Глава 1

Яна вела аэролет на предельно малой высоте, лавируя между скальными выступами. Единственная турбина надрывалась, пытаясь удержать в воздухе машину с шестью пассажирами и двумя вакуумными бомбами – это было как заставить дворнягу тащить упряжку для ездовых собак.

– Держитесь крепче! – крикнула капитан, закладывая такой вираж, что мой желудок чуть не решил эмигрировать через горло. – Посадка будет нестандартной!

Нестандартной – это еще мягко сказано. Аэролет шел почти боком, компенсируя отсутствие правой турбины безумными маневрами, которые противоречили всем законам физики и здравого смысла. Внизу мелькали острые камни, готовые превратить наше днище в решето при малейшей ошибке пилота.

Я активировал тактический сканер на панели второго пилота. Экран ожил, показывая тепловые сигнатуры внутри пещерного комплекса – россыпь мелких точек вокруг одного огромного пульсирующего пятна.

– Мамаша здесь, – подтвердил я, настраивая разрешение. – Переместилась из глубины ближе к входу, как вы и предсказывали. Двести, может, двести пятьдесят метров от поверхности.

– Отлично! – Яна начала снижение, борясь с турбулентностью от скальных стен. – Сделаем заход на бомбометание, сбросим этих красоток прямо в…

Слова застряли у нее в горле. Мы все увидели проблему одновременно, и она была размером с саму гору.

Вход в пещеру, который два дня назад представлял собой аккуратный портал в скале, теперь выглядел как последствия неудачного эксперимента по перестройке ландшафта. Вчерашняя бомбардировка превратила вход в хаотичное нагромождение обломков – оплавленные валуны и обрушенные своды. Завал был плотным, монолитным, непробиваемым.

– Твою ж мать… – выдохнула Яна, переводя аэролет в режим зависания.

Машина покачивалась в воздухе как пьяница на канате. Приборы истерично мигали красным – температура турбины критическая, топливо на последнем издыхании, гидравлика скрипит как дверь в фильме ужасов.

– Может, все-таки пробьем завал? – без особой надежды уточнил Толик.

– Бесполезно, – Яна покачала головой, и я услышал в ее голосе то самое разочарование, которое бывает, когда последняя карта в колоде оказывается шестеркой, а тебе нужен туз. – Вакуумные бомбы работают в замкнутом пространстве – выжигают кислород, создают чудовищный перепад давления. На открытом воздухе против завала… Максимум разбросаем камни, может, обрушим еще пару сводов. До матки точно не достанет – двести метров скальной породы не пробить.

Тишина повисла в воздухе тяжелее наших бомб. Каждый переваривал эту информацию по-своему. Толик методично перебирал весь свой богатый арсенал ругательств, начиная с классики и заканчивая авторскими неологизмами. Кроха мрачно смотрел на завал, сжимая и разжимая кулаки – видимо, прикидывал, сколько времени займет разобрать его голыми руками. Мэри проверяла винтовку с механической точностью, хотя все понимали, что против горы камней пули бессильны. Капеллан шевелил губами в беззвучной молитве.

А у меня в голове вдруг щелкнуло – как переключатель, как озарение, как та самая лампочка над головой из мультфильмов. Идея была настолько простой и настолько безумной, что я сам удивился, как она вообще пришла мне в голову.

– Садимся, – сказал я вслух.

Все головы повернулись ко мне с синхронностью, достойной балета. Выражения лиц варьировались от недоумения до подозрений в тепловом ударе.

– Зачем? – осторожно спросил Капеллан, как спрашивают у человека, который вдруг заявил, что умеет летать.

– Садимся и несем бомбы внутрь вручную, – я старался говорить уверенно, хотя внутренний голос вопил о том, что это чистое безумие. – Смотрите, завал неплотный. Между камнями есть проходы, щели. Мы протащим одну бомбу через завал, спустимся к мамаше-богомолихе в гости, установим и…

– И благополучно там сдохнем, – закончил за меня Толик. – Санек, ты понимаешь, что предлагаешь? Это тебе не ящики на аэродроме перетаскивать! Это самоубийственная миссия в логово твари, которая жрет людей на завтрак!

– Ну, что думаете, ребята? – я повернулся к Яне и Капеллану, совершенно не обращая внимания на слова моего друга.

