Фараон – 2. Прогрессор поневоле

Данная книга является художественным произведением. Имена, персонажи, компании, места, события и инциденты являются либо продуктами воображения автора, либо используются фиктивным образом. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, или фактическими событиями является случайным.

Также автор не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя, сигарет, нетрадиционным отношениям, педофилии, смене пола и другим действиям, запрещенным законами РФ. В описанном мире другая система времени, возрастов и система исчисления. Все герои при пересчете на нашу систему совершеннолетние.

Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет, нетрадиционные отношения, педофилию, смену пола и другие действия, запрещенные законами РФ.

Глава 1

28-й год; 14-й год, 22-й день первого месяца сезона ахет

Настроение, и так бывшее плохим, когда я увидел раненых, которые попали под обстрел лучников, стало ещё хуже. Вот уже несколько недель, как мы безрезультатно стояли лагерем возле города Дебод, без единого шанса взять его просто так. Стены города, который был по населению значительно меньше, чем первые два, сдавшиеся нам почти без боя, всё равно оказались слишком высоки, для того чтобы их взять с наскока. А одна из попыток штурма с помощью лестниц закончилась двумя десятками убитых и сотней раненых. Повторять это во второй раз я не решился. Всё, что я мог сейчас делать, – это разъездами колесниц и патрулями лодок на реке не давать поставлять припасы в город, а также вести разведку, чтобы с трёх других соседних городов им на помощь не пришло пополнение.

Кроме этого, дополнительной головной болью был разлив Нила, который в этой местности начался раньше, чем в Фивах, оно и понятно, ведь половодье шло с юга на север, так что разлившийся Нил был серьёзной проблемой, ещё больше усложнившей наши дела.

– Мой царь, – к моей колеснице подъехал Менхеперресенеб.

Я повернул голову в его сторону.

– Поймали двух городских, которые хотели ночью проникнуть мимо нас в соседний город.

– Что говорят? – по его виду я понял, что их раскололи.

– Население Дебода спокойно, – он расстроенно пожал плечами, – запасов еды много, уровень воды в городских колодцах большой, так что им не о чем переживать.

– Спросил их, что говорят в городе насчёт моего предложения? Я готов снизить размер выкупа, если они сдадутся.

– Они простые гонцы, мой царь, – Менхеперресенеб вздохнул, – но да, я спросил. В народе большая уверенность, что мы уберёмся от стен города уже скоро. Ведь наши собственные припасы оставляют желать лучшего.

Я отвернулся от него и снова стал смотреть на город, живущей своей жизнью. Со стен часто неслись оскорбления в наш адрес, голоса кричащих, подхваченные ветром, долетали до нас и были прекрасно слышны воинам, сидящим у шатров в лагере, окопанном рвом и окружённом редким частоколом из заточенных и обожжённых стволов акаций. Единственного доступного дерева.

– Сам что думаешь, Менхеперресенеб? – снова повернулся я к главе разведки.

Он остро посмотрел на меня и осторожно ответил:

– Если не произойдёт какого-то чуда, мой царь, боюсь, у нас недостаточно сил взять этот город, как, впрочем, и три следующих.

– Что ты подразумеваешь под чудом? – удивился я.

– Ну, – тут он смутился, – нечто такое, что было в нашем первом бою, когда мы победили превосходящего в несколько раз противника.

– Что бы ты сделал сейчас на моём месте? – спросил я его, видя, как наши возницы делают вид, что не прислушиваются к разговору.

– Вернулся бы обратно в поместье, набрал ещё войска и, когда крестьяне будут вынуждены выходить сеять пшеницу и ячмень, вернулся обратно, мой царь, – честно ответил Менхеперресенеб, – ну и, конечно, перед отходом сжёг бы все близлежащие поселения, а людей оттуда угнал в рабство и продал на фиванском базаре, чтобы пополнить казну.

Я задумался.

«Оно, конечно, всё хорошо, – мысли метались в моей голове, перебирая различные варианты, – вот только такой поступок для всех вокруг будет означать, что я обычный человек, не бог и нового чуда не случилось».

Насколько опасно то, что меня больше не будут ассоциировать с богом, я прекрасно понимал. Достаточно будет нескольких неудач, парочки сомнений, и вот уже те, кто нужно, задумаются, а стоит ли служить такому богу, который действует так же, как и простой человек. Я сам себя загнал в подобную ловушку, назвавшись высшим существом.

«И что делать?» – задал я себе вопрос.

