Отзывы на книгу «Почерк Леонардо»

...Мистическая книга наводит на мистические мысли. Ведь все в нашей жизни неслучайно. И каким-то странным, предопределенным образом в ней появляются люди, книги, происходят события, словно по цепочке...

Вначале были "Большие надежды" Диккенса, затем "Динка", в которой герои читают Диккенса (и именно "Большие надежды"), и вот, прощаясь с Динкой, на улицах Киева, куда переехала девочка с семьей, мы вновь переносимся ...в Киев и знакомимся с еще одной необычной девочкой (воздух, что ли, там такой необычный или атмосфера...), Нютой...

Нюта (Анна Нестеренко, затем Стрельцова) с детства была не такой, как все. Всё в ней было необычным (начиная от тайны рождения и заканчивая почерком, а также необычайными способностями к гимнастике и ясновидению). Отстраненность, кажущаяся холодность лишь подчеркивали ее "инаковость", и никто не знал, не подозревал, какая буря страстей бушевала внутри, что пришлось пережить девочке, какие силы словно разрывали ее изнутри: эти звенящие голоса в голове, эти жуткие картинки будущего (как страшно знать, что произойдет с людьми, и не сметь этому помешать, потому что будущее изменить еще никому не удавалось. Предостеречь словом можно, да разве послушаются? поверят?)

"Я непрестанно думал о Тебе, о Твоей жизни, в которой Ты была одна, всегда одна - ибо выбрала быть одной, бороться одной до восхода зари и никто не мог в этой яростной схватке с невидимым встать рядом с тобою..."

И, как насмешка судьбы, для девочки, увлеченной зеркалами, раздвоенной между мирами, как Алиса, отчаянно стремящаяся в Зазеркалье, - любовный треугольник, чтобы разрываться не только между мирами ("Ты была едина в двух лицах: Ты билась сама в железных клещах Невидимого и беспощадной хваткой держала того, кто был к тебе ближе всех"), но и между мужчинами, причиняя боль самим близким людям, а впрочем, как всегда, боль она приносила именно что близким: родителям (усыновившим ее когда-то), друзьям (пугающая своими предсказаниями), любовникам, желавшим заполучить ее всю, без остатка, не понимавшим даже, что она никому принадлежать не могла, потому что и себе сама никогда не принадлежала, она принадлежала какой-то Высшей силе и так горек ее крик, раздающийся периодически в книге: "Нет, мною ты не развлечешься!" (крик, зов к той неведомой силе, что вела ее всю жизнь и причиняла столько страданий)...

Какой яркий образ этой девушки: худенькой, с мальчиковой фигурой, с короткими волосами, взлетающей под куполом цирка или на мотоцикле, в кожанке, уносящейся в небеса на бешеной скорости. Вся жизнь - на предельных скоростях, на предельном риске (а чего бояться - самое страшное ты видишь не во снах или не читаешь в книжках, ты ведь видишь будущее, находясь здесь и сейчас...) И вот эта непонятная женщина-полуподросток странным образом приковывала к себе взгляды всех мужчин, какие красивые письма они ей писали (это просто поэмы о любви), как умоляли не бросать их, да вот только любовь, похоже, не была ее стихией: она была из тех, кого любят, но сама полюбить была не в силах...

А еще это замечательная книга о цирке (сразу вспомнилась еще одно замечательное произведение на эту тему - «Почти серьезно» Юрий Никулин , только там о клоунах, а здесь об акробатах).

Очень интересно здесь поднимается тема усыновления (нечастая тема в современной литературе, потому что сложная и неоднозначная, противоречивая, тяжелая). Есть такой прекрасный фильм (ужасов) "Звонок", есть прекрасная книга (эзотерики) "Путешествие души". Это я к тому, что если Б-г пока не дает детей, то, может, в этом есть свой, непонятный, но смысл и не стоит идти наперекор желаниям Б-га? Маша, которая до 34 лет пыталась (безуспешно) завести с мужем детей и усыновившая наконец-то таки Нюту - сошла с ума (в прямом смысле, повредилась рассудком), и свела ее с ума эта девочка, которая всем казалась такой хрупенькой, такой беззащитной, а дьявольской силе, заключавшейся в ее душе, никто так и не заметил...

