Пролог

В начале восьмидесятых будущее представлялось нам безмятежным. Мы воображали идеальных людей в серебристых комбинезонах. Обиталища с белоснежными интерьерами. Рацион со стерильной едой из тюбиков. Досуг с вечерними полетами на Марс, полюбоваться закатом. Как же мы ошибались тогда! Наивные романтики. Сегодня наши грезы стали скупы и безнадежны как гороскоп неудачника. Мы живем одним днем и вдохновляемся картинками из Инстаграма. Заглядывать за горизонт нынче глупо, да и, честно говоря, большинству просто лень. Однако автор сделал над собой усилие. Не из праздного любопытства, конечно, а в поисках сюжета для новой книги. Полетал над Москвой 2030-х, узрел и одобрил новую концепцию Кремля, целиком отданного под музей. Порадовался алкогольному кластеру, занявшему территорию бывшей Администрации президента от Китай-города до Красной площади, куда, дабы не беспокоить горожан, поместили все заведения, работающие после одиннадцати вечера. Удивился разветвленной сети канатных дорог, перекинутых через Москву-реку, и даже прокатился в гондоле от Речного вокзала до Сходненской. Насладившись столичными нововведениями, решил заглянуть туда, где литературных историй всегда было в избытке – на Лубянку, в здание ФСБ, то, что с часами на фронтоне и тюрьмой во дворе. Зашел внутрь, побродил по коридорам. Толкнул дверь с табличкой «Отдел по борьбе с экстремизмом» и обнаружил одинокого, грустного лейтенанта. Представьте себе, в некогда бойком и шумном подразделении Конторы остался один офицер. Так, так… зацепка. Видите ли, золотой век политического сыска закончился. Ловить и склонять к сотрудничеству стало некого. Правительство перешло в электронный формат и превратилось в еще одно приложение в телефоне. Безразличие к власти накрыло страну. Чем же занят президент? Нашел работу в шоу-бизнесе. Ведет старую добрую «Прямую линию». Вечные вопросы ведь никуда не делись, и люди по-прежнему хотят получить ответ от серьезного человека. А что творится в душе лейтенанта? Автор прислушался. Оказалось, бедняга, хоть и молод, но плачет по старым временам. Вспоминает, как раньше специализация на политике вызывала уважение коллег и способствовала повышению по службе. Нынче же полный бесперспективняк. В начале рабочего дня он даже не включает компьютер. Устав пялиться в черный экран, берет папку с чистыми листами и носит ее с этажа на этаж – вверх-вниз по лестнице, чтобы сослуживцы не смотрели, как на бездельника. Кое-как дотягивает до обеда, равнодушно принимает пищу, пьет компот. Потом до вечера смотрит в окно и, зевая, просит Бога подарить ему хоть одно, пусть даже пустяковое дело. «Господи, прошу тебя, тебе же не жалко, ты, наверное, можешь…»

– Никуда не годится, – вздохнул автор. – Ищейка должна гнаться за кем-то, ловить и снова гнаться, а не протирать штаны, сидя перед пустым экраном. И решил было вернуться обратно в 2020-й год, ведь он терпеть не может скучные сюжеты. Но вдруг поднялся ветер, зашумела листва, и, вообразите, Господь услышал молитву офицера. Летел мимо, краем уха уловил и не остался равнодушен.

В Контору тут же поступил донос, что действуют в Москве некие тайные сообщества: одно под названием «Экскурсоводы», другое именуется «Сторожа». Стукач указывал на их прямую связь с гремевшими когда-то в 2010-х «либералами» и «патриотами». Чем именно грозили они государственной безопасности, доносчик не обозначил, но четко дал понять, что замышляют враги нехорошее, и лучше бы органам поостеречься. В конце письма имелась аккуратная табличка с фамилиями и адресами.

