Отзывы на книги автора «Дмитрий Травин»

Злая рецензия на книгу: Травин Д. Я. Почему Россия отстала? — СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2021. — 368 с. — Тираж 1500 экз.

У предков известного испанского конкистадора Эрнана Кортеса в середине XV в. произошёл конфликт с другой семьёй. Двух братьев убили за то, что они победили в игре в мяч, а проигравшим стало обидно. Мать погибших собрала друзей, погналась за убийцами, настигла их в Португалии, отрубила им головы, насадила на пики, привезла в Саламанку и бросила в церкви у могилы своих детей. (с. 267)

Первая мысль при прочтении этого пассажа: да-а, сильны были бабы в гишпанских краях! Вторая мысль: стоп, а какое это имеет отношение к теме книги? Не удивляйтесь: с точки зрения автора — самое прямое. Он прочитал биографию Эрнана Кортеса, изданную в серии «ЖЗЛ», нашёл там этот эффектный эпизод и рад его использовать в разделе, посвящённом разгулу страстей в эпоху Ренессанса (да и библиографию можно увеличить на один пункт: чем она длиннее, тем солиднее выглядит книга).

Я понимаю, что у вас уже новый вопрос возник: какое имеет отношение этот самый разгул страстей в эпоху Ренессанса к теме книги? Тут ответить сложнее: ход авторской мысли довольно замысловатый. Вся последняя, 4-я глава книги (с. 255-334) посвящена эпохе Ренессанса: бытовым и политическим конфликтам, способам их преодоления; общественным идеалам и преломлению их в изобразительном искусстве (чувствуется, что автор — знаток и любитель итальянской живописи, но раз так, то ждите и личных впечатлений от его путешествия по Италии, с глубокомысленными рассуждениями и распусканьем павлиньего хвоста). Будет в этой главе и анализ отражения «кошмаров жизни» в литературе XVI-XVII вв., прежде всего — в испанской и английской драме (чувствуется, что автор — знаток и любитель творчества Шекспира, но раз так, то ждите и рассуждений о Гамлете, без этого никак нельзя).

Как же оправдывает наш доморощенный искусствовед-литературовед включение в книгу, под видом 4-й главы, обширного эссе с посторонней тематикой?

Казалось бы, мы в этих размышлениях о культуре Ренессанса далеко ушли от главной темы книги. Но это не так. Как и в других главах, здесь формировался тот фон, на котором становятся видны наши проблемы. (с. 333)

Далее на протяжении полутора страниц автор объясняет нам ложность циркулирующего в литературе утверждения, «что, мол, народы, не прошедшие через ренессанс, неизбежно отстают в развитии». И эти полторы страницы с успехом могли бы заменить всю главу, поскольку опровергаемый тезис слишком уж шаткий. Важнейший из контраргументов Травину, оказывается, прекрасно известен:

В Норвегию и Финляндию свойства, необходимые для развития экономики и общества, пришли значительно позже, чем в Италию и Англию, но они добились не меньших успехов при всей незначительности влияния на них ренессансной культуры. (с. 333)

Меня не оставляет мысль, что автор, втискивая в книгу, под видом 4-ю главы, эссе о культуре Ренессанса, следовал вечному мотиву всех полузнаек: «они образованность свою хочут показать». Помимо внушительного списка «Научной литературы» (с. 341-366), в конце книги находим и перечень использованных художественных произведений, размером в целую страницу (с. 367). Некоторые художественные тексты ещё и спрятаны в «научном» списке: «Слово о полку Игореве», сочинения Ивана Грозного, «Опыты» Монтеня, «Утопия» Томаса Мора, «Жалоба мира» и «Похвальное слово глупости» Эразма Роттердамского. Ну, и мемуары известного историка Арона Гуревича тоже относятся к текстам скорее художественным, нежели научным.

