Dionysios Stathakopoulos

A SHORT HISTORY OF THE BYZANTINE EMPIRE

© Dionysios Stathakopoulos, 2014

© Никитина И.В., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2020

КоЛибри®

* * *

Карта 1. Византийская империя около 400 г.

Карта 2. Византийская империя в начале VIII в. с обозначением основных военных округов

Карта 3. Византийская империя около 1050 г.

Карта 4. Византийский мир после 1204 г.

Карта 5. План Константинополя с обозначением основных византийских и османских памятников

Предисловие

Основная цель введения – поместить мир Византии в соответствующий хронологический и географический контекст, а также предоставить читателю необходимые сведения о тех событиях, которые происходили во времена царствования Константина I – период, с которого формально начинается сама книга.

Восемь основных глав книги (с первой по восьмую) организованы по общим принципам. Первая половина каждой главы посвящена событиям политической истории, которая в случае Византии включает в себя вопросы, относящиеся к церкви и религиозным догмам, а вторая – исследованию инфраструктуры (важных аспектов экономической и социальной истории), а также среды (истории культуры в самом широком смысле этого слова – материальной среды и преобладающих интеллектуальных тенденций того или иного периода). Глава 9 подхватывает повествование с момента падения Константинополя в 1453 г. и доводит его до современности. В Приложении I для удобства читателя представлена информация об основных народах, которые сражались либо на стороне Византии, либо против нее в тот или иной период ее многовековой истории.

Введение
Что такое Византия?

Большинству людей мир Византии знаком мало. В английском языке слово byzantine, хотя и может означать «византийский», чаще всего используется для обозначения чего-то чрезмерно запутанного, в то время как французы употребляют выражение c’est Byzance, говоря о чем-то роскошном и первоклассном. Итак, слова порой сбивают с толку, а как насчет камней и кирпичей? В целом все сохранившиеся до наших дней руины Византии можно поделить на две категории – церкви и крепостные стены. Церкви гораздо более многочисленны, и им уделяется куда больше внимания. Их существование словно подтверждает представление о том, что Византия была государством, для которого церковь и вопросы веры имели первостепенную важность. Эти храмы нередко восхищают посетителей пышным убранством, состоящим из мозаик, фресок, икон и разноцветной мраморной облицовки, которые словно переносят нас в некое пространство, где времени не существует и значение имеет лишь запредельное. Что касается крепостных сооружений, ими, как правило, принято пренебрегать. Они не производят столь уж грандиозного впечатления и, казалось бы, ничем не отличаются одно от другого. Однако более внимательное их изучение приносит свои плоды. Наличие крепостных стен – признак государства с очень долгой историей, определяющей чертой которой была постоянная война с наступающими со всех сторон противниками. Эти укрепления возводились для защиты важных городов и сносились, чтобы освободить пространство для растущих урбанистических центров. Крепостные стены постоянно ремонтировались и украшались надписями в память о тех, кто их построил. Крепостные сооружения напоминают об истории государства и его народа, сущность которого сводилась отнюдь не к постоянным молитвам.

Автор этой книги поставил перед собой скромную цель скомпоновать целостный свод базовых знаний об этом государстве, подвергнуть сомнению сложившиеся стереотипы, предоставив откровенный и серьезный рассказ, и тесно увязать историю империи с теми событиями, что происходили в Средние века в Европе и на Ближнем Востоке. Поскольку Византийская империя на протяжении большей части своего существования занимала срединное положение между Востоком и Западом, принимая участие в жизни обоих и все же следуя по собственному особому пути, очень просто и даже удобно было бы обойти ее молчанием. Однако, как мы надеемся, нам удастся продемонстрировать читателю, что рассказ о Византийской империи – неотъемлемая и захватывающая часть европейской истории. Византию следует воспринимать всерьез.

