Размеренным шагом, в сопровождении двух витязей, Евпатий двигался по узким улочкам одного из гарнизонных секторов Рунда¹. Сами сектора располагались вдоль второй оборонительной стены, по всему периметру города, защищая внутренне жилое пространство с гражданским населением от штурма. Стен у Рунда, не в пример Ярилгорода, было всего лишь две – внешняя, на тридцать локтей и главная на семьдесят. Меж ними имелся ров с водой шириной в двадцать сажень. Стены соединяли летучие каменные мосты.

Внутри секторов, в отличие от городской общесловянской застройки, всё говорило о военном назначении этой части города.

Массивные, белокаменные здания, с толстыми стенами и окнами похожими на бойницы. Узкие, извилистые улочки, кое-где на половину перекрытые поворотными консолями для многозарядных стреломётов укрытых в капонирах. Подъёмные механизмы и летучие рольганги, предназначенные для оперативной переброски тяжёлых орудий. Эти транспортные линии повсеместно пронизывали жилое и нежилое пространство, обходя постройки сверху, и если это трёхэтажные сооружения и выше, то сбоку.

Куда ни глянь, повсюду, располагались арсеналы, хранилища боеприпасов, казармы и ремонтные мастерские с кузнями закопчённые дымом. Каменная мостовая сверкала чистотой.

Похоже, старший воевода Палаш, после осады города Лемурионом, всерьёз переосмыслил логистику и хранение средств обороны и нападения. Чуть дальше, ближе, к ремесленному сектору, улочки становились шире, превращаясь в прямые проспекты. Именно вместе, где узкая извилистая улочка выходила на большую площадь и начинался проспект, увешанный многочисленными вымпелами знатных родов Даарии, находился штаб юго-восточного войска, а вокруг склады с болтами и стрелами, мечами и копьями да конюшни коим числа нет.

Каждый квартал гарнизонного сектора, имел вышки пятиконечной формы с установленными между лучами грузоподъёмными устройствами, как предположил Евпатий, это места размещения многозарядных баллист и скорпионов. Видать, наездники на летающих ящерах причиняли немало хлопот защитникам, раз противовоздушной обороне города, теперь, уделено столь много внимания.

Но были и минусы.

Об этом Руколом как раз собирался рассказать Ольшану, чтоб так сказать, растопить лёд и попробовать выторговать для себя более выгодные условия по новому контракту, однако, об этом позже.

Сейчас Евпатий, как никогда прежде был рад открытым в себе новоприобретённым, после победы над Лихом, граням. При подлёте к городу, он целенаправленно не стал таиться от светочей Рунда, хотя мог, вместо этого наш ликвидатор сменил свой истинный запах на смрад Горока, и широко улыбаясь под маской, спокойно осмысливал предстоящий разговор с чародеем.

Вообще, встретили его довольно радушно.

Смотритель гонцов отвёл Рассвета в отдельную конюшню, а капитан стражи некто Иван Вышегор, предложил Евпату в качестве сопровождающих двух витязей, представленных как Стоум и Морнэон. Отпираться бессмысленно, да и не нужно, в улочках гарнизонного сектора можно легко заблудиться, поэтому сейчас эти двое, с полным почтением, когда они вышли на многолюдную площадь и подошли к небольшой каменной пристройке у пятиэтажного здания штаба, открыли боковую дверь с надписью – Ольшан, пропуская гостя вперёд.

Евпат смело вошёл в помещение.

У дальней стены, небольшой комнаты десять на десять шагов, стоял стол с глиняным кувшином и одной стеклянной чашей. За столом седели два незнакомца на деревянных стульях. В одном безошибочно угадывался маг, судя по чёрному балахону с гербом Чудо-камня на груди, второй какой-то знатный вельможа из Вязи, в богатом синем с золотом камзоле, гербом города – столицы юга Даарии на плаще и алых сапогах. За их спинами безмолвно нёс службу витязь в полной белостальной броне и шлем-маске, а посредине, между входом и столом, одиноко стоял деревянный табурет, подготовленный для гостя. Больше мебели в комнатушке не было и если б Евпатия спросили на что она похожа, он бы ответил – на допросную.

Маг махнул рукой, будто жестом говоря сопровождающим закрыть дверь, и в тот же миг неимоверная усталость накрыла Евпата, ноги задрожали, в глазах помутилось, а рука невольно схватились за плечо Стоума, вошедшего следом. Витязь крепко схватил ликвидатора.

– Тише, тише, – излишне зло проговорил он. – Сопротивление бесполезно. Не рыпайся.

