Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Д.О. Силлов

© ООО «Издательство АСТ», 2014

* * *

Автор искренне благодарит:

Марию Сергееву, заведующую редакционно-издательской группой «Жанры» издательства «АСТ» и Вячеслава Бакулина, руководителя направления «Фантастика» редакционно-издательской группы «Жанры» издательства «АСТ», за поддержку и продвижение проектов «ПИКНИК НА ОБОЧИНЕ», «СТАЛКЕР», «КРЕМЛЬ 2222» и «РОЗА МИРОВ»;

Олега «Фыф» Капитана, опытного сталкера-проводника по Зоне, за ценные советы в процессе работы над данным романом;

Павла Мороза, администратора сайтов www.sillov.ru; www.kreml2222.com; www.real-street-fighting.ru; Алексея Липатова, администратора тематических групп социальной сети «ВКонтакте»; Сергея «Ион» Калинцева, корреспондента литературного портала www.litstalker.ru, и Виталия Градова, администратора литературного портала www.stalker-book.com, за помощь в интернет-продвижении проектов «ПИКНИК НА ОБОЧИНЕ», «СТАЛКЕР», «КРЕМЛЬ 2222» и «РОЗА МИРОВ»,

а также Алексея Лагутенкова, сертифицированного инженера Microsoft, выпускника MBA Kingston University UK, за квалифицированные консультации по техническим вопросам.

* * *

Что чувствует человек, проходящий невидимую границу между мирами?

Да, наверное, то же самое, что чувствовала бы экспансивная пуля, пробивающая чужое тело, – если б, конечно, она могла что-то ощущать.

А человек чувствует, что его плющит. Деформирует. Выворачивает наизнанку и рвет на части так, что остается лишь одно желание – поскорее сдохнуть, лишь бы закончилась эта пытка длиною в вечность… а может, и в одно бесконечно растянувшееся мгновение.

Но рано или поздно все проходит. Вот и мой мучительно-бесконечный шаг, наконец, завершился. Я ступил на землю другого мира… и тут же по колено провалился в какое-то полужидкое дерьмо.

Когда ты неожиданно попадаешь в него, самое лучшее, что ты можешь сделать, – это извернуться так, чтобы не плюхнуться лицом в вонючую жижу. Потому, что утонуть в дерьме это, пожалуй, самый грустный финал и без того не особо веселой жизни.

Ну, я и извернулся, перекрутившись в воздухе, словно в аномалию-«мясорубку» угодил. В результате плюхнулся в полужидкую гадость не небритой мордой, а спиной – вернее, габаритным и тяжелым рюкзаком, который на прощанье подарил мне американский сталкер по имени Рэдрик Шухарт. Можно сказать, удачное начало нового дня. Если б не рефлексы, не только бы портретом в вонючую гадость макнулся, так меня б еще и сверху половиной центнера накрыло. А так ничего, комфортно так приземлился, с сытым чавканьем, которое обычно издает болото, принимая в себя беспечную добычу.

И, кстати, надо отметить, что запах я ощутил соответствующий. Отовсюду тянуло гнильем, затхлой ряской, преющим камышом и сладковато-трупной вонью разлагающегося мяса. Стало быть, повезло мне крупно. Допутешествовался между мирами, в болото угодил. Причем в такое, которое «держит». Забредет в трясину бестолковый лось, одуревший от осеннего гона, или медведь, соскучившийся по бруснике, – тут его и схватит болото. И утонуть не может зверюга, и с места сдвинуться никак. Так и умирает в мучениях, оглашая окрестности тоскливым ревом, постепенно переходящим в жалобный скулеж. Отсюда и характерный запах мертвечины над проклятым местом, привлекающий пожирателей падали, – которые, в свою очередь, становятся очередными жертвами безжалостной аномалии.

Впрочем, если действовать осторожно, есть шанс выбраться из «живого болота». Поэтому я очень осторожно протянул руку к замку на груди, собираясь расстегнуть его и потихоньку освободиться от лямок. Глядишь, удастся встать самому так, чтобы трясина не среагировала на резкое движение. Выбраться на кочку, а там и плавающий по поверхности рюкзак зацепить – хищное болото не интересуют несъедобные предметы. Порой и автоматы-пистолеты на его поверхности встречаются, лежат себе рядом с полуразложившимся трупом неосторожного сталкера. Необъяснимое явление с точки зрения физики – хотя удивляться нечему, в Зоне этих необъяснимостей как грибов после радиоактивного дождя.