"Что за голос звучал в Тебе вышний, что Ты в своих окликах слышала? Кто звал тебя?.."

Книга-настроение, книга-атмосфера, книга-загадка, она ведь вся по сути собрание воспоминаниях - время в ней словно остановилось и идет в обратном направлении...Туда, к истокам...

А странный (опять эта мистика) финал словно уверяет нас в неотвратимости (и необратимости) всего на свете...

"Зеркало завораживает нас не потому, что в нем мы видим себя, а потому, что в него мы видим нашего неведомого двойника, наше мистическое alter ego. С которым соединиться не можем"

Впечатления и воспоминания.
Вам случалось бывать в гостях в доме, где хозяева включают в обязательную увеселительную программу вечера просмотр толстенных семейных альбомов от седьмого колена? Они увлеченно вываливают вам на голову кучу историй о себе, своих родственниках, сослуживцах, одноклассниках, соседях, случайных попутчиков, мимолетных знакомых, чьи фотографии встречаются в избытке между страницами альбома, вклеенные фото в который имеют все-таки определенных хронологический порядок. Воспоминания несутся вскачь, то далеко забегая вперед, то возвращаясь обратно, а то и вовсе безнадежно отклоняясь от темы разговора. Через полчаса этой чехарды имен вы уже теряете надежду запомнить хоть что-то, а еще через час мозг начинает подавать настойчивые аварийные сигналы к бегству. Но дня через три вы ловите себя на мысли, что все эти истории крутятся у вас калейдоскопом перед глазами и почему-то очень хочется вернуться на ту кухню и досмотреть альбом до конца. Со старых фотографий смотрят уже немного знакомые лица и за разговором память уводить вас в свои ностальгические дали…
Лето. Бабушка готовилась к моему приезду весь год. Я была у нее единственной внучкой. Она аккуратно собирала в баночки из-под сметаны монеты по 3,5,10 и 15 копеек. Трешки для автомата с газировкой в парке (стакан обязательно брался из дома), остальные для игровых автоматов. Солнечное и беззаботное время со сбитыми коленками. Омрачал его только отъезд. Бабушка махала мне с перрона рукой, а потом шла рядом с вагоном, пока поезд не набирал скорость. Весь год она разговаривала с моей фотографией. Телефона не было. Многое мы осознаем, когда уже ничего нельзя исправить.
Книга "Почерк Леонардо" стала для меня именно таким фотоальбомом. Сплетение чужих удивительных судеб. На титульном листе написано "Анна Нестеренко". Рука так и тянется подписать ниже.

– Дывиться, люды добри! Подывиться на цю курву з цырку!

Жила когда-то на свете такая девушка. Хорошо жила, хотя ее история началась драматично. В три года у нее умерла мама. Но жизнь щедрой рукой выдала Ане моральную компенсацию. Все ее любили. Обожали до дрожи в коленках, до воя на луну. Фан-клуб Ани весьма многочислен. Приемные родители, няня, подруги, учителя, муж, любовник, попугай, который готов был жизнь за нее отдать, и даже друг ее любовника плакал, когда она пропала, хотя видел ее два раза в жизни. По жене на похоронах не плакал, а тут вот… О как! Престарелый любовник в своем обожании зашел, пожалуй, дальше всех, готов был причислить Анечку к лику святых.

Слышали бы вы его рассуждения!.. Удавиться было впору. Например, он уверял, что она – ангел. Смешно, конечно? Не в том смысле, что типа как с неба ангел, а, мол, природа ее родственна неким существам, которые в народном сознании фигурируют как ангелы-архангелы всякие… ну и прочая небесная братия. Что люди в них верят, потому что время от времени такие существа действительно появляются на земле среди людей… Например, Христос…

Цельный ты, говорит, человек, и самый честный из живущих. Ага. Это потому, что она дар свои провидческий в доход не превратила. Да только тут и дураку понятно, что начни она его афишировать, то жить ей дальше под колпаком у силовиков, и прости-прощай жизнь вольная. А Анечка далеко не дура, нет, и свободу свою она любила как ничто в этой жизни. Жила она всегда для себя, как хотела, в свое полное удовольствие, ни на секунду не задумываясь, какую боль может причинить близким. А если и задумывалась, то это ее не останавливало. Надо отдать ей должное, на своей счет иллюзий она не испытывала.

