Отзывы на книгу «Текст»

«Камин-аут» Дмитрия Глуховского как автора психологического триллера, а не фантаста, пожалуй, одно из главных событий русского литературного сезона. Недооцененный критиками жанр фантастики (хуже приходится разве что детективам) неумолимо воплощается в нашей повседневности. Ничего удивительного, что писатель-фантаст дает нам психологический триллер. Он на своей территории. Он играет по законам своего родного жанра. Еще каких-то 30 лет назад этот сюжет был бы полным вымыслом, сейчас это уже реальность. По нашим гаджетам нас можно просканировать, как по штрих-коду. Об этом и речь. И еще о совести. О том, как у некоторых людей она отсыхает с самого детства, умело купированная родителями.

Илья Горюнов (фамилия уже как клеймо) - простой парень из Лобни, сын учительницы, безотцовщина - видел свою жизнь четко и ясно: школа, экзамены, институт, московская юность в съемной на троих квартире, сессии и целая жизнь впереди. Он и подумать не мог, что эти планы, как тонкий ледок, хрустнут и смешаются с грязью под полицейскими берцами, а лекции ему будут читать блатные в бараках Соликамска. Страшные и горькие университеты длиною в 7 лет. Все эти годы Пётр Сука Хазин, который раздавил Илью, как букашку, наливался свободой, объедался ей, транжирил и отрыгивал. И карьера у него, и машины, и хата с шестом для стриптиза, и женщины, и любовь. И новый айфон - точный слепок с Сучьей жизни, пульт её управления, джойстик от Пети, к которому Илья получил доступ на несколько дней. Нажимай на кнопки и попробуй отыграть у судьбы всё, что она тебе задолжала. Илья идёт ва-банк.

Надо признать, что у меня зависимость. Зависимость от книг, которые закручивают нервы в тугой узел. И, как любая зависимость, эта со временем требует увеличение дозы. Более спокойные сюжеты воспринимаются, как блеклые и безвкусные. Я даже знаю, с чего это все началось. Примерно 7 лет назад, еще до того, как Лайвлиб прикипел к кончикам моих пальцев, я прочитала «Ледяную принцессу» Лэкберг, а потом был «Снеговик» Несбё. Я и не заметила, как подсела на чернуху. За эти годы я выделила для себя несколько видов тлена. Есть и такие, которые я не употребляю: война, дети, инвалиды, животные. Я всё больше по бытовухе и психованным. Новая книга Глуховского, эпиграфом к которой может быть «Ад пуст, все черти здесь» - абсолютно мой формат, чистейший товар высокого качества. И обвинения читателями Дмитрия в излишней депрессухи вполне ожидаемы, с непривычки у человека тут может и передоз случиться.

П.С. Обратили внимание на последнюю фразу романа? Я, может, уже была в край обдолбана «Текстом», но у меня было ощущение, что написана она резко, наотмашь, как кровавую юшку с лица стереть.

Можно ли из тюрьмы выйти человеком? Можно! Можно ли выйти прежним человеком? Нет...
Главный герой провел за решёткой семь лет. Возвращался домой, к маме.
Больше никто не ждал.
Сел в двадцать лет. Заступился за свою девушку. А как иначе было? Думаю, вообще никак.
Подставили, дело состряпали и прости, прощай. Обычный парнишка.
Девушка на второй год, бросила.
Сука? Ну может быть, а может и нет. Жизнь...
Вернулся, жизнь с чистого листа начать хотел. Смог бы? Не факт, но шанс то был.
Приехал, а мамы больше нет...
Семь лет, ни за что. Терпел, жил.
Ненависть застилает разум, ещё и водкой приправленная. Найти обидчика не заставило труда. Двадцать первый век. Соц сети, все как на ладони. Ну типа.
Что сделано, то сделано. Назад не отмотаешь. Чужой телефон в руках, своей жизни нет. Так хоть чужой пожить немножко. В помойной, грязной и вонючей. Но в чужой то легче порядок навести. У других всегда как то легче просветы находить.
Времени в обрез, ну ещё хоть немного в чужой шкуре пожить.
Вот такой сюжет. Спойлерить не хочется. Поговорим о впечатлениях.
От такой книги, хочется залезть в душ, и смыть с себя всё это образное дерьмо. А живенько так написано, оно как будто и липнет.
Я с лёгкостью могу читать про всякие гадости, но человеческое неблагополучие, как-то резче и сильнее врезается. Хочется оттереться.
Главный герой, Илья. Всё вроде с ним понятно и плохим его не назвать. Но отталкивающий персонаж.
И не по тому, что сидел, и сразу клеймо на него вешаешь. А сам по себе, не мой типчик просто.
Вот что ты лезешь, что ты себе придумываешь? И он такой в книге, вот что я лезу? И дальше лезет.
Все его движения и чувства, понять можно, но это кажется такими глупостями.
Скорее всего, всё от одиночества.
История о сломанной жизни, сломленного человека.
Про жизнь от которой хочется отвернуться. Не соприкасаясь пройти мимо.
Захватывает конечно, от чтения не оторваться.
Погружаешься во всю эту грязь вместе с героем. Не поддерживаешь, но начинаешь за него болеть. Чтоб вырвался, чтоб жизнь увидел другую. Как мечтал.
Жизнь паренька, ужасна. Но он сыграл в жизнях других людей, гораздо больше и значимей, чем в своей. Такая судьба, врагу не пожелаешь. Один раз живём и вот так.. Маленькая роль, но значимая для других. Вот как.
Над оценкой действительно пришлось подумать. Но должна признать, пустой назвать книгу не могу. Вызвала негатив, но у каждого свой жизненный путь.