Ответов было несколько, но все они мне не нравились, поскольку были крайне кровавыми. Вполне в духе Средневековья, но после недавнего убийства племянника Менхеперресенеба, я не сильно хотел проливать ещё больше крови. Это и сдерживало меня от того, чтобы принимать более решительные планы по захвату города.

– На сколько нам ещё хватит провизии? – спросил я у Иамунеджеха, подъехавшего к нам вместе с Ментуиуи.

– Из подчинённых городов нам её постоянно подвозят, но они, видя, что мы не достигаем успеха, – тут лицо Иамунеджеха перекосилось, – могут подумать, мой царь, не поспешили ли они со сдачей своих городов.

Он был тоже прав, поскольку караваны становились оттуда всё меньше, градоначальники явственно видели, что мы застряли на месте. Они сейчас легко могли прекратить поставки и снова закрыть ворота перед нами, что делать тогда, я себе слабо представлял.

– Ладно, пусть твои разведчики, Менхеперресенеб, ещё раз проедутся на один дневной переход вперёд, – тяжело вздохнул я, опасаясь принимать более жестокие решения, которые приходили мне сейчас на ум.

– Мой царь, можно задать вопрос? – неожиданно глава войска обратился ко мне с просьбой.

– Да, конечно.

– Я вижу, что у его величества есть решение, – он покачал головой, – почему он тогда колеблется?

– Отвечу честно, Ментуиуи, – я прямо посмотрел на всех своих военачальников, – мне страшно.

– Твоё величество? – сильно удивился он. – Почему?

– Многие умрут. Очень многие.

– И что? – Ментуиуи заинтересованно посмотрел на меня. – Все воины готовы к смерти, товарищи позаботятся об их телах, чтобы каждый нашёл себе убежище в загробном мире.

– Отправьте разведку, – прервал я разговор, поворачиваясь лицом к городу.

– Да, мой царь, – низко поклонился Менхеперресенеб и поехал отдавать нужные приказы.

Я увидел, как Меримаат тоже косится на меня, но старательно делает вид, что его тут якобы нет.

– Говори уже, – вздохнул я.

– Не хотелось бы встревать в царские дела, – смутился он.

– Ты был другом Менхеперра, – устало взмахнул я рукой, – говори и не действуй мне на нервы.

– Никто после твоей первой победы, твоё величество, не усомнится в твоих силах, – попытался успокоить меня он, – взять такими маленькими силами этот город и правда вне человеческих возможностей.

– А если не человеческих? – я понял его оговорку.

Парень смутился, но повторил слова Менхеперресенеба:

– Тогда нам и правда нужно очередное чудо, мой царь.

Мы замолчали, и я приказал направить колесницу в лагерь. Вчера под большой охраной я отправил обратно в поместье всех своих наложниц вместе с большей частью выкупа, так что Менхеперресенеб и Меримаат были правы. Войск и, главное, колесниц у нас теперь стало даже меньше, чем было в начале похода. Не говорить же о том, что чуть больше тысячи чернокожих новобранцев, которых ещё учить и учить, сильно нас усилили.

***

Вечером по тревоге лагерь подняли прибывшие разведчики Менхеперресенеба. Одеваясь и выбегая наружу, я увидел сначала их лошадей по легко узнаваемым попонам, затем сам Менхеперресенеб подъехал и, спрыгнув с колесницы, низко мне поклонившись.

– Мой царь.

– Что случилось? – я огляделся кругом, видя, как центурионы строят легион.

– В Дебод прибыло подкрепление, мой царь, – сухо ответил он, – тысяча воинов сейчас входят в его ворота.

– Это всё, что прибыло? – нахмурился я.

– К сожалению, нет, мой царь, ещё пять тысяч двигаются сейчас в нашу сторону и будут здесь через пару дней.

– Решили, что им по силам будет откинуть нас после ухода каравана с ценностями и части войска, – сразу понял я.

Менхеперресенеб промолчал, да что говорить, и так было всё понятно.

– Отдохните, завтра для вас будет работа, – нахмурился я.

– Да, мой царь, – поклонился он и вернулся к своей колеснице.

Через полчаса, видя, что прибывшее передовое войско не предпринимает попыток напасть на нас, а лишь полностью втянулось в город, который сразу закрыл ворота за ним, Ментуиуи дал сигнал к отбою. Воины стали возвращаться на свои места, а военачальник появился передо мной словно тень. Он явно ждал от меня приказов, ведь главным в походе был я.