Основной библиографический список заслуживает отдельного рассмотрения. Во-первых, сразу бросается в глаза, что Травин не следит за научной периодикой: его интересуют только книги (в огромном списке литературы указаны лишь две журнальные публикации, причём обе довольно старые — 1990 и 1991 гг.). Во-вторых, чрезмерно велико число книг не научных, а научно-популярных (включая очень и очень легковесные). В-третьих, подавляющее большинство книг принадлежат авторам Нового времени (XIX-XXI вв.), а из этого следует с полной определённостью, что исторические источники Травина не интересуют. В самом деле, он утрудил себя знакомством лишь с девятью текстами авторов далёкого прошлого:

1) знаменитый теологический трактат «О граде Божьем» (причём автор, Августин Блаженный, в списке литературы не на букву «А», как должно, а на букву «Б», хотя «Блаженный» — отнюдь не фамилия);
2) путевые записки раввина Вениамина Тудельского (ожидаемо на букву «Т», хотя «Тудельский» — отнюдь не фамилия);
3) трактат византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей» (в виде исключения — на букву «К», как и должно);
4) историко-мемуарное сочинение французского рыцаря Робера де Клари «Завоевание Константинополя»;
5) «История монголов» Плано Карпини;
6) этический трактат Петрарки «Моя тайна»;
7) философский трактат Эразма «Оружие христианского воина»;
8) трактат известного гуманиста Альберти о зодчестве;
9) мемуары Филиппа де Коммина, советника трёх государей и дипломата.

Выносить эти жалкие 9 позиций в отдельный перечень источников, конечно, немыслимо, и Травин правильно сделал, разместив их (хотя и не без ошибок) в алфавитном списке использованной литературы. Несколько необычно для автора, вздумавшего писать о средневековой Руси, полное незнакомство с летописанием. И это при том, что наиболее интересные в литературном отношении памятники, Повесть временных лет и Галицко-Волынская летопись, давно уже переведены на современный русский язык (эти переводы, равно как и древнерусские тексты, доступны в Сети).

Анализ списка литературы показывает, что Травин —не исследователь, а компилятор, причём довольно неразборчивый. Впечатление такое, что он вообще не в состоянии отличить научно-популярную книгу от сугубо научной, а перевод на русский язык, похоже, считает знаком качества. Если так, то он жестоко ошибается: много напереводили у нас и несолидных книг. Безоглядно доверяя содержащейся там информации, очень легко транслировать какую-нибудь ошибку. Вот простейший пример: духовным лидером похода против альбигойцев назван у Травина некий «монах-доминиканец Арнаут Амори» (с. 52). Вероятно, этот странный персонаж тождествен историческому Арно Амори (лат. Arnoldus Amalricus, франц. Arnaud Amaury, ум. 1225), но он был не монах-доминиканец, а аббат-цистерцианец. На момент взятия крестоносцами г. Безье (22 июля 1209), о чём идёт речь у Травина, орден доминиканцев вообще не существовал!

А вот пример, более интересный с точки зрения близкой Травину истории экономики: «Норвежская монета обесценилась в XII в. примерно в два раза из-за того, что король Харальд Хардрада стал добавлять в неё 50% меди» (с. 125). На самом деле конунг Харальд III Хардрада правил Норвегией не в XII-м, а в XI веке, и монету портил не однократно, а из года в год, постепенно снизив содержание серебра аж до 25%. В остальном всё правильно...

Впрочем, главная проблема Травина отнюдь не в частных ошибках. И чтобы показать это, придётся вернуться к структуре его книги. Как мы уже знаем, 4-я глава по-своему занимательна, но несколько избыточна. Может быть, с первыми тремя главами дело обстоит лучше?

Глава первая, увы, посвящена доказательству того, что и так всем известно:

Русские земли значительно дольше основной массы европейских земель страдали от набегов, препятствовавших нормальному развитию экономики.

Не знаю, как сейчас, а в СССР это знал каждый школьник. Даже удивительно, что можно проповедовать с умным видом такие банальности. А попутно Травин демонстрирует, среди прочего, непонимание особенностей общественного строя домонгольской Руси. Научные споры о характере междукняжеских отношений остались вне поля его зрения, и он решает проблему с завидной прямолинейностью — обращением к тексту одного-единственного автора. Таким авторитетом оказался Игорь Яковлевич Фроянов (1936—2020), который в 1980 г., подобно многим советским историкам предыдущего научного поколения (Б.А. Рыбаков, В.Т. Пашуто и др.), обнаруживал в среде русских князей XI-XII вв. отношения вассалитета-сюзеренитета. Травин законспектировал несколько страниц монографии Фроянова и произвёл из этого материала экстракт в 7 строк, рисующий картину... совершенно превратную (с. 42, второй абзац снизу).