Уже в этом коротком вступлении мы сталкиваемся с одной проблемой. Названия чрезвычайно важны, пусть иногда мы и не считаем нужным подвергать их сомнению ввиду привычки или общепринятых условностей. В нашем случае проблема заключается в слове Византия. Название Визáнтий носил древний город (на древнегреческом он назывался Византион), колониальное владение полиса Мегара, находившегося неподалеку от Афин. Новый город был основан в VII в. до н. э. на месте Константинополя и современного Стамбула. Сам по себе термин «византийский» впервые появился в XVI в. (см. главу 9) для обозначения исторического государства, о котором и повествует эта книга. Однако сами его граждане этого названия никогда не слышали и услышать не могли, а уж тем более не отождествляли себя с ним. Это все равно что назвать Францию Лютецийским государством, а Британскую империю – Лондиниумским.

Люди, которых мы сегодня называем «византийцами», считали себя римлянами. В их представлении в политическом плане не существовало никакого разрыва между империей Октавиана Августа и их собственным государством, и во многих отношениях так оно и было. Подтверждением такого самовосприятия может служить, к примеру, манера византийских правителей с IV по XV в. величать себя императорами римлян. Восточные соседи и противники Византии переняли этот термин: как сельджуки, так и турки из Османской империи имели обыкновение использовать для обозначения Византии название Рум. В современной Греции само название «ромеос», которое в буквальном смысле означает «римляне», но применяется по отношению к грекам, оставалось общеупотребительным вплоть до конца XX в. Однако значительное число других государств (как на Западе, так и на Балканах) называли Византию «империей греков». В том, что касается Запада, причины вполне понятны. Когда в Риме в 800 г. франкский король Карл Великий был коронован императором римлян (см. главу 4), называть другую империю «римской» стало невозможно. Именно поэтому она стала называться Греческой или Константинопольской. Называть Византийскую империю «Константинопольской» было бы довольно большим упрощением: это наименование заведомо ограничивает потенциальный авторитет и влияние государства пределами его столицы и сводит на нет его масштабные амбиции, которые легко угадываются в прилагательном «римский». А с термином «греческий» проблем возникает еще больше. Греческий язык действительно преобладал на Востоке, однако само это слово к 800 г. успело приобрести отрицательную коннотацию и стало означать – «языческий». Разумеется, христианское государство не могло использовать в своем названии слово, которое, в сущности, считалось ругательством.

Потребовалось немало времени, чтобы термин «византийский» вошел в общее употребление. При этом альтернативный вариант «римский», фактически использовавшийся в качестве полного эквивалента, считался слишком двусмысленным, особенно когда применялся, скажем, в отношении периода после 300 г. Появились прилагательные, призванные подчеркнуть различия между понятиями: к примеру, «восточноримский» – характеристика, которая смещает фокус на мир Восточного Средиземноморья и Леванта, тем самым обходя стороной присутствие византийцев на территории современной Италии. В более поздний период использовался термин «римско-православный» (по аналогии со словосочетанием «римско-католический»), который подчеркивает роль религиозной догмы. Этот термин сомнителен прежде всего в силу своей анахроничности. Православие (что в буквальном смысле означает «правильная вера») было атрибутом, на который претендовали все христианские церкви без исключения. Его современное использование в отношении христиан, проживающих в странах Восточной Европы, а также в некоторых регионах Ближнего Востока, – явление относительно новое, и было бы некорректным применять его, говоря о средневековом периоде. Итак, в дальнейшем во избежание лишних сложностей мы будем использовать традиционный термин «византийский» или «Византия», однако читателям следует иметь в виду его неоднозначный характер.