Ну что, ребята, вот она. Зловеще красная и немного серая, новая, опять дурацких размеров – «Текст». Новый Глуховский, ребята. Событие для нашей литературы, все равно что выход нового альбома Radiohead или, берите больше, парад планет. И я, как единственный человек на этой бренной планете, который потратил больше времени на написание рецензий на Глуховского, чем на чтение его книг, вам сейчас расскажу, что это за текст такой. Добро пожаловать домой, Димка.

Но для начала, как некий, уже, в принципе, ставший традиционным ритуал – помянуть старое. В этот раз, пожалуй, обойдемся без глубоких погружений (ведь можно расплакаться) – просто кратко резюмируем. Дмитрий Глуховский написал две потрясающих и великолепных фантастических книги: «Сумерки» и «Метро 2033», но все то, что было в его творчестве далее, лучше всего можно проиллюстрировать знаменитой квинтой доктора Кюблер-Росс. Вы все ее прекрасно знаете, просто не знаете, что это придумала умная женщина. Итак, в хронологическом порядке:

Отрицание или «Метро 2034» - да это не он написал, он там франшизу парням продал. В смысле фамилия его? Глуховский? Точно через О? Блин, да нет, вряд ли он, брат его, наверное… Я потом перезвоню, дел много *опустошительная тишина*
Гнев или «Рассказы о родине» - ЭТО ЧТО ТАКОЕ ЗАЧЕМ ПОЧЕМУ ГЛАЗА ГЛАЗАААА МЕДИИИК!!!!!11!!
Торг или «Будущее» - Слушайте, ну у Салмана Рушди тоже были книги не самые удачные, Дима сейчас для себя больше пишет, он потом вернется сияющей звездой на небосклон отечественной фантастики. Точно вам говорю.
Депрессия или «Метро 2035» - Я хочу разучиться читать. Нет смысла более. Более. Боле. Боль. Бль. Ь.
Принятие или «Текст» - это любая рецензия любого критика на любом ресурсе - если вкратце - жанровое перерождение, новые грани, новое слово в реализме.

Так ли это на самом деле? Правда ли, что Глуховский забыл всех своих монстров в шкафу и начал писать аки юный Горький? Ну, конечно же, нет. Если как следует разобраться, что же это за жанр, в котором написан новый роман Димки, то тут все просто. Это называется Нетфликшн. Рецепт экстремально прост - вы просто берете ваш самый любимый сериал с американского сервиса Netflix (в данном случае это любимый сериал Димки "Черное Зеркало"), смотрите его без остановки, потом смотрите что-то еще модное и классное на том же Netflix (и не забываете сунуть в текст второй свой любимый сериал “Наркос"), потом сидите немножко в социальных сетях, набираете в себя правильную атмосферу (а лучше две - как в автомобильных шинах) и пишите текст. С очень большой вероятностью у вас получится «Текст». А все эти разговоры про реалистичность и так далее – слушайте, ну нет, даже близко нет. То, что это не фантастика – это верно критики заметили, но реализм? Ну да, если у Глуховского в метро никто никого не ест, то это сразу реализм. Такой же, как и в сериале «Черное зеркало».