Ведь я – чудовище. Я в гроб вогнала своих родителей – невинных людей, которые подобрали меня, спасли мне жизнь и беззащитно любили. Я Машуту свела с ума, а отец, человек необозримой доброты и любви, просто угас после ее смерти, не в силах без нее жить. Я же бросила его одного – доживать. Главное, мол, чтобы Христина стирала ему подштанники и каши варила. Н у, деньги я им посылала. Вот уж чего никогда мне не было жалко – бумажек, денежной трухи… Зеркала – вот что меня волновало. Вот моя суть… Ни капли радости не принесла никому.

В этом мне с ней трудно не согласиться. Калечила она людей профессионально.
Хотя… создание она запредельное, неземное, зеркальное, нельзя, наверное, к ней с общими мерками соваться. Но как же хочется крикнуть в самое ее эфирное ухо, что тут на земле считается, что мы должны быть в ответе за тех, кого приручили.
Тягостно мне было слушать о людях, по чьим жизням прошлась тараном эта хрупкая девушка.
Но есть в этом альбоме и другие люди. Их истории сверкают, как драгоценные камни. Пусть один миг, всего несколько строчек, но как красиво.
Пронзительная книга. Меня вот пронзила. Было немного больно.

Бывают такие книги-миракли, книги-подвиги, книги-уникумы, которые невозможно повторить.

Фредерик Бегбедер «Лучшие книги XX века. Последняя опись перед распродажей»

Неожиданно! Эта книга оказалась для меня полной неожиданностью. До сих пор я читал только небольшую прозу Дины Рубиной, смотрел экранизации больших ее романов. Понимал, что ее здоровая стилистика может мне понравиться. "Почерк Леонардо" был фактически случайно выбранной книгой с тем расчетом, что речь там идет в том числе и о цирке. Но я никогда бы изначально не подумал, что этот роман относится к жанру современного магического реализма!

Мои встречи с магическим реализмом заканчивались обычно сначала удивлением, а потом - недоумением. Даже если и встречались мне классики и современные мастера жанра, такие как Габриэль Гарсия Маркес, Григорий Горин, Мариам Петросян, Алексей Иванов, Анна Коростелева, Юрий Коваль, Ян Мартелл, Харуки Мураками или Герман Гессе, все равно я не мог вытерпеть прочтения более одного романа автора. И в каждом из этих случаев проявлялись у меня именно эти два состояния "удивление" и "недоумение".

Может быть, когда речь идет о некоей супер-способности главного героя, мне хочется больше доверять автору, и я принимаю такую книгу ближе к себе. Этот роман так и начинался, издалека, пройдя около половины сюжета, я так и не верил, что мои ощущения "свалятся во вторую фазу", я надеялся на более реалистичный эндшпиль, но надежды на это не оправдались, хотя этот факт и не испортил главного ощущения от книги.

Что очень понравилось, повествование от разных лиц, сменяющее друг друга. Мне кажется, именно такой писательский прием придает этому роману особый колорит. Причем лица эти фактически не были (или почти не были) знакомы друг с другом. Раскрытие образа главной героини Нюты мы наблюдаем с совершенно разных сторон, как будто смотрим на нее каждый раз через новое установленное в этой же комнате зеркало. Красава! Одна только фраза "Хочете видеть кра-саааа-вицу?!" чего только стоит!

И пусть мне не понравился финальный аккорд, и не все зеркала для меня стали безупречно чистыми, какие-то стороны остались для меня темными. Хочу все же отметить, что роман очень яркий, запоминающийся, теплый. Вот только теперь я не знаю, как подступиться к остальным романам цикла "Люди воздуха". Стоит ли мне наступать на те же грабли, встретив последующее произведение автора в стиле магического реализма и снова его неадекватно воспринимать. Или стоит останавливаться только на реалистичных произведениях Рубиной? Стиль-то у нее чертовски хорош! Вот - вопрос вопросов...

