их дом стоял на небольшом холме, окружённый садом, где росли овощи и фруктовые деревья. Мать выращивала помидоры, огурцы, зелень для стола. Отец работал в порту, помогая рыбакам ремонтировать сети и лодки. Жизнь семьи была простой и размеренной, подчинённой ритмам природы.

Мать встретила их на пороге с полотенцами.

– Совсем промокли, – сказала она, обтирая детей. – Переодевайтесь быстрее, а то простудитесь.

Сора переоделся в сухую одежду и сел у окна, наблюдая, как дождь окончательно прекращается. Капли ещё стекали с крыш, но небо уже светлело, а где-то вдали показалась радуга. Он следил за её яркими полосами, пока она не растворилась в воздухе.

– Иди есть, – позвала мать. – Приготовила твоё любимое.

За обеденным столом собралась вся семья. Отец рассказывал о работе, мать – о домашних делах, Рин – о своих открытиях в саду. Сора молчал, но не от скуки, а от переполнявшего его внутреннего покоя. Он был счастлив просто быть здесь, среди родных людей, в доме, который пах дождём и теплом.

После обеда он вышел в сад, где всё сверкало от влаги. Листья блестели, как покрытые лаком, трава была сочной и яркой, а воздух наполнен свежестью. Сора медленно обошёл все дорожки, рассматривая, как дождь преобразил привычный пейзаж. Каждое растение казалось обновлённым, омытым, готовым к новому росту.

Вечером вся семья собралась в гостиной. Отец читал газету, мать вышивала, Рин играла с куклами. Сора сидел у окна и слушал, как за стеклом капают последние капли. Остров засыпал под мерный шум воды, и в этом звуке была вся его жизнь – древняя, неторопливая, мудрая.

Шёпот доносящихся из кухни голосов стал частью фона, привычной музыкой конца дня. Воздух в доме носил на себе тяжесть прошедших дождём часов, а стены будто впитывали сырость, нависавшую почти постоянно над Якусимой. Тонкие окна с запотевшими рамами отсекали от комнаты остатки сумерек, и лампа дрожала светлым овалом над низким столом, где Сора склонился над потрёпанной книжкой о редких насекомых острова. Занозистые страницы цепляли пальцы – запах бумаги, в которой сберегли не только чужие знания, но и отпечатки дождливых вечеров ушедших поколений.

На циновке у стены растянулась Рин. Она пыталась разглядеть, можно ли различить по узорам капель на стекле, какой завтра будет день. Щёки у девочки горели; она то щурилась, то прижимала ладони к щекам, шепча:

– Если сейчас сказать желание, то утром выйдет солнце.

Сора перевернул страницу, пробежал глазами по знакомым словам о жуках, которые застывают на листьях, словно настоящие изумруды при первых лучах солнца. Окончив чтение, он встал и прислушался. Отец мерил шагами прихожую, ритмично похрустывая доски. Мама раскладывала на полке у входа письма от родных с Хонсю, в её движениях была усталость, но и особая плавность, свойственная тем, кто привык к постоянному ожиданию перемен.

– Еда остынет, – мягко заметила она и сняла крышку с супа, облако пара тут же затуманило стекло у лампы.

За столом все расселись на свои привычные места. У отца руки были шершавыми от работы в саду, ногти – в тонкой полоске земли, несмотря на тщательную мойку. Он не любил рассказывать о делах – предпочитал делиться молчанием, где главным был не разговор, а присутствие. Суп густо пах морскими водорослями, и даже Рин не стала канючить, что хочет жареного риса с яйцом, а не привычного супа. Самый простой ужин на острове собирал людей теснее, чем любые семейные истории.

– Ты опять весь день мокрый, – сказал отец, не отрываясь от чаши.

Сора скользнул взглядом по окну, где дождь уже переходил в сплошной туман.

– Мы с Рин смотрели, как поток меняет берег, – ответил он.

– Пустите вы реку, она сама знает, куда течь, – отец на мгновение улыбнулся краем губ и положил палочки на край чаши.

Мама поставила перед Рин плошку с солёными огурчиками.

– Если после дождя тучи идут к морю, значит утром будет ясно. Сегодня они кружат над лесом.

Рин склонила голову – ей хотелось верить, что именно она решает судьбу завтрашних облаков.

Тишину нарушил хлопок двери. На пороге появился соседский мальчик, Така, всё ещё в мокрой рубахе, босиком и с охапкой старых тетрадей, которые сунул прямо маме в руки.

– Это для тебя от тёти Маки из школы – новые задания.

Мать поблагодарила его, провела рукой по голове, от чего с неё сползла капля, скатившаяся на пол.

– Не запачкай коврик, – заметил отец.

Така совестливо улыбнулся и, не дожидаясь приглашения, присел рядом с Рин, тут же начав рассказывать о том, как после ливня на огороде поселились сотни улиток и целая армия лягушек захватила самый высокий камень у забора.

Ужин прошёл под рассказы про островные приметы. Изредка кто-то из взрослых улыбался – чаще всего мама, когда слушала, как Рин отражает в своих словах услышанные однажды легенды.