– Что скажешь? – вздохнул я.

– Нужно уходить и как можно быстрее, твоё величество, – ответил он прямо, – мы не выстоим против шести тысяч.

Он был, конечно, прав, если бы не укреплённый лагерь, который я приказал построить, пока мы осаждали город. Я огляделся по сторонам: ров, частокол, пусть и не во всех местах, а также торчащие заострённые и обожжённые на огне стволы по направлению к противнику и перекрытые деревянными баррикадами два въезда.

«Что делаем, Андрей?» – спросил я сам себя.

Правильнее было, конечно, послушать мнение опытного военачальника и отступить, но вот тогда не случится того чуда, которое поддерживает веру египтян в мою божественную исключительность. Я не сомневался ни секунды, размышляя над тем, как этот отход преподнесут во дворце Хатшепсут.

– Мы остаёмся, – я перевёл взгляд на Ментуиуи, – пошли колесницу к городу с белым флагом. Хочу поговорить с ними, перед тем как принять окончательное решение.

Военный был явно удивлён, но кивнул, и вскоре от лагеря в стремительно гаснущих сумерках отправилась колесница, а вскоре вернувшийся воин сказал, что со стен в него полетели стрелы, несмотря на белый флаг. Они явно не хотели с нами разговаривать.

– Что ж, – тяжело вздохнул я, нехотя принимая сложное решение, – пусть тогда их судьбу решат боги.

Через час в палатке собрались три человека, поскольку остальные высокопоставленные военные из моего войска отправились в составе каравана в поместье, со мной остались лишь те, на ком было сразу много обязанностей. Я внимательно осмотрел их лица, прежде чем начать говорить. На всех виднелось ожидание и вера в меня, это легко читалось по их расширенным глазам, напряжённым позам и тому, как внимательно они готовы были меня слушать.

– Что ж, я хотел по-хорошему, чтобы пострадало меньше воинов с обеих сторон, но, видимо, этого недостаточно для того, чтобы взять город, – я заговорил спокойно, взвешивая каждое своё слово, – поэтому вам поручения на завтра. Иамунеджех, твоя задача вырубить все оливковые и финиковые рощи в округе, стволы деревьев доставить в наш лагерь, остальное сжечь.

– Слушаюсь, твоё величество, – кивнул воин.

– Минмос, – повернулся я ко второму военачальнику, – согнать к нам крестьян со всех ближайших поселений, вместе с их сельхозинвентарём и провизией. Задача расширить ров и из привезённых Иамунеджехом стволов сделать нормальный частокол. То, что стоит сейчас, пустить на дрова.

Этот приказ их удивил, но военный лишь кивнул, подтверждая, что понял.

– Да, мой царь.

– Менхеперресенеб, – я посмотрел на главу разведки, которым он стал, поскольку чаще всего этим занимался по своей воле, – тебе самая сложная задача.

– Всё, что потребует твоё величество, – без колебаний ответил он.

– Подготовь все колесницы к долгому походу, набери, сколько нужно, припасов и, как только вражеское войско прибудет, ночью обойдёшь его по широкой дуге и отправишься в глубокий тыл, – я внимательно на него посмотрел, – ты не должен ни с кем вступать в сражения, при виде любых крупных сил сразу же отступать, поскольку твоя задача будет обрезать снабжение, которое пойдёт к вражескому войску. Убивай ослов, быков, любую тягловую силу, на которой будут перевозить припасы. Сжигай масло, пшеницу и всё то, что не сможешь увезти для собственного пропитания. Ценности не трогай, чтобы не отягощать себя и колесницы, берите только золото.

Когда я закончил, горло немного пересохло, и мне тут же протянули кубок с вином, из которого я сделал несколько глотков.

– Справишься?

– Конечно, мой царь, – он склонил голову, – распоряжение предельно ясное.

– Крестьян и торговцев, двигающихся в эти города, убивай также, – дополнил я, – чтобы нос высунуть боялись из своих общин и жилищ.

Военные внимательно слушали, хотя пока явно не понимали, как это всё нам поможет противостоять шести тысячам воинов.

– Направьте гонцов в Асуан, начальник тамошнего гарнизона показался мне адекватным. Скажите ему, что царю нужны все их запасы стрел, дротиков и луков.

Менхеперресенеб снова кивнул.

– Отряжу одну из своих колесниц.

– Тогда на этом всё, завтра с утра все за дело.