Но, ладно, Бог с ним, с жанром. Есть другая проблема. И это, о чудо, даже не сюжет (он, кстати, очень мрачный и в нужной мере безысходный, много низких частот и датского ветра; вроде не холодно особо, но горло потом саднит – очень недурно Димка может). Это язык. Димка больше всего напоминает слишком активного подростка, который в первую интимную ночь, пока его партнер-читатель робко стягивает с себя исподнее, уже стоит голышом на руках, разведя ноги в шпагате. Избыточность текста в «Тексте» такая, что бьет по глазам андреналин. Создается ощущение, что Глуховский пришел в первый раз на ускоренный урок литературы и такой – «вау, метафора, ничего себе, ого, а это что, эпитет, крутяк, оксюморон, как я жил без тебя раньше!!» Ну и получается, что в целом достаточно изящные конструкции заканчиваются неожиданным, например, «колбасным жиром ожог заврачевал». Покатайте эту фразу меж своих неб, ощутите каждую сервелатинку. Конечно, есть некое удовольствие, что Димка заговорил уже на серьезном языке, но пока не получается до конца переключиться. Только втягиваешься поглубже, а там пельмени с хлоркой (чуть дальше есть конкур, посвященный, хм, этому литературному самородку). В общем, продираться сквозь такой текст - все равно что заниматься дайвингом в Мертвом море. Сложно и глупо.

А кстати, вот и она, новая рубрика – Конкур! Кто отгадает, что в этой книге одновременно пахнет пельменями и хлоркой (подсказка - даже близко не пахнет), получит высокохудожественный роман Дмитрия Глуховского "Текст". Дерзайте! Прошу книгу прочитавших не мешать остальным отгадывать.

Так, что в конечном итоге? Я признаюсь честно, что «Текст» - не самая плохая книга (на фоне последних опусов Глуховского – так и вовсе хорошая), но есть пара моментов. Во-первых, давайте все дружно похлопаем мужеству автора – Глуховский, конечно, мужчина. Я бы (а я алчный, как касатка) писал бы серию Метро, пока не кончились все натуральные числа. А деньги я бы жег, ел и мазал на хлеб. Но Дима пошел очень темной и страшной тропой - туда, где можно вряд ли что-то приобрести, скорее потерять. Это как перестать снимать «Трансформеры» и поехать со своими личными историями на кинофестиваль в Торонто. Там другие критики, там больнее. Но Димка пошел туда. Пока это очень странно и непривычно, но я ему желаю удачи. Но, во-вторых, кто знает, может Глуховский захочет себя попробовать где-то еще – на Нетфликсе знаете сколько сериалов разных? Или может это будет фэнтези с драконами? Поэтому пока бессмысленно говорить о трансформации писателя Глуховского – с таким же успехом он может написать в следующий раз и «Метро 2036». Вообще (я это специально тут пишу, чтобы Димка не дочитал) Глуховский мог бы с легкостью стать one man army всей отечественной фантастики - может, не профессорского легуиновского уровня, но, скажем, Бачигалупи - да с легкостью. А Паоло кстати все эти ваши Хьюго брал, и Димка мог бы, ну вот уверен я. А вместо этого «Текст». Ну ок.

А вообще, просто представьте, до чего же у нас все плохо с современной литературой, что мы тут Глуховского обсуждаем. Может кто не понимает, как она выглядит, современная российская литература. Я вам расскажу. Ну вы, наверное, в курсе, как было раньше (в те времена аргумент "а у нас зато есть толстой" перебивал даже создание колеса или полет в космос). Сейчас - все немного иначе и это если выражаться корректно. Представьте себе большое-пребольшое поле, где ровно посередине, пасмурной ночью крутится большая карусель. Со слониками, коняшками и другими дружелюбными пластмассовыми млекопитающими. Так вот, большое темное и безжизненное поле - это современная отечественная литература. А на карусели катаются Быков, Прилепин, Акунин, Елизаров и литературные негры Пелевина. Сверху на карусели установлен диско шар в виде головы Донцовой. Все эти люди пишут книги, получают по очереди премии и в общем то, плевать им, что наша современная литература - это смертоносная, темная пустошь. И ровно по середине от плывущего на жирафике Быкова до конца тьмы идет молодой парень. Куда идет - пока сам не знает. Но прет подальше от этих карусельных людей.

Еще раз удачи тебе, Дима. И не надо так больше с пельменями. Я их иногда ем.

PSlevkusie уже почти решил, что больше да, чем нет, но начал читать нового Геймана, а там предисловие лучше написано всей этой книги.