То, что это Зона, я сразу понял. Чуйка у опытных сталкеров на Зоны реагирует, как счетчик Гейгера на радиацию. В мозгу словно что-то щелкает, и ты сразу понимаешь, что оказался в аду. То есть, дома. Потому, что этот ад для нас как наркотик для торчка, крепко подсевшего на адреналиновую иглу. Понимаешь, что гадость страшная, разрушающая тело и душу, изменяющая тебя, как ей заблагорассудится, – а все равно никуда ты без нее. Как и она – без тебя.

Но это всё философия для посиделок у камина на Большой земле, а сейчас мне бы только аккуратно замок расстегнуть, дальше уже легче будет…

Но – не получилось.

Внезапно рюкзак будто схватило что-то и резко дернуло вниз, соответственно потащив и меня следом. Да с такой силой потянуло, что вонючая, холодная жижа немедленно плеснула мне в уши, едва не залив рот и нос.

– Вот сссука! – выдохнул я, рванувшись вверх изо всех сил. Теперь не до осторожностей и не до выяснений, кто или что на меня напало. Теперь это только моё дело и моего врага, а аномалия пусть подождет. В любом случае ей ее приз достанется – или моя тушка, иссеченная шрамами, словно мишень для метания ножей, или тело той подлой болотной твари, любящей вкусно пожрать, минимально при этом напрягаясь.

То, что это живое существо, а не какой-нибудь хищный корень, я понял сразу. Даже самые шустрые дендромутанты обычно медлительно-тормознуты – дерево оно и есть дерево, даже хищное. Здесь же чувствовалась мертвая хватка сильной и тяжелой твари, рывками пытающейся утянуть на дно габаритную добычу. И все козыри были у нее – дергайся, не дергайся, а еще пара таких рывков – и я просто тупо утону в болоте. Поэтому, как ни жаль мне было содержимого моего рюкзака, но я решил, что жизнь-то по-любому дороже.

Выдернув из ножен свою «Бритву», я быстро подсунул клинок под левую лямку рюкзака и резанул от себя. Нож у меня отменный, широкий брезентовый ремень располовинил в легкую. Плёвое дело для лезвия, способного рассекать пространство между мирами.

А вот правую лямку резануть я не успел. Невидимая тварь снизу дернула снова, и я окунулся полностью в болотную жижу.

Вот чего я не люблю, так это когда меня по уши макают во всякие неприятно пахнущие субстанции – и в прямом, и в переносном смысле. В прямом так вообще ненавижу. И хоть мог я уже, в общем-то, выпутаться из лямки и всплыть навстречу тусклому солнцу, но не сделал этого по двум причинам. Во-первых, опасно оставлять за спиной противника, который только что собирался тебя убить. И, во-вторых, макающему меня да воздастся десятикратно. Я вообще человек по жизни незлой и, если мне кто-то что-то хорошее сделает, очень постараюсь отплатить добром за добро. А вот ежели некий нехороший тип попытается мне напакостить, то можно считать, что он нажил себе большие неприятности. Порой даже фатальные.

В общем, вместо того, чтобы рвануться вверх, навстречу воздуху и возможному спасению, извернулся я на сто восемьдесят градусов и нырнул прям туда, куда пытался затащить меня невидимый враг. В черную, беспросветную глубину болота.

Конечно, «нырнул» – это громко сказано. В вязкой жиже особо не поныряешь, даже если очень захочешь. Но мне не рекорды по плаванию в болоте устанавливать надо было. Мне чисто справедливостью за зло отплатить требовалось, как завещал один очень умный китаец много тысяч лет назад. Короче, рванулся я в глубину и вслепую ткнул ножом туда, где, по моим предположениям, должен был находиться подлый болотный житель. Причем ткнул несколько раз, потому как одиночный удар ножом редко бывает решающим. Хочешь убить – бей несколько раз, молоти, как игла швейной машинки, и тогда не ты сдохнешь, исходя кровью, а тот, кто только что попытался лишить тебя жизни.