Очень интересна трактовка разгрома русских князей на Стугне в 1093 г.: здесь явно проявился феномен «испорченного телефона». Травин пересказывает текст книги Фроянова и Дворниченко 1986 г., которые, в свою очередь, пересказывают и толкуют на свой лад текст ПВЛ (Повести временных лет). В результате оказывается, что противостояли половцам не княжеские дружины, а ополчение излишне инициативных киевских «трудящихся» (да, это слово в самом деле употреблено Травиным, и кавычки тоже его, см. с. 44; ср. текст ПВЛ в кн.: Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. XI — начало XII века. М., 1978. — С. 229-231).

Сложно Травину и с исторической географией. Он полагает, например, что страдавшее от половецких набегов население могло «переселиться на запад — вглубь Галиции и Польши» (с. 44). Между прочим, по нормам русского языка здесь ожидается предлог с существительным («в глубь»), а не наречие («вглубь»). Но важнее другое: никакой Галиции в домонгольские времена ещё не существовало. Если же Травин просто неудачно выразился, и речь идёт на самом деле о Галицкой земле, то она вся была открыта половецким набегам; по меньшей мере один из них был катастрофического масштаба (ПСРЛ. Т. 2. Ипатьевская летопись. — Стб. 753). А насколько было вероятно бегство православного населения в католическую Польшу, при возможности бегства на слабозаселённые территории Северо-Восточной Руси — судите сами.

Не буду перечислять другие ляпсусы, допущенных Травиным в первой главе: ясно и так, что она провальная. Перейдём ко второй, уровень которой существенно выше. Здесь Травин оспаривает расхожее мнение, «будто бы личность и имущество человека в европейских странах оказались хорошо защищены уже в X — XI вв.» (с. 75). Далее рассматриваются сложная система представлений о собственности, характерная для европейского Средневековья; приводится длинный ряд прецедентов силового отчуждения собственности. Есть и небольшой раздел о тогдашней европейской правовой культуре (особенно интересна история утверждения коммуны в г. Амьене, заимствованная из кн.: Смирнов А. Коммуна средневековой Франции в связи с политическим ростом третьего сословия. М., 2012). Важно, что в этой главе Травин эпизодически сопоставляет европейские порядки с русскими (не упуская случаев удивить читателя: он полагает, например, что опричнина относится к «верхушечным историям» и не имеет отношения к «хозяйственному климату», с. 139). Главные недостатки второй главы — хаотичность расположения материала и отсутствие анализа взаимоотношений внутри господствующего класса. А между тем именно здесь кроется принципиальное отличие классического европейского феодализма от системы, сложившейся на Руси. Травин подошёл к этой теме вплотную, привёл интересную цитату из Бермана (с.141)... И внезапно оборвал обсуждение. А над этой цитатой ему и самому следовало бы крепко поразмыслить:

Вся идея права на сопротивление уже заключена в понятии договора между правителем и управляемым, между высшим и низшим. (Берман Г. Западная традиция права: эпоха формирования / Пер. с англ. —М.: Изд-во МГУ: Издательская группа. ИНФРА-М — НОРМА, 1998. — С. 291)

Третья глава посвящена экономическому и социальному развитию городов Северной Италии в XII — XV вв., а также мощному влиянию этого процесса на другие регионы («включение периферии»); убедительно показано, почему Россия осталась в стороне от этого процесса (с. 238-248). Здесь, наконец, в полной мере раскрыта базовая установка, сформулированная ещё в Предисловии:

Традиционная ошибка, с которой сталкивается множество людей, пытающихся понять, почему Россия отстала, состоит в том, что они начинают основательно размышлять над проблемами нашей страны, а не над успехами тех, кто ушёл вперед. На самом же деле истинная проблема состоит не в том, почему мы отстали. Важно понять, почему другие страны в какой-то момент смогли осуществить важные для своего развития преобразования.(с. 10)

