Боже, как давно это было!

Дизайнер обложки Яков Бояршинов

© Дмитрий Чайка, 2020

© Яков Бояршинов, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4474-3396-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что будет, если детям позволить самим строить свой мир и писать его правила? Будут ли они гордиться теми же достижениями? Совершать те же ошибки? Строить и водить свою технику так же, как мы?

Ответа не знает никто, ведь никто не пытался спросить у детей. Да и были ли мы, пионеры 80-х, ровесники Электроника и гостьи из будущего? Те, кто рвался строить будущий мир, покорять дальний космос? Возможно, и нет… Только мы это помним.

От автора

Эта книга о тех временах, когда мы, наше поколение, были детьми. Эта книга о нас, нас тогдашних, готовых хоть завтра пробраться на звездолёт Москва – Кассиопея, а уж слетать понарошку, на стенде «Большого космического путешествия» – так и подавно! Даже взрослых бы не спросили!

А впрочем, они б не узнали, особенно если бы мы умудрились вернуться к обеду. Ведь мы не сидели, уткнувшись в экраны, у них на виду. Целыми днями мы пропадали где-то во дворе.

И ведь что интересно: когда мы играли в пиратов, у нас капитан сам стоял у штурвала; когда в машинистов, то уголь кидал кочегар. Если б нам кто сказал, что в реальности так не бывает, мы были бы удивлены. Но зато появись в нашем классе Алиса – мы сразу бы бросили всё и рванули помочь ей забрать у пиратов миелофон: а чему удивляться, в заброшенном доме не то что машину времени, целый корабль с пришельцами можно найти!

Удивляет другое: я постоянно ловлю себя на том, что вспоминаются два разных детства. Одно – это школа: уроки, учителя, одноклассники, шалости на переменах… Другое – каникулы: пионерлагерь, деревня, райцентр с железной дорогой. Как будто бы две разных жизни: когда жил одной из них, я о другой забывал.

Так и возникла идея рассказов о пионерлагере, где взрослые бывают исключительно «там, за территорией».

И о котором знаешь только в те дни, которые находишься в нём.

Вместо предисловия

Место для шага вперёд…

– Юрий Владимирович, ты уверен в безопасности детей?

Андропов кивнул:

– Абсолютно. Если экспериментатору не пытаться записать знания и воспоминания другого, то побочных эффектов нет.

Генеральный задумался.

Шёл 1977 год. Казалось, страна на подъёме: в космосе «Салют-5», на Северном полюсе побывала «Арктика», на конвейер встала новая модель ВАЗа – «Нива»… Но в Политбюро знали и про другое. Про то, что даже в «золотую» косыгинскую пятилетку на импорт зерна уходили десятки тонн золота и что теперь с каждым годом всё больше. Мобилизационно-плановый тип экономики, прекрасно помогший в эпоху больших потрясений, в мирное время работал не так хорошо: одна или две стройки века аукались целой горой «долгостроев», твой город мог быть «образцовым», а мог быть и тем, из каких в «образцовые» ездили, чтобы хоть что-то купить…

Давно уже надо бы взять новый курс. Генеральный однажды в сердцах пошутил, мол, Советский Союз – это словно тягач и пятнадцать прицепов. Любой поворот его должен быть плавным, заранее тщательно подготовленным, зная, куда поворачивать, как и зачем. «Молодёжь, – сказал он, – я боюсь, повернёт слишком резко, при этом страну разорвёт на клочки… к-хм… Зачем поворачивать, всем тут понятно. Как – не нас кому-то учить. Вопрос только куда».

К попыткам сочинить новый, более удачный строй уже не первый год привлекались лучшие в Союзе умы, однако в короткие сроки всё дело свелось к противоборству нескольких «школ», которые занялись перетягиванием одеяла. Нужны были свежие головы. Но и студенты, и кандидаты, и многие доктора наук страшно боялись пойти против «школ»: даже когда главные «школьники» утверждают полную чушь, замечать это – значит идти против Истины. А тебе ещё с ними работать… или работать на стройке за то что «профессор не прав». На этом бы всё и заглохло, однако…

Была в Союзе одна технология. В одном «почтовом ящике» научились записывать память – живую память живого человеческого мозга. Но, как ни бились, прочесть – то есть расшифровать – воспоминания не могли. При попытке «вписать» их другому выяснилось, что человек, получивший чужие воспоминания, не только не помнит их, но тотчас теряет свои, и вернуть ему то, что он знал даже с детства, почти невозможно. Контрразведка мгновенно остыла, но направление было признано перспективным, и исследования продолжались. Вскоре память человека уже уверенно записывали, стирали «оригинал», а потом, убедившись, что тот ничего не помнит, писали обратно.

Узнав о технологии, организаторы ликовали: «светлыми головами» будут молодые учёные – слишком молодые для отстаивания чужих идей. Собрать их в каком-то НИИ, собрать самые смелые идеи… а потом «размагнитить» им память. И – всё: дальше пускай примыкают хоть к «школам», хоть к группам продлённого дня! Собрали учёных, те стали писать, разговаривать… НИИчего нового! Кто рискнёт предложить что-то новое, да без оглядки на «школы»? Со школьной скамьи мы привыкли подстраивать наши ответы под мнение преподавателя: скажешь не то – и «родителей в школу».

Дело зашло бы в тупик, но прокралась идея: пусть «светлые головы» будут детьми! Ведь ребёнок не знает решённых задач; прирождённый новатор, готовый исследовать что только можно, он сразу берётся решить все задачи, не делит их на фундаментальные и на рутину. Он с ходу готов создавать звездолёт, ибо тот для него не сложней пылесоса!

Так и возник этот эксперимент: на лето оставить без взрослых – однако с присмотром – немалую группу детей – и смотреть, наблюдать.

Выделили место – громадную территорию с ракетными шахтами (к тому, что она охраняется, люди уже попривыкли), охрану и деньги. В атмосфере строжайшей секретности набрали штат наблюдателей – все как один молодые учёные с «красными дипломами» – и подобрали детей. Отбирали детей крепких партийцев по принципу представительности: как на той плоскодонке, «каждой твари по паре». Когда всё было готово, родителям «избранных» сказали, что дети их проведут каникулы в Лучшем Пионерлагере Союза.

Отправить ребёнка в хороший пионерлагерь было престижно. Этого добивались, поездкой туда награждали… Детей отпускали охотно и с радостью. Родителям тех, кто попал в эксперимент надолго, секретно поведали, что дети отобраны в эксперимент: как на учёбе и прочих способностях отразится отдых исключительно в лучших местах. Люди не верили этому счастью!

Параллельно рядом с полигоном возводили и Техтерриторию – смесь ОГМ с опытным производством. Для безопасности ребят, а заодно и для экономии, в эксперименте ввели тогда правило: извне, от технарей, ребята получат любую технику, принцип действия которой смогут объяснить. Желательна схема, высший пилотаж – чертёж. Не всё делалось на Техтерритории: отливки заказывали меткомбинатам, моторы – заводам, но львиную долю делали там.

Ильич на мгновение по-стариковски расчувствовался, вспомнив о внуках, представив их «в поле», без взрослых. Идея использовать в эксперименте детей была дикой, однако генсек скрепя сердце кивнул: для страны это было единственным шансом:

– Когда наш эксперимент заработает?

– С постоянным составом – через два года, – ответил Андропов. – В летние каникулы 1979-го.