В вязкой субстанции скорость ударов, конечно, падает изрядно, но пару раз я точно попал во что-то отвратительно мягкое и дряблое, как тело столетнего дампа, полуразложившегося от времени. Однако за этой дряблой оболочкой угадывались весьма упругие мышцы, в которые даже «Бритва» вошла с некоторым сопротивлением. А потом я чуть не выпустил нож из рук – с такой силой дернулась эта плоть, пронзенная фантастически острым клинком. Дернулась – и рванулась в глубину, увлекая за собой мой драгоценный рюкзак.

А у меня тем временем кончился воздух в легких и силы в мышцах. Переход между мирами и бой в вязкой среде истощают резервы организма с безумной скоростью. Ну, и без воздуха, само собой, особо не повоюешь, и уж тем более не погоняешься за монстром, для которого болото – дом родной. В общем, ничего мне не оставалось, как вынырнуть наверх, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

Кстати, до берега было не особенно далеко, метра три от силы, где на крутом склоне притулилось кривое хищное дерево. Оно довольно активно отреагировало на возню в болоте, неторопливо, но упорно водя гибкими ветвями над болотом в надежде зацепить добычу. Так опытный рыбак терпеливо «водит» попавшую на крючок крупную щуку, ожидая, когда она устанет и ее можно будет без особых проблем подцепить сачком.

Ну, что ж, хотите – получите. Я, не выпуская нож из рук, в несколько мощных рывков подплыл к этим ветвям, протянул руку и схватился за одну из них, толстую и осклизлую, покрытую наростами-присосками. Опасное предприятие, но мне особенно выбирать не приходилось – вылезти на отвесный берег из болота по-другому вряд ли удастся. Сейчас оно пока не реагирует, не пытается удержать меня. Еще не дошло до него, что часть его экосистемы круто обломалась со мной, да еще в организме пару лишних дырок заимела. Но скоро дойдет, и тогда, скорее всего, навечно останусь я замурованным в мигом затвердевшей жиже, как вон тот дохлый лось, наполовину объеденный, наполовину сгнивший.

Дерево стреагировало немедленно. Присоски тут же раскрылись, готовясь прилепиться к неразумной твари и начать неторопливо перекачивать горячую кровь в корявый древесный ствол. Похвальное желание, жрать надо всем. Но я оказался добычей бесчувственной и жестокой. Три удара ножом – и три ближайшие присоски, хлопая краями вхолостую, полетели вниз, в болото. Я же нашел в себе силы подтянуться, захватить ветку ногами и, вися на ней таким вот обезьяньим манером, срубить еще пару присосок.

Неприятное это дело, когда тебя ножом по живому строгают, мне это хорошо известно. Даже если ты полный тормоз по жизни, не захочешь, а отреагируешь. Вот и дендромутант отреагировал: дернулся вполне ощутимо – и спрятал присоски. Все, разом, только темные пятна остались на их месте, да течет темный сок из нанесенных мною ран, так похожий на свежую кровь.

Соответственно, я ж не гад какой, чтобы продолжать резать по-живому – тем более, что дендрохищник сразу стал похож на эдакое несчастное, кривое, полузасохшее дерево, лишенное листвы и покорно ждущее закономерного финала в какой-нибудь крестьянской печке.

Ну, если меня не трогать, так я вообще сама доброта, олицетворение кротости и смирения. Поэтому «Бритва» отправилась в ножны, а я вполне благополучно взобрался на толстую ветку и прополз по ней до ствола, по которому без особых приключений, не считая крупной занозы в ладони, спустился на землю.

Занозу я легко вытащил зубами, высосал из ранки крупную каплю крови и с ожесточением сплюнул ее в жидкую траву, цветом напоминающую плоть двухдневного трупа. С ожесточением потому, что на том месте, где я воевал с неведомой болотной тварью, лишь лениво колыхались несколько грязных пузырьков. То есть, мой рюкзак с бронекостюмом, разобранным автоматом, вторым ножом, водой, едой и остальным снаряжением, столь необходимым в Зоне, навсегда остался в вонючей жиже. И теперь вместо более чем приличной снаряги я располагал комплектом неимоверно грязного американского камуфляжа, берцами с высоким верхом и надежной шнуровкой, благодаря которой они тоже не канули на дно болота вслед за рюкзаком, небольшой тактической аптечкой в нарукавном кармане, а также мультитулом в поясном чехле. И, конечно, моим боевым ножом, имеющим собственное имя «Бритва».