Именно третья глава наиболее удачна, что глубоко закономерно: по образованию Травин — экономист. Но далее следует избыточная глава 4... и на этом всё заканчивается. Как полагает автор — «на самом интересном месте» (с. 339). Увы, самое интересное место было в пределах главы 3, и оно давно пройдено. Читатель чувствует себя жестоко обманутым, и это ощущение только усиливается, когда в Заключении автор обещает продолжение «в следующей книге» (с. 339). То есть те 368 страниц, которые мы только что прочли — всего лишь первая часть задуманного большого сочинения. Но выше хитроумный автор нигде это не обозначил.

Я не люблю жуликов, даже если они талантливы и обаятельны. А Дмитрий Травин, с этой его книгой и её чрезвычайно успешным продвижением в последние месяцы, выглядит... как Остап Бендер, начитавшийся умных книжек, но не потерявший желания морочить публику. Обещанное на последних страницах продолжение — аналог будущего международного шахматного турнира в Васюках. Любознательные граждане, раскупающие экземпляры первой книги как горячие пирожки — словно шахматисты из Клуба четырёх коней, расхватавшие билеты на лекцию «гроссмейстера». А я сам, с моими записями в блокноте, сделанными в процессе чтения книги — точь-в-точь как «одноглазый любитель», у которого «все ходы записаны».

Ходы-то записаны... Но книгу я купил, время на неё потратил, и вот теперь вынужден признать, что обморочен не хуже прочих. А записи мои в большинстве своём в данную рецензию не влезли.

Однако же нет худа без добра. Травин использовал целый ряд книг, о существовании которых я раньше не знал; возможно, они заслуживают прочтения.

Если в названии книги написано "Россия", то и прочитать я хочу о России. Но автор, видимо, иного мнения. Россия в данном "труде" выступает лишь своеобразным фоном для поверхностного описания истории Европы. Точнее небольшой части Европы. Много обобщений и выводов неизвестно из чего. У меня просто возникло ощущение, что все данные подтягиваются автором к своей теории. А ненужные или противоречащие просто отбрасываются.
Ну и с научностью в этой книге проблематично. Большая часть напоминает исторический роман с пикантными историями. За множеством мелких историй, растеканием в многословных рассуждениях теряется даже то небольшое зерно здравых мыслей, которые могли бы тут быть. Может, конечно, это и логично. Не каждый найдет зерно мысли, с которой захочется поспорить.... Мозг местами просто настолько путается, что к концу главы не всегда получится вспомнить с чего же начал излагать свои гипотезы и доказательства автор.
В принципе, почитать на досуге можно. Но не стоит ожидать от книги чего-то нового и полезного. Автор хоть и растекается мыслью, но пишет неплохо. Если читать как сборник небольших историй, но вполне может и понравиться.

Замечательная книга в жанре исторической социологии, где автор максимально непредвзято и объективно рассматривает вопросы экономического и социального благополучия стран Европы в сравнении с ситуацией в России, что позволяет выделить те факторы, которые послужили более быстрому развитию некоторых европейских стран.

Книги Д.Я. Травина мне очень нравятся, и эта работа не стала исключением. Главное достоинство автора - хороший язык изложения, что делает этот материал доступным самому широкому кругу читателей. В данной книге автор рассматривает наиболее популярные или значимые труды по исторической социологии, вышедшие в последнее время. И это не просто конспект или реферат чужих книг, автор рассуждает над предлагаемыми концепциями, ищет их слыбые и сильные стороны, а самое главное - он постоянно обращается к опыту и истории России, чтобы показать, что она такое же нормальное государство, как и все остальные, а значит у неё есть все шансы на то развитие, которого уже достигли её ближние и дальние соседи. Поэтому книгу можно описать как разговор автора с другими учёными с целью найти те факторы, при которых государство начинает идти по пути модернизации. И надо сказать, что определённое представление об этом вопросе по прочтении книги у читателя сложится.