Второй, Морнэон, после того как закрыл за собою входную дверь, подошёл и начал изымать весь обширный арсенал Евпатия, он даже перчатки с когтями стащил и положил на стол перед чародеем, наравне со всем оружием.

– Ну, вот мы и встретились! – встал из-за стола Ольшан. – Думал, твои капсулы с ароматами меня одурачат? – Евпатий искренне недоумевал по поводу этих вопросов, поэтому решил промолчать, а Ольшан обратился к вельможе. – Нам снять с Руколома маску?

Вельможа из Вязи, задумчиво смотрел на обессиленного и висящего на руках витязей, полностью обезоруженного, ликвидатора.

– Нет, он помог мне однажды. Не хочу позорить его подобным образом.

– Но, ты уверен, что это Руколом? – продолжал допытываться Ольшан.

– Ты сам видел образ кольца, – отмахнулся вельможа, – делайте должное!

– Да, владыка, – раздался сзади до боли знакомый голос.

Капитан Вышегор чуть ранее беззвучно открыл дверь и вошёл в допросную, только теперь он был не в кольчуге, а в плаще Чудо-камня.

– Мы позаботимся о пленнике.

Евпатия втащили в центр и усадили на табурет.

– Да что мы с ним церемонимся! – процедил Морнэон. – Руколомы всегда хватали что им не принадлежало! Они воры, все из этого рода. Момент получить нужную нам информацию настал! Если вы боитесь замарать руки, то я готов! Устрою допрос лично!

– Тише, тише грозный эльф, – обойдя пленника, проговорил капитан Морнэону. Затем он сделал ироничный полупоклон и представился. – Верховный маг юга Иван Вышегор, к вашим услугам, Радим.

– Радим? – сдавленным голосом, уточнил Евпатий.

– Да. Радим Руколом, – утвердительно произнёс Ольшан. – Похититель секретов Ростокского лабиринта и вор, укравший у наследного княжича!

– Вы ошибаетесь, я ничего не крал, – заплетающимся языком, проговорил Евпатий.

– Ай, да брось ты! – вскочил вельможа. – Радим, расскажи им всё! Ты славный малый и нас многое связывает! Всё равно маги докопаются до истины, когда влезут к тебе в голову.

– Пусть только попробуют! – яростно ответил Евпат.

Потом он, превозмогая бессилие, встал и приготовился к драке.

– Немыслимо! – откинулся на спинку стула, восхищённо сказал Ольшан. – Ещё ни один смертный не мог противиться заклинанию немощи, позволь спросить: где ты обрёл подобные навыки? Если ответишь, обещаю, когда начну дознание, осмотрю лишь воспоминания за последние пяти дней.

– Не ваше дело.

– Жаль, – разочарованно вздохнул Ольшан. – Тогда слушай обвинение: мы, присутствующие здесь дознаватели и официальные лица, – широким жестом указал маг на собравшихся, – обвиняем тебя Радим Руколом, ликвидатор ордена Пурпурной длани, в краже алого плаща наследного княжича Градимира. Мы предполагаем, что ты, пользуясь знаниями о планировке лабиринта оплота Росток, тайно проник в однотипный лабиринт Рунда и выкрал ценную вещь Словича, два дня тому назад. Что скажешь в свою защиту?

Обессиленный Евпатий рухнул назад на стул, а обеспокоенный Вышегор схватил его за плечо, не давая завалиться на бок.

– Есть, – выжал из себя Евпат. – Я, не Радим Руколом.

Собравшиеся переглянулись.

– Но и не Горок, – скривился Ольшан. – Я знаю точно, несмотря на искажающую взор маску и скрывающий твой истинный запах чужой смрад. Тогда скажи вот что. Насколько мне известны протоколы ордена, у каждого ликвидатора есть кольцо, своего рода детектор магии, и каждое такое кольцо неповторимо, это так?

– Да, так.

– Значит, именно это кольцо видел владыка Вязи на ликвидаторе Радим Руколом!

– Нет, это не оно.

– Лжёшь, – фыркнул Морнэон и схватился за рукоять меча. – Мы видели воспоминания владыки Вязи, те, когда вы совершали тайный рейд в Росток, после чего каждый маг знает как выглядит кольцо Руколомов!

Евпатий подумал было обратиться к велизарности и вырваться с дознания, но отец всегда учил: не спешить показывать противнику свою силу, поэтому он просто засмеялся.

– Нет, – успокоившись, проговорил юноша, – это не то кольцо. Оно моё по праву сына своего отца, да оно принадлежит Руколому, но не Радиму, а мне – Евпатию!

В комнате как-то сразу всё стихло.