Если все это на бумаге написать, можно подумать, что не так уж плохи мои дела. Да, согласен, и хуже бывало. Но без воды, еды, хотя бы минимальной брони и огнестрельного оружия даже опытный сталкер чувствует себя неуютно. Тот, кто думает, что хороший нож это панацея от всех бед, глубоко заблуждается, ровно до появления в поле его зрения какого-нибудь агрессивно настроенного уродца с обрезом двустволки. Или даже, к примеру, ловкого дикаря с примитивным метательным копьем. Конечно, я так просто, за здорово живешь, свою тушку под новые шрамы не подставлю, но на диких территориях предпочитаю иметь при себе как минимум от двух единиц огнестрела, сухпай на пару-тройку дней и солидный запас питьевой воды.

– Тварь вонючая, – с душой сказал я своему невидимому врагу, похитившему драгоценную снарягу. Ответа не последовало, лишь влажно лопнул один из пузырьков на поверхности болота. Я же залепил ранку на ладони бактерицидным пластырем, повернулся и пошел себе куда глаза глядят. То есть, на разведку. Надо же понять, куда тебя занесло, прежде чем думать о том, что делать дальше.

Довольно быстро я понял, что нахожусь на обширном клочке суши, поросшем кривыми хищными деревьями, тощими и медлительными от вынужденной диеты: все самое вкусное и питательное забирало себе болото…

А может, и не только оно.

В сгущающихся вечерних сумерках я вдруг увидел меж ветвями слабый отблеск огня. Пришлось вновь вытащить «Бритву» из ножен и углубиться в редколесье, периодически отмахиваясь клинком от особенно назойливых хищных ветвей.

Скоро я смог расслышать и голоса – вернее, нервное, прерывистое гудение, которое обычно порождает небольшая толпа, возбужденная чем-либо. Пришлось перейти на более мягкий шаг, тщательно выбирая место, куда можно было бы поставить ногу. Всегда наиболее правильный и безопасный способ знакомства с аборигенами – это рассмотреть их как следует, прежде чем бросаться к ним с распростертыми объятиями. Чужаков нигде не любят, и перед тем, как знакомиться с кем-либо, полезно заранее прикинуть сильные и слабые стороны возможных друзей. В противном случае вполне вероятно, что тебя просчитают раньше, автоматически запишут во враги, и пикнуть не успеешь, как в твоем горле будет торчать то самое пресловутое метательное копье.

В общем, прокрался я вперед насколько было возможно и осторожно выглянул из-за дерева, очень надеясь, что подсохшая грязь на лице сойдет за маскировочную краску…

Это была поляна, лишенная травы и утоптанная до состояния теннисного корта, над которой плавали клочья сырого тумана. Причем, довольно плотные. Настолько, что на фоне особо плотного фрагмента тумана я заметил нечто вроде миража – то ли длинный сверкающий меч, направленный в небо, то ли шпиль здания, подсвеченный золотисто-кровавым солнцем…

Но причудливое явление природы меня не особо заинтересовало, так как прямо передо мной разворачивалось гораздо более занимательное действие…

На поляне толпились десятка три существ жутковатого вида, увлеченно размахивая факелами и довольно примитивным оружием. Рожи омерзительные, глаза рыбьи, челюсти тяжелые, с выдающимися вперед длинными и частыми зубами. На длинных конечностях – мощные когти, правда, у многих обломанные. На спинах – гребни, похожие на огромные жабры. Ну да, если крупную добычу на дно тянуть, развитые жабры подспорье хорошее… Тела у уродов были зеленоватые, с гипертрофированной мускулатурой, на вид гладкие и скользкие – наверное, только с такой вот жирной кожей и можно плавать в густой болотной жиже. Из одежды лишь нечто, напоминающее набедренные повязки, безыскусно сплетенные из травы, и у отдельных экземпляров какие-то драные лохмотья, напяленные как попало. По всей вероятности, это был символ крутости, а не одежда, в которой жители болотистой местности вряд ли испытывали необходимость.