И сам Д.Я. Травин (как явствует из его открытого Telegram-канала), и издательство Европейского Университета в С.-Петербурге определяют жанр вышедшего в 2021 г. произведения как научное издание. Однако по ряду причин, как мне видится, данное произведение сложно отнести к научной монографии. Попробую аргументировать свою позицию.
Во-первых, начнем с названия опуса и его структуры. Книга имеет громкое название "Почему Россия отстала?", на мой взгляд, это сделано специально, чтобы извлечь большую выгоду от продаж. Наверное, произведение, названное как "Очерки социально-экономической истории Западной Европы и Руси в Средневековье и раннее Новое время" или же как "Сравнительная история социально-экономического развития Запада и Руси в X—XVI вв.", не было бы так популярно среди читателей. Разумеется, и к предложенным мной заголовкам также могут быть предъявлены претензии, но именно такие скромные наименования больше подходят для научного издания. Несмотря на то, что книга написана в русле исторической компаративистики, во введении не определены критерии, по которым будут сравниваться Западная Европа и Русь. Безусловно, читатель и сам их сможет выделить из текста: это отношение к частной собственности, ее отчуждение и защита; торговля; ростовщичество; влияние Ренессанса. Отталкиваясь от этих факторов, можно было вместо красочных названий так назвать и главы "Главы 1 и 2. Понятие частной собственности, ее защита и способы отчуждения", "Глава 3. Торговля и ростовщичество на Западе и на Руси", Глава 4. "Влияние Ренессанса на социально-экономическое развитие". Также Д.Я. не указывает хронологические и географические рамки исследования. Понятно из текста, что анализируемое время примерно от X в. до XVII в. , а география от европейских стран до Руси. Но вот о Византии написано мало. И её тоже стоит включить в европейскую цивилизацию, как и средневековую Русь? Кстати, автор пишет, что средневековая Русь была "нормальной европейской страной" , но не поясняет, что он понимает под "нормальностью".
Во-вторых, источники и историография. Исследование написано на русскоязычной (включая переводы иностранных опусов на русский язык) и англоязычной научной и научно-популярной литературе. Вне поля зрения автора остались работы на французском, немецком, итальянском и испанских языках, без которых сложно изучать историю западноевропейских стран. Источники Д.Я. Травин практически (!) не использует. Даже если они опубликованы и переведены на русский язык, автор их цитирует только в том случае, если они упоминаются в научной / научно-популярной литературе, на которую он обильно ссылается. Неважно в какой методологии работает историк, важно то, что историческое исследование всегда начинается с анализа источников (!). Д.Я. Травин является по образованию экономистом, но, как он заявляет во введении, с отдельными главами или полным текстом монографии были ознакомлены специалисты, имеющие историческое образование (С. 15), которые почему-то не поделились с ним этим негласным правилом. Во введении также отсутствуют разделы, посвященные историографии изучаемой проблемы и источниковой базе, а в библиографическом списке в конце книги даже нет отдельного раздела "Исторические источники".
В-третьих, глава 4 о Ренессансе является плохо продуманной и мало относящейся к теме работы. Автор подробно рассказывает об изобразительном искусстве и драматургии эпохи Ренессанса. Но практически никак не упоминает о т.н. научной революции XVI—XVII вв., об эмпиризме и рационализме, о том, как она повлияла на жизнь людей на Западе и когда ее достижения были импортированы в Россию. С утверждением Д.Я. Травина, что Ренессанс был "отчаянной попыткой элит утихомирить бушующие деструктивные страсти" (С. 333) я не могу согласиться.
В-четвертых, с первых страниц Д.Я. Травин начинает уверять читателя, что его опус ни в коей мере не русофобский. Я не понимаю, зачем это делается? Историческая наука, историческая социология, как, впрочем, и любая наука, не работают в категориях любовь / ненависть по отношению к изучаемым объектам и предметам.
В-пятых, в монографии встречается странный термин "прихватизация", я не думаю, что он применим в научном сочинении, пусть и в закавыченном виде. Также имеются частые сравнения реалий средних веков и раннего Нового времени со сталинским СССР и современной Россией, а также отвлеченные авторские размышления и рассуждения в виде т.н. интерлюдий.
Прочитав рецензируемое сочинение, я, к сожалению, пришла к выводу, что оно носит компилятивный характер и из него специалисту сложно что-нибудь для себя почерпнуть новое, когда уже столь фундаментальные научные труды, как трехтомник Ф. Броделя "Материальная цивилизация, экономика и капитализм", уже давно переведены на русский язык. В будущем было бы отрадно увидеть и серьезное компаративное исследование, потому что книгу Д.Я. Травина таковым назвать я не могу...
Моя оценка всего лишь 3 балла.