Ваш Covfefe

В вагоне он никому не был нужен: все утопли в своих телефонах. Тетки крашеные крашеными ногтями, раскосые гастарбайтеры – мозолями, школьники своими пальчиками-спичками, все разгребают в экранах что-то, у всех какая-то внутри стеклышек другая более настоящая и интересная жизнь.

"Текст" открыл мне новый жанр - мужская чернуха.
Нет, серьезно, я люблю Глуховского и нормально воспринимаю его рубленую манеру письма (хотя здесь она показалась мне избыточной своими словесными выкрутасами вроде "колбасным жиром ожог заврачевал"). Я даже спокойно отношусь к ядовитой слюне, которой он брызжет, едва речь заходит о современной российской действительности. Но вот что мой организм отказывается воспринимать, так это нарочитое, не во всём естественное сгущение красок.

Главный герой "Текста" Илья любил Москву наивною душою, учился на филфаке, лирично общался с девушкой и страдал прочими приметами юношеского простопрекраснодушия, а потом неудачно сходил в ночной клуб, поспорил с сотрудником Наркоконтроля и влетел в колонию на 7 лет по сфабрикованному на коленке обвинению.
Сама по себе завязка драматична донельзя, но дальше вся история сползает вообще в лютую чернуху, назвать которую триллером - всё равно что всерьез считать романом с тайной какую-нибудь горестную Улицкую или Рубину. Илья возвращается домой, а там его ждет открытая нараспашку квартира и труп матери в морге. Ключи от двери потеряны - дом перестал быть крепостью. Хоронить мать не на что - все социальные связи и обязательства утрачены. А на плите стоит большая кастрюлька наваристых щей, которые мама сварганила аккурат к его приезду, старалась.
Обрыдаться. Или, в мужской версии, напиться и жалеть себя до неузнаваемости.

Дальше...

У героя по такому случаю быстро срывает резьбу, он как-то неумело и почти случайно пыряет ножом своего давнего обидчика-наркоконтрольщика, на автопилоте забирает у него телефон, а потом отправляется домой, где будет тоскливо хлебать нескончаемые щи, шариться в чужой переписке и видосиках и всё глубже погружаться в дебри жизни, которая ему не принадлежит, но которая, в отличие от его собственной, та самая, "настоящая и интересная", как в эпиграфе, с красивой девушкой, живой заботливой матерью, отцом-зверем, которого можно попробовать перевоспитать, и парой-тройкой мутных личностей в диапазоне от куратора из ФСБ до неясного бандюка-абрека, с коими можно попробовать разыграть сложную, но денежную партию.

"Есть люди, от которых что-то остается, а есть люди, от которых не остается ничего", - делает вывод автор и настойчиво иллюстрирует его, превращая Илью в текст на экране телефона, а текст в жизнь совершенно чужого человека.
Финал тут закономерно трагичен. Выводов, кроме бесконечного обличения происходящего в стране, не последует. Счастливым финал не назовешь. И от этого становится так по-настоящему тоскливо, что сразу понимаешь: вот оно - истинное настроение современной жизни глазами думающего человека. В это можно верить. С этим можно спорить. Это можно считать чистым психолого-триллерным развлечением. Но с этим всё равно придется жить. Не на сто процентов, а так... на "четверку".

Вроде все и правильно сделал, а все равно – в ад. На земле жизнь так организована, чтобы все люди непременно в ад попадали. Особенно в России.

Приятного вам шелеста страниц!

Название прекрасное и емкое: не знаю #чтохотелсказатьавтор, но мне показалось, что слово "текст" здесь имеет не значение "листы с текстом", а произошло от английского "text", что означает смс, сообщение в мессенджере.

Идея книги очень классная: человек начинает пользоваться телефоном своего врага, которому он отомстил, начинает играть его роль, и постепенно их жизни переплетаются, становится уже не отличить, где здесь главный герой, а где его враг. Читатель по сути проживает одну жизнь, и не может различать двух совсем разных героев.

Сюжет дешевенького туалетного чтива. Наркотики, продажные копы, и зоназоназона, автор выражается так, как-будто он писал книгу на зоне, чтобы его сокамерникам не скучно было длинными зимними вечерами. Немного не по себе, но тут, как говорится, на вкус и цвет товарища нет.

Писательские возможности автора на нуле. Одни глаголы действия и мысленные обращения к/жалобы на/обругивания остальных героев книги. Последний пункт и определил оценку книге, твердая четверка из десяти.