Иллюстратор Диана Киреева

Редактор Галина Юрьевна

Дизайнер обложки Юлия Z медия

© Дима Загадочник, 2023

© Диана Киреева, иллюстрации, 2023

© Юлия Z медия, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0053-7135-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
                                   Дима Загадочник
 

Не одно поколение сменилось после объявления верховным звеном о чрезвычайной ситуации о том, что прошла некая химическая атака. Людям с того момента запрещалось выходить на улицу из-за угроз заразиться. Некий газ, что был тяжелее воздуха, оседал на земле сантиметровым слоем по всей территории страны и с контактом открытой кожи человека приносил мучительную смерть. При контакте с заражённым, он словно вирус распространялся на окружение. Жилые кирпичные дома были переоборудованы в специализированные комбинаты, что снабжали и поддерживали выживание в обществе. В одной из хрущёвок на шесть подъездов, что отвечали за сельское хозяйство и продовольствие, благодаря большим теплицам вместо крыши и огромной кухонной базы, занимающей все первые этажи, трудилось около двухсот человек, под руководительством управдома. Два раза в неделю приезжал большой бронированный фургон, из него выгружали мясо и птицу с других хрущёвок, отвечающих за производство мяса и зерна, в ответ они поставляли выращенные овощи и фрукты, горячие обеды для солдат. Давалась заявка на следующую поставку. В комплексе находились в основном женщины и дети, за исключением солдат, охранявших безопасность в обществе, и с десяток мужчин, что отвечали за поддержку качества работ коммуникации. Строгий рабочий режим был един для всех – как по часам. Нарушать его строго запрещалось. В шесть – подъём, в семь – на рабочем месте, в двенадцать – общий обеденный перерыв, в восемь – конец смены, дальше свободное время, выходной – воскресенье.

Молодая девушка Юна сидела за длинным столом, слипшиеся русые волосы до плеч печально свисали вниз. Перед ней стояла тарелка с пюре и куриной котлетой. Она сопела в свой курносый нос, осматривая зелёными глазами обстановку. Есть запрещалось до тех пор, когда над их производственным домом на вертолёте не пролетит городовой, с ним и благословение на трапезу. Напротив, Юны всегда сидел парень Рем – улыбчивый худощавый вольнодум. В тайне ото всех девушка сходила с ума по этому парню. Он корчил физиономии, пытаясь развеселить смотрящую на него милую соседку по столу, нарушая серьёзную идиллию. Юна, раскрасневшись в щеках, еле сдерживалась от смеха, лишь иногда оголяя свои верхние кроличьи зубки. У Рема не было родителей, от этого он жил на втором этаже в общих палатах. Он попал сюда в продовольственную хрущёвку в пять лет, его привезли из офицерской девятиэтажки на воспитание – это частая практика в их обществе. Из-за своих действий, нарушая общие правила режима, хулиганя и споря со старшими, не желая работать, как все, Рем числился на плохом счету. Мужчины, что достигали восемнадцатилетнего возраста, по законам должны были служить на благо Родины. Сейчас ему восемнадцать, а это значит, что скоро его должны забрать на службу, чего он так не хотел, жалуясь об этом своему другу Ване. Срока окончания службы не было предусмотрено, а это значит, что Юна может больше никогда не увидеть его. Военные значились самым главным органом в государстве, они отвечали за перевоз продовольствия между объектами, сопровождение ценных грузов, охрану периметра.

Наконец шум лопастей вертолёта пронёсся над их хрущёвкой. Старый управдом, открыв глаза, пожелал работникам приятного аппетита, и все накинулись на еду. Рем вытащил из пюре длинный чёрный волос, показал его Юне, та не выдержала и заржала так, что крошки пережёванной еды вылетели из её рта на стол. Взрослые люди неодобрительно нахмурили брови и помотали головой, а сидевшая рядом мать дала девушке жёсткий подзатыльник.

– Простите! – тихо пискнула она, стыдливо опустив голову.

После обеденного часа все направились на свои рабочие места. Значительная часть людей отправлялась наверх по лестницам, на крышу дома, там они удобряли землю, отчищали стебли от сорняков и личинок насекомых. Юна же работала коренщицей на кухонной базе, отвечая за очистку корнеплодов. Кухня находилась на первом этаже. Она и ещё пять девушек её возраста уселись на перевёрнутые вёдра и, взяв в руки ножи, принялись за работу, наполняя шестидесятилитровую телегу на колёсиках для чистых овощей. Работа была монотонной, девушки развлекали себя рассказами и мечтаниями, громко смеясь при этом. Их смех не очень радовал грозных женщин поваров, отчего те пытались сдерживаться и переходили на полушёпот.