Мне кажется, суть книги можно было бы расписать в двухстраничной статье по пунктам. Собственно, автор сам в конце суммирует результаты своих размышлений в виде короткого списка. Причины отставания:
1. Набеги
2. Незащищённость собственности
3. Периферийное географическое положение
4. Слабые импульсы для развития городов
Раскрытие этих тем и сравнение того, как было на западе и как у нас, это очень интересно, но автор так растекается мыслью по древу, что восприятие осложняется.
Книга заканчивается разбором эпохи ренессанса, не затрагивая более поздние периоды. Это обещают в следующей части. Но из-за этой недоразобранности не сложилось стройной картины, линейного понимания проблемы, почему в итоге ситуация не выровнялась и отставание продолжалось.

Вообще Дмитрий Травин является академическим учёным и он занимается научной деятельностью, предметом которой является изучение процессов модернизации и проведения реформ в социально-экономических формациях. До недавнего времени он руководил Центром исследования модернизации в Европейском университете. По итогам своих исследований он написал несколько книг. Но это его книжка не является научной монографией. Она представляет собой описание советского прошлого автора на основе личных воспоминаний, но это не мемуары в собственном смысле. Помимо личных воспоминаний автор опирается на мемуары многих других людей, живших в советское время, а также на взятые им интервью у общественно известных людей. Экономического анализа и статистических выкладок автор в книге старался избегать, о чем пишет во введении, так что книга носит достаточно субъективный характер, но это субъективность не одного автора, а многих людей, впечатления и рассказы которых он упоминает.
В книге описываются советские порядки, советская действительность, укоренившиеся в обществе социальные практики, устройство и функционирование существовавших тогда социальных институтов. Все это относится к неполитической сфере, то есть речь идет о повседневной, бытовой жизни обычных советских людей. Существовавших политические порядков Д. Травин намеренно не касается, поскольку преследует другую цель.
Целью написания книги, как сам говорит автор, было описание реальности, существовавшей в советское время, поскольку сейчас в определённых частях общества развилась ностальгия по советскому времени, причём эта ностальгия, как сам Травин пишет, представляет собой тоску по чему-то, чего вообще не было. Сейчас на Ютубе появилась масса роликов, где молодые люди, которые вообще не жили в советское время, всячески пропагандируют и расписывают прелести, которые якобы существовали в советское время, но которых реально не было. Видимо, чтобы таким образом выполнить просветительскую функцию Дмитрий Травин решил написать эту книгу. Он утверждает, что писал её достаточно долго, около десяти лет, поскольку как-то не очень у него шло.
По структуре книга разделена на четыре главы. Первая глава, самая большая, посвящена описанию советского быта, то есть магазинам, торговле, тому как люди покупали какие-то вещи, одежду, продукты, жили в коммунальных квартирах, то есть квартирному вопросу который их испортил. Это описание мелкобытовых практик советского времени и всеобщего товарного дефицита и дефицита услуг.
Во второй главе автор рассказывает о советской экономике и механизмах ее функционирования, то есть описывает как была построена сфера производства и сфера распределения того, что произвели, как люди работали. Здесь речь идет о том, откуда появлялся дефицит. При этом автор избегает каких-то высоколобых рассуждений, а рассказывает о сложившихся в советской системе социальных и производственно-распределительных практиках.
В третьей главе Д. Травин рассказывает о внешней духовной сфере, в которой жили советские люди, а именно о советском образовании, идеологии и культуре (как наборе определенных убеждений и идеалов советского человека и как системе учреждений, оказывающих определенные услуги). В ней речь идет о том, как людей учили и чему учили в школах, училищах, техникумах и институтах, а также как советские люди, скажем так, «повышали уровень культуры» и проводили культурный досуг.
В четвертой главе автор рассказывает о практиках адаптации и неадаптации советских людей к окружающим их советским порядкам, как проявлялся конформизм или наоборот люди совершали яркие и нестандартные гуманистические поступки вопреки «социалистической морали». Описываются сложившиеся и устоявшиеся отношения приспособленчества советского человека к существующей системе, определенные закономерности системы, которыми этот человек пользовался. Рассказывается о всеобщем конформизме в советском обществе, но одновременно речь идет и о каких-то случаях, когда люди протестовали против существующих порядков, высказывали своё несогласие каким-то образом и какие последствия для них наступали.
Свой рассказ о советской действительности Д. Травин перемежает анекдотами, штуками советского времени, разными историями из его собственной жизни, а также жизни других людей, как ему знакомых, так и не знакомых (например, известных советских деятелей культуры, описавшими их в своих воспоминаниях).
