* * *

Мельчаем мы, мельчаем —

Все реже отвечаем

Ударом на глумленье,

Любовью на любовь.

Стареем мы, стареем —

Уже давно не смеем

Огонь мечты заветной

В душе затеплить вновь.

Проходим мы, проходим

В постылом хороводе

Чужого горя мимо,

Не протянув руки.

А сверху Бог Единый,

Угрюмый, нелюдимый

На нас взирает с болью

И шепчет: «Дураки…».

* * *

Луна повисла над домами,

Как глаз безумный и усталый,

И одиночество снегами

На город опускаться стало.

Собакам захотелось выть,

А людям – все к чертям забыть.

Над Патриаршими прудами

Летит трамвай, роняя искры,

И ведьма плавными кругами

Бросает вызов горней выси,

Где лунным движутся лучом

Пилат с Иешуа. Вдвоем.

Замки

Старых замков развалины чахлым увиты плющом,

И окрест тишина тетивой арбалетной звенит,

Их величие время укрыло дырявым плащом,

Под которым щебенкой рассыпался гордый гранит.

Молодая трава проросла из-под каменных глыб.

Ей плевать глубоко на людские надежды и боль —

Кто страдал в этих замках, кто властвовал здесь, кто погиб,

До последнего вздоха друзей заслоняя собой?

Человечество тоже порой, как упрямый росток,

Пробивается к солнцу, былое бездумно круша,

И обломки эпох завалили заветный исток,

Из которого жаждет напиться людская душа.

Почему же тогда мы с оскоминой горькой во рту

На то время, в котором живем, продолжаем пенять,

И, проснувшись внезапно средь ночи в холодном поту,

Тщетно ищем дрожащей рукою меча рукоять?

* * *

Нас танцующий дождь дразнил,

Выбивая степ об асфальт.

В звездных кляксах ночных чернил

Запредельная стыла даль.

Нас танцующий дождь позвал,

И в сердцах отозвался зов.

Покидая душный подвал,

Постигали мы мир с азов.

Нам танцующий дождь шептал

На неведомом языке…

То, о чем ты всю жизнь мечтал,

Растекалось водой в руке.

* * *

Мгновения лежат на дне бокала,

Дробится время в пыльных зеркалах,

Затеряна в безумии вокзала,

Пытаюсь утопить дорожный страх.

Одна, совсем одна, одна впервые

С тяжелой сумкой выйду на перрон,

И, ухватясь за поручни кривые,

В плацкартный душный заберусь вагон.

Фонарь на полустанке отдаленном

Покажется ущербною луной…

Своим мужским рассудком закаленным

Ты думал, каково мне стать Одной?

Как, посмотрев в озера голубые,

Сказав себе последнее «забудь»,

Вступлю совсем одна, одна впервые

На железнодорожный стылый путь?

* * *

Опять в глаза мои набились

Осколки предрассветной мглы.

Зачем мы так поторопились,

Мосты сжигая до золы?

На пепелище бродят тени

Былых претензий и обид.

Твои – к моей всегдашней лени,

А от моих в глазах рябит.

Но лишь по гладкой черной коже

Взберется в небо лунный круг,

Я жду, что ты в моей прихожей,

Как Феникс, возродишься вдруг.

Еще и уже

Мне уже не лететь за румяной мечтой —

На холодных ветрах кровь покрылась

ледком, Мне уже не осилить вершины крутой,

Но еще рановато клеймить слабаком.

Запредельные дали не манят меня,

Но спина не забыла напор рюкзака,

И друзьям, что присядут со мной у огня,

Не признаюсь, что ноша уже нелегка.

Я еще распускаю пред дамами хвост,

Но скорей по привычке павлиньей своей,

И уже не пытаюсь нарвать с неба звезд —

Светлячков собирать с чахлых листьев верней.

Мне уже не торить в бездорожье путей,

Но еще колею удержу без проблем,

И хоть волос мелирован пеплом страстей,

Что-то жжет изнутри, знать бы только зачем.

Я в гордыне еще не приметил вреда,

Но обида чужда помудревшей душе.

Ты вернись в мою жизнь, и вернись навсегда,

Конец ознакомительного фрагмента.