Разрешив вопрос с названиями, мы сталкиваемся с другой немаловажной проблемой – хронологией. Проще всего начать с конца – с мая 1453 г., когда Константинополь был захвачен турками, что и положило конец Византийской империи. А вот определить конкретный момент ее возникновения гораздо сложнее, и по этому поводу до сих пор бушуют горячие споры. Сторонники долгосрочной концепции (к которым относимся и мы) указывают в качестве времени основания империи эпоху правления Константина I (324–337). В данном случае мы следуем традиционному самовосприятию византийцев. Поскольку именно Константин основал Константинополь и этот город быстро превратился в столицу империи, оставаясь ею вплоть до его захвата турками в 1453 г., я не вижу причин относить основание империи к более позднему периоду^[1]. Это никоим образом не предполагает, что облик того, возникшего в IV в. государства оставался неизменным на протяжении его тысячелетнего существования – разумеется, это не так. Однако, на наш взгляд, империя никогда не претерпевала таких радикальных изменений, которые позволили бы говорить об образовании совершенно нового государства: к примеру, до самого распада империи ее правовая система основывалась, прежде всего, на законах, принятых во времена Римской империи. Во внешнем виде столицы, ее памятниках, административном устройстве империи, ее институтах и церемониях всегда намеренно сохранялись ключевые элементы, связывающие ее с прошлым. Если бы Константин I воспользовался машиной времени и отправился в гости к последнему византийскому императору, своему тезке Константину XI, его бы без сомнения неприятно поразило плачевное состояние государства и его столицы и все же он обнаружил бы там множество знакомых явлений и, в частности, достопримечательностей в когда-то основанном им самим городе.

Государства существуют не только во времени, но и в пространстве. Географические размеры Византийской империи на протяжении ее долгой истории заметно менялись. Ее обширные границы перемещались подобно морским волнам. Некогда входившая в состав огромной Римской империи, охватывавшей территорию почти в четыре миллиона квадратных километров и простиравшейся от Великобритании до современного Алжира и от Португалии до Месопотамии, в 395 г. она оказалась разделена на две части – Восточную и Западную. Восточная половина занимала приблизительно 1,4 миллиона квадратных километров, протянувшись на восток от Белграда до современной Ливии (см. карту 1). Это деление укоренилось в результате политических преобразований, однако было упразднено на короткий период в VI в., во время правления Юстиниана I, когда Средиземное море в очередной раз стало внутренним в результате военных завоеваний, благодаря которым в состав империи вновь была включена Италия, отрезок земли в Южной Испании и территории современного Туниса, Алжира и Ливии^[2]. Это была эпоха демографической и экономической экспансии на восток.

В период, последовавший за смертью Юстиниана в 565 г., значительная часть Италии, а также византийские владения в Испании были утеряны, а начиная со второго десятилетия VII в. та же судьба постигла Египет, Сирию и Палестину. Вначале они были отняты персами, а после 630-х безвозвратно завоеваны арабами, в то время как Южные Балканы, и в первую очередь Греция, фактически вышли из-под власти Константинополя. К концу VII в. Северная Африка тоже оказалась захвачена, и во власти империи осталась лишь часть территорий в Италии (Сардиния, Калабрия и Сицилия, Неаполь и Рим вместе с прилегающими к ним территориями, а также тонкий отрезок земли, протянувшийся от Римини до самого Далмацкого побережья; см. карту 2). В остальном по обеим сторонам Эгейского моря прослеживалась одна четко выраженная тенденция: империя фактически потеряла почти половину принадлежавшей ей территории.

В течение последующих трех столетий Византии удалось сначала пресечь упорный натиск арабов и в определенной степени укрепить пограничные районы, затем вернуть утерянные владения на Балканах и, наконец, продвинуться на юг и восток – в Малую Азию и Сирию. Однако территориальные завоевания оказались не слишком впечатляющими, а их результаты – не очень прочными (см. карту 3). Со второй половины XI в. два новых грозных противника – норманны в Италии и сельджуки на востоке – начали давить на границы империи, вновь вынудив ее отступить к центру – Южным Балканам и некоторым районам Малой Азии. Левант преобразился после Первого крестового похода (1096–1099). Под его знаменем Византии удалось расширить свои владения в Анатолии и Сирии, однако в 1204 г. войска крестоносцев, участвовавшие в Четвертом крестовом походе, захватили Константинополь и раздробили территорию Византийской империи на десятки более мелких государств. Отнятые владения были отвоеваны относительно быстро – уже в 1261 г., однако на протяжении последних двух столетий своего существования Византийская империя неумолимо уменьшалась: первой от нее отпала Малая Азия, большую часть которой в первой половине XIV в. захватили турки-османы, вскоре за ней последовали балканские провинции, и в последние 50 лет своего существования Византия состояла из ряда небольших городов-государств, разрозненных и соединенных между собой лишь морским сообщением (см. карту 4).