А аудиоверсия романа - просто выше всяких похвал! Получил истинное удовольствие, спасибо группе чтецов за шедевр!

Строчки не складываются в рифмы, а рифмы в песни… Кого в том винить? Обвиню шальную болезненную головушку. Вот только читательская дорожка снова выдала неожиданный поворот: система высоких баллов заветному автору дала сбой, но внутренний влюбленный критик приказывает не грустить. Я, честно, стараюсь.

И ведь не пойду против правды сказав, что мне очень понравилось! Каждая низкая и высокая нота, каждый мазок на полотне чужой невообразимой жизни, каждый филигранный словесный пассаж…. А как хороша была Нюта, Анна Нестеренко, красавица с глазами цвета промытой зелени, ангел поднебесный! Рыжая, летящая, неуловимая, потусторонняя какая-то.
Присмотрись к зеркалу и разглядишь в этом безумном пророке что-то от Лизы из «Синдрома Петрушки», что-то от Айи из «Русской канарейки», что-то от Верочки из «На солнечной стороне улицы». Знакомый стремительный полет вразлад с реальностью, скольжение в другой плоскости, известные трюки эти с нетерпением телефонов и постоянных адресов, такую найдешь – все равно что синюю птицу поймаешь за хвост. А глаза прикроешь, сопоставишь, задумаешься над Аней-Нютой: ан-нет, все-таки новое неизвестное безумие. С демиургами мы дел еще не имели. Еще не летали на предельных скоростях, не ныряли в Зазеркалье…
И что тебе не понравилось нынче, привередливая? Отчего же не полюбила? Не тебе ли по сердцу пришлась эта жизнь цирковая, неустроенная, словно вытащенная из давней пыли твоих же интересов? Не ты ли сама до скончания века готова прислушиваться к реву мотора, уставившись на железных лихих коней, а сама не далече как в феврале с такого упала, безумная? Разве мало тебе было музыки, разве не плескалась она снова с края страниц в душу? Все я, все было, все верно, но как же, Господи, много всего, дорогая моя Дина Ильинична!
Как же, Господи, много всего для одного человека! И цирковой полет, и вязь перевернутого почерка, и зеркальные коридоры судьбы, и близнецы не по крови, и предсказания, и трехмерные фокусы, и исчезновение мотоцикла в салютных вспышках, и другое еще, и новое, и какое-то слишком уж избыточное, чтобы просто поверить в человека и принять его близко к сердцу! И вот я смотрела на этого рыжего призрачного гонщика, на маленькую страдалицу, а по-настоящему глубокие эмоции, истинное сопереживание во мне вызывали Володя и Сеня. Обычный мальчишка-каскадер, возложивший свою жизнь на алтарь любви, и талантливый музыкант, всемирно известный, но так и не забывший глиняные дорожки Гурьева. Их судьбы, привычные и надломанные, вызывали во мне куда больший отклик. Мужские образы у Дины Ильиничны в принципе привлекают меня более женских, хоть вроде и не претендуют на какую-то инаковость в моих читательских глазах.
Врать, заводить песню влюбленного навеки читателя про верность чувству сейчас мне кажется кощунством. С этой маленькой промашкой-то, в сущности, немногое поменялось. Все так же по воле любимого автора сияли на страницах и Киев-град (так и переливался скользким насмешливым суржиком), и казахстанские степи, и Первопрестольная, и радушная Европа, и Канада. Того гляди сменишь земные координаты! Все так же шумели и перемалывали в муку судьбу за судьбой исторические жернова. Хоть плачь ты над этими сапогами итальянца, одетыми на обмороженные в окопах ноги… Все так же неожиданно и привольно схлестывались меж собой человеческие судьбы, реальное и мистическое. Чего только стоила история усыновления Нюты! И сколько боли в одной той безумной кинутой фразе: «Нюта никогда не говорила мне «мама». Это не Нюта, это ее проклятое отражение!»