«Превосходнейший стук, лейтенант, снимай паутину с решеток, закатывай рукава и заполняй камеры!» – мысленно подбодрил автор героя. Однако, переборщил Господь с креативом, а может, враг человеческий Сатана смутил разум офицера, но в итоге решил оперативник, что все это не по-настоящему. Подумал, смеются над ним сослуживцы, и донос сей выбросил, в сердцах пожелав шутникам нехорошей болезни и недолгих лет.

– Немощен человек, слаб духом и, увы, недалек, – раздосадовался автор. – Даже когда помощь приходит из самой высокой инстанции, он отвергает ее и еще сильнее погружается в бессмысленность и скуку будней. О, читатель, обращаясь к Богу, не витай во второстепенных эмпиреях. Будь бдителен после молитвы!

Часть первая

1

– О лучший из дважды рожденных, вчера мне звонили из военкомата, сказали: знаем, арабским языком владеешь, ждем тебя с нетерпением, Родина зовет. Николай Николаевич, мне тридцать пять лет, поймите правильно, я свое отмотал в сапогах. Вы обещали профессиональную армию еще пять лет назад. Я вегетарианец, я пацифист! Я не хочу губить свою душу!

– Как тебя зовут, юноша?

– Арджуна. Я из царства Куру.

– Тебе повезло, Арджуна, что ты родился в Куру. Это прекрасный регион. Помню, когда принималось решение провести там Олимпийские игры, финансовый блок пытался урезать инвестиции. Мне говорили, это никогда не окупится, но я все-таки настоял, и вот, не ошибся. Сегодня Куру – один из лучших регионов России, сюда приезжают восемь миллионов туристов в год. Это курорт мирового уровня, и мы намерены развивать его дальше. Что касается твоего вопроса, Арджуна, то о душе тебе не нужно волноваться. Ее невозможно погубить. Она бессмертна. Вечно юная, неиссякаемая, она живет с незапамятных времен. Тело рождается и умирает, а душа пребывает вовеки. Ее не пронзить оружием, не сжечь огнем, не утопить в воде и не иссушить ветром. Она не подвержена изменениям. Ты можешь возразить, мол, слышал по радио, что душа умирает. Но и в этом случае у тебя нет причины для скорби. Того, кто родился, неминуемо ожидает смерть, а тот, кто умер, – неминуемо родится, чтобы пожинать плоды прошлых поступков. Если жизнь существует лишь мгновение между рождением и смертью, зачем сожалеть о ней? Только помни, что это не избавляет от долга перед Родиной. И потому исполни предписанный тебе долг – сражайся. Для воина нет более достойного занятия. Особенно для того, кто знает арабский язык и имеет опыт управления зенитно-ракетными системами. Немногим воинам выпадает удача участвовать в таких сражениях, ибо это путь в рай. Если откажешься сражаться, ты пренебрежешь нравственным долгом и опозоришь себя. Великие воины будут смеяться над тобой и называть трусом. Враги будут презирать тебя и поносить унизительными словами. Ты ведь не хочешь этого?

2

Автору не хотелось возвращаться из будущего с пустыми руками, и, в пику скучающему лейтенанту, он проявил интерес к доносу, поступившему в ФСБ. В божественной кляузе его более всего заинтересовал главный подозреваемый в деле «экскурсоводов и сторожей» – экстремист Олег Пудрин. Персонаж смотрелся живо, нестандартно. Достойный кандидат, решил автор. На всякий случай оглянулся: нет ли за спиной других писателей, и утвердил его в качестве центральной фигуры. Начало положено. Теперь предстоит реконструировать путь Олега от законопослушного жителя Москвы до опасного преступника. Приступим.

Пудрин появился на свет неприветливой февральской ночью, когда акушеры поленились ждать естественных родов и ускорили их медикаментозной стимуляцией. Ребенка выбросило в этот мир внезапно, словно резким сигналом будильника. Будто бы с него сорвали одеяло и выставили на мороз – в палате были проблемы с отоплением. В результате у мальчика осталось чувство, что хорошо бы вернуться обратно, в прежние комфортные условия. Надо ли удивляться, что в итоге он прокладывал свой жизненный путь, так сказать, поближе к «теплым местам», будь они таковыми в прямом или переносном смысле. В частности, Олег всегда испытывал сильную тягу к еде и мудрым старикам. Эти две субстанции были суррогатами того самого тепла, к которому ребенок вынужденно был привязан с момента рождения.