Помимо этого, автор применил еще один интересный способ построения текста в книге. После каждой из перечисленных глав у него идет такая подглава, которую он назвал «кинозал», далее он рассказывает об известных советских кинофильмах. Как пишет Д. Травин он любит советское кино и когда-то несколько лет назад где-то в социальных сетях написал несколько блогов о тех или иных советских кинофильмах, которые понравились читателям и он решил несколько разбавить или оживить описание советской действительности рассказами о советских фильмах.
Таких кинозала четыре и фильмы по ним распределены хронологически: фильмы 1960-х до 1968, фильмы до середины 1970-х, фильмы второй половины 1970-х и фильмы 1980-х. В каждом из этих кинозалов автор излагает свои впечатления и предлагает свою оценку семи-восьми советским кинофильмам. Я не могу сказать, что автор отобрал только самые известные советские фильмы. Он, вероятно, опирался на собственные субъективные предпочтения и выбор фильмов объясняется его личными симпатиями. Он приводит эти фильмы и дальше описывает свои впечатления от них и дает оценку их значению. Более половины приведенных им фильмов широко известны и их смотрело подавляющее большинство советских людей. Из 29 приведенных фильмов я смотрел 22. Скажу еще, что я поймал себя на мысли, что мои оценки нередко не совпадают с оценками Д. Травина по многим известным фильмам или я обращаю внимание на те свойства фильмов, на которые автор, наоборот, внимание не обращает, а я не обращаю внимание, считая их несущественными или вообще отсутствующими, на те свойства, на которых акцентируется автор.
Мне сложно однозначно оценить такой ход автора, как обращение к советским фильмам. Я не могу сказать, что рассказ о советских кинофильмах органично связан с темой книги. Это больше похоже на такой технический перерыв в работе, то есть в чтении основного материала, по типу пойти чайку попить. Но вот ностальгию этот ход у людей, живших в советское время и интересовавшихся советским кино, подпитывает очень сильно, видимо, на это и рассчитан. С другой стороны те читатели, которые не жили в советское время, эти фильмы в большинстве своем не смотрели и им вообще будет не понятна эта часть книги, если, конечно, они не побегут смотреть почти три десятка уже устаревших за редким исключением советских кинокартин. Однако надо иметь в виду, что даже посмотрев их, далеко не все будет понятно тем, кто не жил в советское время.
Оценивая книгу, могу сказать, что все, что касается описания жизни при «совке» и советской реальности отражено точно и достоверно. На основе опыта своей жизни во время существования советской системы и на основе большого количества прочитанной уже после того как «совок» развалился литературы я не встретил в книге какой-то информации, с которой был бы не согласен или относительно которой у меня возникли бы сомнения в существовании тех или иных событий, явлений и процессов, описанных в книге. Что же касается мнений и оценок, то здесь некоторые расхождения с автором у меня есть.
Относительно достоверности приводимой информации, скажу еще, что я не так много времени жил при советской системе и это было в детском и молодом возрасте. Но эту книгу прочитала мать моей супруги, которой около восьмидесяти лет и она ценила книгу так: «все правильно, не убавить, не прибавить».
Автор, который прожил при советской системе достаточно долго, вполне трезво оценивает свои моральные качества и признает, что он был обычным средним советским человеком, приспособленцем и конформистом. Против системы он никогда не боролся и, видимо, даже мысли такой в то время у него не возникало. Это обычная история для тех, кто жил в советское время и вряд ли можно предъявлять им претензии, но мне показалось, что Д. Травин как-то считает такое положение с моральным состоянием общества вполне приемлемым что ли. Он пишет: «В общем-то, по большому счету в моем поколении вообще плохо прививались любые моральные нормы», что мной лично воспринимается как некое оправдание всеобщей аморальности советского общества, что вот моральные нормы не привились, так чего с нас взять.
Меня покоробила одна приведенная им история. На соседней с автором кафедре преподавателем философии работала женщина, дочь которой вышла замуж за иностранца (финского коммуниста), в связи с чем у нее возникли проблемы по работе. Ее персональное дело обсуждалось на партийном собрании института. Это было рутинным делом и требовалось просто отсидеться, не обращая внимание на содержание. Ее обвинили в плохом воспитании дочери и назначили партийное взыскание. Никто не протестовал и не высказался против, поскольку все полагали что потом выговор снимут и все успокоится. Но, по мнению Д.Травина, обида женщины превысила здравый смысл, она стала халтурить и студентам на лекции все больше говорила, как ее обижают. На нее донесли и в результате ее выгнали с кафедры, переведя на другую работы. В конечном итоге она покончила жизнь самоубийством. Травин пишет, что никто не хотел такого исхода и каждый думал, что его вклад в трагедию предельно мал. Так вот, что у меня в этом рассказе вызвало неприятие. Д.Травин вполне откровенно излагает произошедшее и объясняет свои поступки в этой истории, признавая, что все делали гадость, но с другой стороны он какую-то вину как бы возлагает на эту женщину, хотя там вообще с ее стороны «дело чистое». Он вроде как выдвигает претензию, что не надо было этой женщине лезть на рожон, а надо было утереться дерьмом, которым ее облили. А отсюда, хотя он и признает, что сделал гадость, но раскаяния в этом у него нет, как нет и сожаления о неправильном поступке.