– Теоретически, – Бекетова прикусила губу, обдумывая план. – Если не встретим сильного сопротивления… И если… – она замолчала, понимая, что список "если" можно продолжать до бесконечности.

Капеллан перестал молиться и посмотрел на меня тем особым взглядом, которым ветераны смотрят на новобранцев, вызвавшихся в добровольцы на минное поле.

– Давид пошел против Голиафа без доспехов, только с пращой и верой. Мы пойдем против матки с бомбой и… тоже с верой.

– Не сильно вдохновили, старшина, – хмыкнул Толян.

– Это наш единственный шанс, – добавил я. – Хотя бы умрем, сделав что-то полезное. Убьем эту тварь, отомстим за всех погибших.

Повисла пауза. Не простая тишина, а то напряженное молчание, когда каждый взвешивает на внутренних весах жизнь против долга, страх против решимости, здравый смысл против безумной храбрости.

– Голосуем, – неожиданно предложил Капеллан. – Это слишком серьезное решение для приказа. Каждый должен выбрать сам. Кто за то, чтобы идти в пещеру?

Он первым поднял руку. Следом подняла руку Яна – резко, решительно, с тем огнем в глазах, который я уже видел раньше. Я поднял свою – глупо было бы не поддержать собственную идею. Мэри молча подняла винтовку вверх – ее способ проголосовать "за". Кроха посмотрел на всех, что-то промычал на своем языке и поднял ручищу размером с лопату.

Все взгляды обратились к Толику. Он сидел, уставившись в пол, челюсти сжаты так сильно, что я боялся, как бы зубы не раскрошились.

– Толян? – окликнул я.

– Знаю я, знаю! – взорвался он. – Просто перевариваю тот факт, что мои друзья-камикадзе решили покончить с собой особо изощренным способом. И я, идиот, собираюсь к ним присоединиться, потому что… потому что черт знает почему! Потому что деваться все равно некуда!

Он поднял руку, но тут же добавил:

– Только для протокола заявляю – это самая тупая затея в истории тупых затей.

– Единогласно, – констатировал Капеллан. – "И возопили сыны Израилевы к Господу; ибо крепка была рука его над ними"… Садимся, капитан.

Яна кивнула и начала снижение. Посадка вышла жесткой – аэролет практически грохнулся на каменистую площадку перед завалом, подпрыгнул как мячик, ударился второй раз и замер, накренившись градусов на двадцать. Турбина выдохнула последний клуб черного дыма и заглохла с таким звуком, будто умирающий дракон испустил дух.

Выгрузка бомб заняла несколько минут мрачной возни. Каждая – размером с пивную бочку, весом в двести килограммов, утыканная предупреждающими надписями на всех известных человечеству языках. "Опасно", "Смертельно", "Минимальная безопасная дистанция – 500 метров". Я старался не читать последнюю.

– Берем только одну, – в итоге решил Капеллан, оценив завал. – Вторую не протащим, да и одной хватит, если установим правильно.

– Согласна, – кивнула Яна. – Радиус поражения сто метров. Если разместим в правильной точке…

Она не договорила, но все поняли – если установим правильно, то умрем вместе с маткой и всем ее выводком. Утешительная перспектива.

У бомбы были специальные поручни – четыре выдвижные ручки по бокам, предназначенные именно для ручной транспортировки. Военные инженеры предусмотрели ситуацию, когда технику придется тащить на себе.

– Вчетвером понесем, – распорядился Капеллан. – По ровной поверхности двоих бы хватило, но в пещере пол скользкий, неровный. Упадем – шум разнесется по всем туннелям, богомолы услышат. Надо идти максимально тихо.

Мы встали по углам – Капеллан, Кроха, Толик и я. Эндоскафандры взяли на себя основную нагрузку, сервоприводы тихо зажужжали, компенсируя вес. Пятьдесят килограммов на каждого – для усиленного экзоскелета это пустяк, главное – удержать равновесие.

Яна пошла впереди со сканером – наш проводник в подземном аду. Мэри замыкала шествие с винтовкой наготове, хотя все понимали, что если начнется бой, мы обречены.