А вот древняя тяга к жратве и зрелищам была им явно не чужда. У многих тварей на поясных веревках болтались целые гирлянды костей с обрывками гнилой плоти – как оказалось, что-то вроде нашего сухпая. Время от времени какой-нибудь зеленый индивид нервно срывал с пояса неаппетитный кусок и вцеплялся в него зубами, на что соседи реагировали довольно бурно, пихая оголодавшего локтями в ребра – не отвлекайся, мол, проглот, смотри, самое интересное пропустишь.

Действительно – то, что происходило в центре поляны, было достойно внимания. Там когда-то росло толстое дерево с относительно прямым стволом. Теперь оно было мертвым, почти полностью черным от копоти. Почему – понятно. Трое зеленых как раз в этот момент были заняты делом – привязывали кого-то к обгорелому стволу, на всю поляну пыхтя от усердия. Кого именно, за широкими спинами не видно, а вот зачем – догадаться не сложно. Еще несколько человекоподобных мутантов стаскивали к дереву сухие ветки, пласты серого мха, куски корявой коры, какие-то тряпки. Поймали оленя и решили поджарить? Хорошо, если б так. Пусть кушают. Когда плотоядные жуют, слух у них притупляется, а я тем временем по-тихому свалю в другую сторону. Я ни в коем случае не расист, но как-то предпочитаю общаться по душам с млекопитающими, больше похожими на обычных людей.

Но не суждено было моим чаяниям сбыться. Над поляной раздался резкий окрик, и зеленые разом застыли на месте, а после прянули в стороны, торопливо слившись с толпой.

А следом за ними застыл я…

Веревками, небрежно сплетенными из кожаных полосок, к дереву была привязана молодая девушка. Даже за слоем болотной грязи, покрывавшим ее тело, спутанные светлые волосы и драную одежду, можно было рассмотреть, насколько прекрасно ее лицо и тело. Настолько идеальной фигуры и правильных черт я не видел никогда, даже на картинах, даже в кино. Высокая грудь, тяжелые бедра, тонкая талия… Я нормальный мужик и потому вполне объяснимо подвис, увидев такое… Правда, быстро вышел из ступора, ибо рядом с нереально красивой пленницей стояло нечто прямо противоположное.

Это был мутант, ростом и габаритами превосходящий даже своих гипертрофированно мускулистых собратьев. И уродливостью хари – тоже. Причем не врожденной, а, скорее всего, созданной искусственно. Потому как не могу я себе представить ранения, в результате которого можно лишиться обеих губ. У мутанта они были отрезаны нарочито неаккуратно, полностью обнажая кошмарные зубищи, слегка загнутые вовнутрь. Такими зубами удобно рвать добычу и не жуя заглатывать кровоточащие куски мяса. Жуть жуткая, страшная в своем первобытном стремлении любыми способами нагнать страху на врага… во вторую очередь. В первую – на электорат, взирающий на вождя с вполне ожидаемой смиренной почтительностью.

Впрочем, назвать главаря мутантов тупым чудищем язык как-то не поворачивался. Хотя бы потому, что на его шее болтался вполне себе целый и исправный с виду автомат Калашникова, тот самый горячо уважаемый мною АКМ под патрон калибра 7,62 с деревянным прикладом, по череподробительным качествам не уступающим знаменитой винтовке Мосина. Правда, на фига козе баян, то есть, мутанту автомат, оставалось под вопросом. Потому как люди, хоть немного ценящие данное оружие, так его носить никогда не будут. Скорее, подобным образом дикари таскают на себе большие и неудобные украшения, подчеркивающие их статус. А вот длинный ржавый тесак в правой лапе вожак держал уверенно и увлеченно им размахивал перед носом пленницы, толкая при этом малопонятную речь. Хотя, надо признать, голосовые связки мутанта были приспособлены для этого, и даже, прислушавшись, я разобрал нечто членораздельное.

– Харррлюды злоррр… Злоррр нада урррабить… Сжечхаррнарррх…

Угу. Похоже, если я верно перевел, зеленый собрался девчонку «сжечь нах», или что-то в этом роде. И, судя по одобрительному гулу электората, собравшиеся были единогласно «за», даже вон услужливо факелы приготовили. Что будет дальше, предугадать несложно. Дальше будет отмашка предводителя зеленой шайки и очередное жертвоприношение, которых, судя по степени обгорелости дерева, на этой поляне совершено уже немало…