«Еда и старики?» – удивился автор собственным мыслям. «Совершенно верно, – отвечал он сам себе. – Пища очевидно дарит тепло, если это не лимонад из холодильника, а старики… ох, они умеют очаровывать молодежь, и многие из них довольно горячи».

3

Пудрин рос в уютном столичном районе за Третьим кольцом, возле старого лесного массива. Это было счастливое время, когда люди в Москве не боялись есть дары городской земли. Во дворе его дома поспевало множество самых разных плодов, и он не упускал возможности отведать вяжущие рот яблоки-китайки, без меры поглощал мелкие жилистые груши, жмурился от кислятины-вишни и тащил в рот гроздья обволакивающей черноплодки. Двор напоминал колхозный рынок. Колонии черных слив тянули ветки к земле и манили его своей синевой. Он забирался прямо на дерево и почти целиком объедал его. А с шиповника, который сигналил ему ярким румянцем, он соскабливал зубами верхний вкусный слой. До внутренностей старался не догрызать, они волосатые и прилипают к слизистой.

Все лето в парке, распластавшемся от подъезда дома Олега до окружной дороги, можно было пить сладковатый березовый сок, жевать заячью капусту или, как ее еще называли, кислицу, и собирать шампиньоны, которые разрывали обочину дорог после дождя. А какими добрыми были работники местного общепита! Как нежно они относились к детям. Всегда чем-то угощали. Пудрину с друзьями стоило только постучать в окно фабрики-кухни, что снабжала все точки парка ореховыми пирожными, и женщины-кондитеры щедро насыпали им стаканы теплого жареного арахиса. Когда орехов не хотелось, ребята отправлялись на хлебозавод. Перелезали через забор, стучали в окно цеха, и работницы в белых халатах протягивали им горячие, только что выползшие из печки батоны.

Аромат родного района у Олега всегда был связан с кондитерской фабрикой. От нее мощным потоком шел шоколадный дух, и когда ветер дул в сторону окна Пудрина, его комната наполнялась плотным запахом какао. Может, именно поэтому из всех конфет самыми любимыми были шоколадные. Но и другие поглощались безо всякой меры. Ирис «Кис-Кис», «Школьный», «Чебурашка». Один раз Олег съел полтора пакета «Чебурашек». Это пятьсот грамм! Еще больше его волновал глазированный сырок, который раз в неделю подавали на завтрак в школе. Сахар, творог и шоколад в одном флаконе творили с рецепторами юного существа чудеса.

И конечно же, с завидной регулярностью в молодой организм попадали пончики и чебуреки. Пудрин знал, что хороший пончик всегда неправильной формы и обязательно посыпан толстым слоем сахарной пыли, которую можно брать кончиком языка, как это делают муравьеды. Что касается чебурека, то его должно распирать от сока. Поэтому при его поедании нужно стараться не брызнуть себе на штаны бараньим жиром. Впрочем, это все равно случалось.

4

Еда была источником бесконечной радости, праздником бытия, который, казалось бы, невозможно прекратить или испортить. Но злые силы не могли допустить торжества рая на земле, и они придумали полярную ночь. Жуткое время, которое длится в столице с ноября по март. О, читатель, если ты родился севернее Краснодара, ты знаешь, каково это: брести по темному переулку как по морозильной камере и меряться взглядом с черными крокозябрами тополиных обрубков. Полярным утром звонок будильника бил по маленькому Пудрину как отвратительный медицинский стимулятор, выбросивший его на холод в начале жизненного пути. Пробудившись, Олег лежал не открывая глаз и долго-долго приходил в себя, словно это его первый день в странном, непонятным образом навязанном ему мире. Умывшись и выпив чашку чая, Пудрин плелся по улице, а холод заползал в щели между ботинками и брючинами, между воротником и шеей, перчатками