После еды Така побежал домой, а мать заботливо вытерла пол, собирая мокрые следы босых ног.

– Завтра узнаем, кто из нас угадал, – шепнула она Соре перед тем, как погасить свет на кухне.

Отец достал из сундука старую, изъеденную временем бамбуковую свирель и задумчиво провёл пальцами по резьбе.

– Это твой дед делал сам, когда ждал конца сезона штормов, – медленно проговорил он.

Сора слушал тембр голоса, в котором за каждой фразой звучал дом и покой. Отец начал тихо наигрывать простенькую мелодию, похожую на ветер, который перемежается порывами дождя – казалось, будто стены дома начали дышать в такт этим звукам.

Рин, не раздеваясь, забралась на неубранную постель и долго ворочалась в темноте.

– Ты всегда такой молчаливый, Сора. Почему? – спросила она, когда все остальные уже почти уснули.

– Я слышу много разного, когда молчу.

– Мама говорит, когда тихо, можно услышать, как город просыпается. А бабушка – что в тишине слышно, кто о тебе скучает.

– А что слышишь ты?

– Я слышу, как дождь стучит разными голосами.

Мальчик долго не мог уснуть; в темноте потолок над ним превращался в сложную карту чёрных и серебристых бликов, которые двигались от теней за окном. Дождь становился сильнее, и небольшое окно пропускало внутрь тонкие полосы лунного света, смешивающегося с отражением лампы в гостиной. Было странно тепло для конца сезона – даже татами под ногами сохраняло мягкую, живую упругость.

Сгустилась ночь, и дом словно замедлил ритм своей жизни. По коридору вышла мама, села на корточки возле двери, чтобы не скрипнуть половицей, и слушала, как Сора ворочается на своей циновке.

– Не можешь уснуть?

– Нет. Просто хочется слушать, как дождь перестаёт и начинается снова.

Она тихонько засмеялась, повела рукой по его волосам и присела рядом, облокотившись на стену.

– Когда твой дед был маленьким, он говорил, что дождь хранит секреты тех, кто его слушает.

– Можно попросить у дождя что-то особенное?

– Мне кажется, можно, только очень тихо. Он не любит громких просьб.

Они сидели так, почти не двигаясь, и казалось, что только им двоим ведом этот тихий ночной ритуал. Внутри было особое спокойствие, будто вместе с каждой каплей испарялись дневные тревоги; сон спустя время пришёл сам по себе.

На следующее утро из тумана выплыл стук в дверь. Курьер с островной станции принёс корзинку с фруктами и конверт с заметками от местного учителя.

Мать прочла письма, лицо её от этого стало более сосредоточенным, но она не спешила делиться содержимым с детьми. Ради ранних домашних хлопот отец вышел расчищать канавки вдоль сада – после ливня вода стремилась попасть даже туда, где обычно её не было. Сора помогал вытягивать ветку, застрявшую в арыке, удивляясь, с какой лёгкостью отец работает в сырости. Влажный воздух не мешал ему петь тихонько под нос старую песню, в которой смешивались морские гудки, звон бубенцов и зов весенних птиц.

– Посмотри, какие цветы остались сухими, хотя весь огород был под ливнём, – удивлялся отец.

Сора вгляделся в крошечные жёлтые соцветия, аккуратно спрятанные под крупными каплями росы.

– Наверное, им повезло.

– Или они научились прятаться лучше других, – засмеялся отец и слегка толкнул сына в плечо.

Вернувшись в дом, Сора услышал, как Рин спорит с мамой:

– Если разбудить дождя хорошим словом, он перестанет лить зря.

– Ты умеешь говорить с дождём?

– Конечно! – девочка рассмеялась и выбежала на крыльцо босиком. Она кружилась на месте, ловя руками капли, а потом запела тонким голосом что-то похожее на колыбельную.

Сора наблюдал за ней через дверь и поймал в этот момент себя на том, что и самому захотелось повторить её движения. Он вышел следом, вдыхая сырость и терпкий запах мокрого дерева.

Где-то рядом пропела сорока, и оглушительно взрезал воздух крик журавля, пролетевшего так низко, что крылья бросили широкую тень через двор.

– Пошли, покажу тебе что-то, – сказал он Рин.

Они обошли дом сзади, туда, где старый бамбуковый навес прятал деревянный чан для сбора дождевой воды. Вода в нём всегда была холодной и почти прозрачной, но сейчас её поверхность покрывали круги от всё ещё моросящего дождя.

– Здесь вода тише, чем в реке.

– Можно смотреть, как отражается небо, – радостно объявила Рин.

Долго стояли, вглядываясь в отражения, пока мама не позвала их обратно – ароматы готовящейся рисовой каши пронеслись по саду, смешиваясь с запахами влажных стен.

Вечером в доме опять собралось несколько соседей. Они принесли засоленную рыбу и рассказали свежие слухи о том, что в центре острова во время вчерашней грозы дерево раскололось пополам, хотя ещё неделю назад оно казалось незыблемым. Взрослые делились тщательно вымеренными, временем проверенными историями о встречах с лесными духами, которыми пугают детей по вечерам, чтобы те не уходили далеко за ручей.