Эта книга мне выпала в рамках игры.
Затрудняюсь поставить справедливую оценку, так как я очень далека от области исторической социологии.

Про что: Автор сделал выборку значимых трудов ученых, которые рассказывают о важнейших научных теориях, объясняющих причины формирования современного общества. Далее он комментирует важность выборки и дает пояснения насчет того как описанные в них теории могли бы повлиять на нашу страну.

Вердикт: Мне кажется, что совсем неподготовленному читателю будет сложновато с этой книгой, так как нужен минимальный багаж знаний в области исторической социологии. Вы несомненно узнаете много нового и сможете с помощью этой книги продвинуться в изучении социологии, базируюсь на списке автора.

О чем. Набор публицистических текстов о жизни в Советском Союзе и кинофильмах, которые эту жизнь сопровождали.

Структура. 4 главы. «Дядя Ленин, открой глазки, нет ни мяса, ни колбаски». Первый кинозал (1961-1967). Неэкономная экономика. Второй кинозал (1968-1975). Гомосос*: среда обитания. Третий кинозал (1975-1981). Адаптация гомососа. Четвертый кинозал (1982-1988);

Почему интересна. Описываются истории из жизни советских людей, их рассказы, встречи с начальством, институты, сопровождающие всю жизнь, феномены дефицита товаров и эмпатии, идеологические паттерны, механизмы адаптации к проблемам, поведение в конфликтных ситуациях и пр. Каждая глава включает набор рецензий автора на несколько знаковых фильмов описываемого периода.

Для кого. Для тех, кто хочет увидеть жизнь в Советском Союзе глазами питерского интеллигента. Не для ностальгирующих о тех временах.

Уровень. Новички, любители.

*автор использует термин Александра Зиновьева. «Гомосос» — сокращение от «Гомо советикус», человек советский.