Роман "Превыше всего", самое главное, написан на самом высшем литературном уровне. А дополнительных плюсов сверх набирается с пересыпом. Автобиографические зарисовки о церковной жизни в Восточной Сибири, её затруднениях и подвигах, вызывают горячее сочувствие и вполне заслуживают успеха "Несвятых святых" архимандрита Тихона (Шевкунова). Дмитрий Саввин сначала прославился как специалист по церковной истории (у меня, например, есть книжка про Верхнеудинск с ссылками на его публикации), потом как политический публицист, а ныне совершенно неожиданно взял завидную планку и в художественном романе. Как знать, какое из его амплуа в результате окажется более востребованным и полезным.
Д.В. Саввин издавна занимает определённые правые политические позиции, с которыми должна гармонировать правильно устроенная церковная жизнь, и у него вполне находится честности обозначить неприятные ему процессы, какие на обложке Глеб Павловский назвал переходом от веры к скрепам. Сам автор, разумеется, показывает не это, т.к. вполне понимает, что никакого начального образцового состояния не было, и Церковь в СССР была в чекистском плену, замурована советскими креплениями. Частичное сохранение, а потом и возрождение чекистского строя в РФ в начале 2000-х, как показывает писатель, составляет одну из важнейших угроз и составляет активную антицерковную жизнь, в то время как обычное человеческое стяжательство можно записать в разряд нецерковности. Противоположный философский полюс пантеизма краткими штрихами обозначен, но главным врагом здесь прямо не выведен. Хотя можно догадываться, что он за всем и стоит.
Задушенная объятиями чекизма и сребролюбия московская патриархия вернулась на своё положение в СССР - совершенно выброшенная властями из общественной жизни, она лишь поддакивает правящим узурпаторам, точно как все партии Г. Думы составили одну новую КПСС с оппозицией из актёров на зарплате. В "Несвятых святых" такой контекст стыдливо запрятан соучастником.
Автор не желал чтобы его взгляды политэмигранта, вынужденного бежать из С.-Петербурга от фсбшных арестов, заранее искажали отношение к его книге до прочтения, и писал её, а потом продвигал, как не ангажированное произведение, важное для каждого, кого волнует жизнь Церкви и судьба России. Роман взрисован, действительно, с деликатным отстранением от личных правомонархических симпатий, и авторская дистанция в изображении знакомых ему единомышленников и единоверцев только намёками может дать понять, какие уроки автор вынес из своей жизни и наблюдений в ней. В этом достоинства формы романа - раскрывать свои мысли не через одного персонажа и без дидактической прямоты лозунгов.