Все здесь было. Почти все. Быть может, немножко не хватило читательской привязанности. Быть может, недоверчивый реалист спутал карты. Так и жизнь невозможна без разочарований. Внутренний влюбленный критик расстраиваться не велит. Он ведёт меня к книжной полке, где ютятся не раскрытые еще томики заветной и шепчет о том, что все еще впереди.

Есть, говорил он, люди, и таких навалом, которые всю жизнь тужатся стать деми… демиургами – я правильно произношу? А случается, что демиург изо всех сил хочет остаться только человеком. То есть понимаете, что это такое? Это же «я возвращаю ваш портрет» – самому Господу Богу!

Я от этой книги ничего особенного не ждала. Впрочем, не особенного - тоже. Совсем ничего не ждала. Стерла из памяти все, что слышала об этой книге и начала все заново. Словно впервые взяла в руки прозу Рубиной. Может, потому мне так понравилась книга. Может, так и надо, чтобы не сравнивать с тем, что уже прочитано. Чтобы каждый раз влюбляться в легкий слог Дины Ильиничны, парящий где-то высоко в небе и зовущий за собой в высь, к свету и радости. Или секрет привлекательности прочитанного романа в зеркалах, которые заманивают в историю Анны коридорами и лабиринтами, обещают подарить новую вселенную и раскрыть все тайны. А, может, все дело в цирке, давно любимом или в каскадерах, которыми я так восхищалась в детстве? В мотоциклах, риске, азарте, обреченной невозможности жить иначе? В судьбе и характере самой Анны - странной женщины, воспитанной зеркалами? Да, в ней все дело! Это она, такая дерзкая и талантливая, свободная и обреченная, держала на своих хрупких плечах мой интерес.

Какой веселой она была в детстве. Когда ее забрали после смерти матери приемные родители. Отогрели своей любовью. Дали шанс на счастливую жизнь. Неугомонной хохотушкой носилась она по квартире.

«Это не я, это моя радость хочет бегать!»

И куда же ушла с годами эта радость. Выдавлена по капле не прошенным даром, ненужным никому, слишком опасным, ядовитым. Всю свою жизнь Анна от этого дара бежала. Спасалась скоростью, риском, работой до полного изнеможения. Лихая, дикая, уникальная. Вся - сплошной порыв, энергия, неуловимое движение. Она убегала от своего дара, пока были силы держаться самой и держать над бездной тех, кто дорог. Держать одним взглядом. Бежала, пока была надежда избавиться от своих способностей, убивающих саму возможность быть счастливой, заставляющих страдать от обреченности видеть слишком многое и быть не в состоянии что-либо изменить. Слишком талантливая для этого мира. Слишком одинокая. Ну что за жизнь ей выдалась - поговорить толком не с кем, применить себя некуда, так, чтобы полностью реализовать все отпущенное. Ни влюбиться, ни подружиться. Как она столько лет протянула, не свихнулась, диву даюсь. Ведь живой человек, счастья хочет, понимания. А ей ни музыку спокойно послушать, ни в гости сходить. Голова была светлая, мозги уникальные. Могла бы затмить Эйнштейна. Но бежала всю жизнь от своего дара, пока не убежала насовсем. Туда, где ее никому не достать. Так хочется верить, что она нашла покой в своей зазеркальной вселенной. Странная, дерзкая, свободная.

Замечательная получилась у Рубиной энциклопедия советской жизни. С плюсами и минусами. С дружбой народов и каруселью городов. Она даже о коммуналке пишет так, что начинаешь завидовать жильцам. А какие типажи попадаются - залюбуешься! И все живые, настоящие. Сколько интересных судеб, сколько деталей! Никакой хронологии. И это волшебно. Абсолютная свобода. Пока ты мерно покачиваешься на волнах памяти, разрозненные блики разных судеб закручивают торнадо, который промчит над всеми значимыми вехами судьбы Анны. По разному отразятся они в жизненных зеркалах тех, кто знал и любил этого странного ангела, чтобы бросить историю к неизбежному финалу.