Совещание на этом закончилось, и воины поднялись, провожая меня. Я пошёл к себе, а они явно хотели обсудить мои приказы между собой. Это было логично.

***

Словно растревоженный улей, лагерь начал гудеть, когда я ещё спал. Под этот гул и привычные крики центурионов я проснулся и, лёжа одиноко в шатре, стал вспоминать вчерашний день, а также свои приказы.

«С каких пор, Андрей, ты стал таким жестоким? – поинтересовалась у меня совесть. – Сначала никуда не хотел лезть, отбрыкивался от местной жизни обеими ногами, а тут с лёгкостью отдал приказ убивать всех, кого увидят воины».

«Заткнись, – отрезал я её во внутреннем разговоре, – без тебя тошно».

«Чего тогда просто не ушёл от города?» – удивилась она.

«Это было бы первым шагом к концу моей здешней карьеры царя и бога, – нехотя ответил я, – я как-то не подумал, что слишком высоко задрал планку их ожиданий, теперь, чтобы ей соответствовать, не получится просто отсидеться в кустах».

«Кто-то вообще не хотел никуда встревать», – ехидно напомнила мне совесть давнее желание просто жить жизнью царя.

«Слушай, отъеб…сь, – разозлился я, – сама видела, что всем кругом плевать хотели на мои желания».

Совесть то ли обиделась, то ли признала поражение, но затихла, поэтому я поднялся с циновок, похрустел шеей и стал одеваться, выходя из шатра. Меримаат и Бенермерут были уже рядом, приветствуя меня с бурдюками, полными тёплой водой, так что я сначала умылся и вытерся полотенцем, а только потом обратил внимание на происходящее вокруг. Все явно выполняли мои вчерашние приказы, поскольку легион перестали дрючить строевой подготовкой, перейдя на приказы по нанесению ударов копьями в плотно сомкнутом строю, колесницы осматривались и чинились, явно готовя их в дорогу, а рядом с нашим лагерем начал расти ещё один, куда загоняли кучу ничего не понимающих крестьян.

Позавтракав в обществе молчаливых спутников, я отправился на инспекцию и провозился до вечера, когда меня отвлёк от дел появившийся авангард нубийского сборного войска, заставивший бросить дела и подняться на бруствер насыпи, которую крестьяне насыпали, поднимая землю из всё расширяющегося рва. Я, прижав руку ко лбу, чтобы заслониться от солнца, смотрел, как появившийся небольшой отряд начинает разбивать лагерь прямо под стенами города, а огромная чёрная туча на горизонте обретает очертания человеческого войска. Когда она дошла до нас, уже стояла ночь, и меня не стали будить, но зато утром я и сам увидел, какая сила будет нам противостоять.

– Твоё величество, – поднявшиеся ко мне на бруствер военачальники с тревогой смотрели в сторону города, – уверен, что мы сможем что-то с ними сделать?

– Многое будет зависеть от того, насколько будет успешен Менхеперресенеб, – честно ответил я, – это сборная солянка городов, а значит, своя рубашка у них ближе к телу.

– Что значат твои слова, царь? – попросил разъяснить Ментуиуи.

– Они не смогут долго стоять здесь, если опасность будет грозить их городам, – объяснил я.

– А мы? – Иамунеджех хмыкнул, рассматривая нубийское войско. – Сможем?

– Это мы узнаем уже очень скоро, – «обрадовал» его я.

Оказалось, не мы одни смотрим на чужое войско, поскольку и с той стороны было видно, как люди, одетые в белое с золотыми украшениями, смотрят на наш лагерь, ощетинивающийся с каждым часом всё большим количеством деревянных рогатин. Отсюда мне было не видно, но они, определённо, совещались так же, как и мы.

К чести военачальников противника можно было отнести то, что, столкнувшись с непонятным, они решили поговорить, прежде чем пробовать на зуб нашу небольшую крепость. Увидев, как делегация от них, подняв белую ткань, выдвинулась в нашу сторону, я собрал охрану и двинулся навстречу, надеясь всё же разрешить дело миром. То, что это не удастся, стало понятно сразу, едва я увидел в их рядах Лутфи. Моего бывшего легата, ныне одетого по нубийской моде в чёрный короткий парик, украшенный золотыми висюльками, а также набедренную повязку, поверх которой был повязан широкий пояс со спускающимися вниз полосками кожи, на которых крепились золотые пластины. Остальные пришедшие были одеты схожим образом, вариативность составляли только украшения.