Морнэон разочарованно отпустил оружие, наместник прищурился, внимательно осматривая пленника, а маги Вышегор и Ольшан, мысленно о чём-то переговаривались, шевеля бровями и усами, при этом жестикулировали, лишь витязь Стоум тяжело вздохнул, потом подошёл к столу, налил из кувшина в чашу воды и предложил ликвидатору со словами:

– Не кручинься, выпей вот и остынь. В жизни-то всякое бывает, и кнутом бьют невиновных и в клетку сажают, а тебя лишь сил лишили и вопросы задали.

После того как Евпат глотнул воды из чаши, силы вернулись, затем он уже своими руками принял чашу, испив до дна.

– Мы закончили? – полным сил голосом, спросил он.

– Да, – кивнул Ольшан. – Но вначале, позволь увидеть твоё лицо.

– В просьбе отказано, – холодно ответил Евпатий.

– Ольшан – это и вправду его сын, – примирительно проговорил наместник. – Он выше ростом и в плечах шире.

– Но под маской может оказаться кто угодно! – вспылил эльф Морнэон. – Возможно, он убил сына Руколома и присвоил его кольцо!

– Тогда бы оно не светилось при магах, – возразил Вышегор, указывая на голубое свечение кольца. – Подобная вещь служит лишь одному хозяину и судя по всему, перед нами именно Евпатий Руколом – ликвидатор одиннадцатого уровня. В таком случае, я обязан извиниться и вернуть Вам оружие, если конечно, Вам неизвестна планировка Ростокского лабиринта.

– Я его знаю, – как ни в чем не бывало, честно ответил Евпатий.

– Вот это уже интересно, – чуть наклонившись вперёд, проговорил Ольшан.

– Однако, и я даю вам слово чести, я прибыл лишь несколько минут назад и не имею никакого отношения к краже княжьей вещи. Более того. За вполне себе скромную награду, ну, скажем, пару сотню золотых грифонов, я готов присоединиться к вашим поискам. И будьте в том уверены, я окажусь куда полезней, чем многие из здешних светочей, – Евпатий перекинул ногу на ногу, приняв расслабленную позу. – Без обид, – добавил он, специально для Ольшана.

Маг, кисло скривился.

– Ха! – воскликнул Морнэон. – Ликвидатор говорящий о чести! Это что-то новое! Твои слова смрад, и я отказываюсь тебя слушать!

– А я бы выслушал, – неожиданно произнёс молчавший до селя витязь, затем он снял шлем-маску, закинул назад непослушную прядь чёрных волос, поставил шлем на стол и широко улыбнулся.

Нервы Евпатия натянулись словно струна, неизвестное ранее чувство безграничной радости и покоя наполняли естество, руки холодели, по спине пробежал озноб.

Наследный княжич – Градимир Слович собственной персоной, стоял и дружелюбно улыбался. Как велят нормы учтивости, Евпат встал и поклонился.

– Княжич, – ровным голосом проговорил он.

– Евпатий, – коротко кивнул в ответ Градимир. – Возможно, мои маги этого не знают, но я Вам крайне благодарен за разрешения вопроса с одним, опорочившим свою честь, горным лордом.

– О чём это ты? – удивлённо спросил наместник княжича.

– Я получил донесение несколько минут назад, – вместо Градимира ответил Вышегор. – Гонец прибыл из Сибска в момент, когда Евпатия начали сопровождать сюда и я сразу же, ментально, всё доложил княжичу, получив при этом его инструкции.

– Ах, эта ваша секретность, – фыркнул наместник. Потом встал, подошёл к Евпату и приветливо протянул руку. – Фома Вятич, известен в народе как – Рок Фемискиры и владыка Вязи. Наместник.

– Евпатий Руколом.

– Если позволите, то я продолжу, – как бы извиняясь, сказал княжич Градимир и все устыжено замолчали. – Я согласен на твою цену Евпатий, но ты обязан найти мой плащ, это подарок от наш… – внезапно, княжич запнулся и, прочистив горло, продолжил, – от моей сестры Лады. Он дорог мне.

– Понимаю, – кивнул Евпат.

– В таком случае ты нанят, но с одним условием: дашь слово, что информация о планировке лабиринта Росток или других известных тебе лабиринтов, никогда не будет передана третьим лицам. По рукам?

Евпатий крепко пожал руку княжича, а буря усилилась до циклопического урагана.

– У Вас есть моё слово чести Градимир.

– Вот и славно, – Градимир довольно кивнул, затем быстрым шагом вышел в потайную дверь за столом дознавателя.

За княжичем последовали все, кроме Ольшана.