Первые пятьдесят метров через завал превратились в кошмар эквилибриста. Протискиваться между острыми камнями с огромной болванкой было похоже на попытку пронести хрустальную вазу через магазин фарфора во время землетрясения. Камни осыпались под ногами, приходилось замирать, ждать, пока устоится. Дважды чуть не выронили – спасало только то, что Кроха фактически держал половину веса на себе.

Когда завал наконец остался позади, мы оказались в главном туннеле. Том самом, где два дня назад нас чуть не сожрали заживо. Стены здесь тоже запечатлели на себяе следы вчерашней бомбардировки – оплавленный камень, обрушенные участки свода, запах гари и озона, смешанный с кислой вонью богомольей крови.

– Двести метров прямо, потом налево на развилке, – Яна вглядывалась в экран сканера, регулируя настройки. – Левый туннель ведет прямо к камере матки. Охрана… сорок-пятьдесят особей, все сконцентрированы вокруг нее. Вход в камеру, похоже, свободен.

– Сорок это еще нормально, – пробормотал Толик. – Могло быть хуже. Могло быть сто сорок Или двести. Или…

– Заткнись, – оборвал его Капеллан. – "Не бойся, ибо Я с тобою; не смущайся, ибо Я Бог твой." Сосредоточься…

Мы двинулись вглубь пещеры. Темнота обступала со всех сторон, отступая только перед узкими лучами наших фонарей. Эхо шагов множилось в туннелях, создавая иллюзию погони. Пол по-прежнему был покрыт органической слизью – то ли следы богомолов, то ли какие-то местные водоросли, приспособившиеся к вечной тьме. Ноги скользили, приходилось двигаться медленно, осторожно, стараясь не стукнуть бомбой о стены.

– Развилка, – предупредила Яна.

Туннель разветвлялся – левый уходил круто вниз, правый поднимался. Из левого тянуло теплом и тем специфическим запахом, который бывает в инсектариях, только усиленным в тысячу раз.

– Левый, – подтвердила Яна. – Матка близко. Я вижу на сканере… Господи, она огромная.

Спуск оказался настоящим испытанием. Градусов тридцать уклона, скользкий как каток пол, и необходимость двигаться абсолютно бесшумно. Эндоскафандры компенсировали нагрузку, но не могли компенсировать законы физики – бомба норовила скатиться вниз, утащив нас за собой.

На половине спуска Толик поскользнулся. Его угол дернулся, бомба накренилась. Секунда – и она покатилась бы вниз, разнеся к чертям все наши планы вместе с элементом неожиданности.

Кроха издал низкий рык – первый звук за все время нашего знакомства – и удержал свою сторону. Его эндоскафандр взвизгнул от перегрузки, но выдержал. Бомба покачнулась и стабилизировалась.

– Спасибо, здоровяк, – выдохнул Толик.

Кроха кивнул, подняв большой палец.

Мы продолжили спуск еще медленнее. Воздух становился гуще, теплее, пропитанным феромонами и органикой. Стены туннеля начали пульсировать – едва заметно, но достаточно, чтобы понять: мы приближаемся к чему-то живому и огромному.

– Пятьдесят метров, – прошептала Яна.

Настроение в нашей процессии было как на собственных похоронах. Толик больше не шутил, Капеллан беззвучно шевелил губами, но уже не в молитве – просто повторял что-то про себя. Даже невозмутимая Мэри казалась напряженной.

А я думал. Мысль, родившаяся наверху, продолжала развиваться, обрастать деталями.

– Эй, Васильков, ты чего замолчал? – окликнула меня Яна по внутренней связи. – В будущее загадываешь?

Горькая ирония в ее голосе была очевидна. Какое будущее у людей с бомбой в логове самого страшного существа на планете?

– Думаю, как наши действия помогут тем, кто остался на базе, – честно ответил я.

– А что тут думать? Убьем мамашу – колония развалится.

– Это потом. А сейчас? Сейчас тысячи богомолов штурмуют Периметр. Они не узнают, что матка погибла – они же не телепаты. Для наших на стенах Периметра ничего не изменится. Богомолы продолжат атаку, люди продолжат умирать. То, что мы здесь никак не спасет ни единой жизни там.

Тишина. Тяжелая, как бомба на наших плечах. Все обдумывали мои слова и приходили к тому же выводу.