– Вот повезло же твоей сестре, ущербная! – сказала миловидная Даша, обращаясь к Юне. – Забрали в офицерскую высотку. Говорят, там нет такой работы, сиди и детей нянчи. Мне, когда двадцать исполнится, мама сказала, что тоже туда устроит. Тем более отец, по рассказам, в офицеры выбился. – Подняла подбородок она. – Мама говорит, он сейчас сержант на периметре хлебо-булочной. – Замечталась.

Сестру Юны Яну и вправду забрали год назад в белый замок, что назывался дом офицеров. По слухам, это большой девятиэтажный дом, где живут старшие чины. Из обязанностей их жён – тока воспитывать своих детей. Отбор туда простой, раз в полгода на машине приезжают офицеры и в течение дня высматривают понравившихся им девушек из хрущёвки и забирают счастливиц с собой.

– Да кому ты там нужна, у тебя талии нет! – съехидничала Машка, скорчив мину.

– О, кто бы говорил, с твоими прыщами у тебя-то уж точно нет шансов, единственное, что тебе светит, – это на грядках жопой кверху на крыше картошку собирать! – парировала симпатичная Даша, которая своей внешностью напоминала куклу.

– Лучше собирать, чем чистить! – пробубнила толстенькая Маша.

– Точно, – согласились все.

– А я бы лучше тут осталась, на следующий год мне девятнадцать, могут до повара повысить. Готовить я умею, несколько раз выходила в ночную смену с мамой на помощь, она сказала, у меня получается, – еле слышно пробубнила сквозь зубы Юна, пряча за ухо слипшийся локон волос.

– Ну, конечно, тут же ещё вожделенный Рем! – прокомментировала Дашка, хихикая и закрывая рот ладошкой. – О, Рем! Я такая убогая, у меня торчат зубы, возьми меня на крышу, я там грядки челюстью вспахивать буду… – Продемонстрировала плохую актёрскую игру девушка.

Девчонки хором засмеялись. Юна покраснела, стыдливо спрятав от них свой взгляд, надув щёки. Дашка на днях выкрала записи Юны из рабочего шкафчика и продемонстрировала всем её изложенные там переживания. Это дало новую волну издевательств и подковырок со стороны ребят над ней. Но за годы, проведённые тут, принимать нападки девушка научилась, молча храня обиды глубоко в себе. Она смирилась, понимая, что не блещет красотой по сравнению с другими девочками – неухоженный внешний вид из-за частой работы, что всё время подкидывала ей мама. Худоба, слишком большие глаза и торчащие зубы, которые мешали чётко произносить слова. Но сейчас лишь одно пугало Юну: как бы о питаемых ей тёплых чувствах не узнал сам Рем. Ведь парень в свободное время даже не смотрит в сторону девушки. А на днях прошёл слух, что он целовался с Дашкой, закрывшись в кладовке с хозяйственным инвентарём.

В цех зашла заведующая, тучная злая женщина, из-под колпака которой торчали рыжие кудри. Она засунула руку в чищеные овощи и достала оттуда непрочищенную картошку, нацелив земляной плод прямо в испуганные лица девчонок, которые тут же затихли.

– Кто? – грозно спросила она, подняв корнеплод над головой.

Все замолчали.

– Сколь мне ещё это будет попадаться? – Нацелила она орлиный взгляд на девушек.

– Это зубастая! – вдруг произнесла Даша.

– Что? – опешила Юна, округлив свои без того большие глаза. – Это не я!

– Она, она! – хором поддержали остальные девушки Дашу.

Тогда заведующая силой зашвырнула картофелем в них, плод отскочил от кафельной плитки стены, попав прямо Юне по щеке, отчего та упала на пол и заплакала. На шум пришла мама Юны, работающая там в горячем цеху.

– Что случилось? – попыталась выяснить она, смотря на ревущую дочь.

– Нам тут лентяи не нужны! – громко крикнула заведующая, показывая пальцем на картошку. – Не нравится тут работать, пускай в уборщицы идёт!

– С чего вы взяли, что это она? – нахмурила брови.

– Вижу по её хитрым глазам, вся в мать, что за семейство? Всё за вами смотреть надо. Хватит ныть, работать кто будет? – выпалила тучная женщина и вышла из цеха.

Тогда мама Юны добавила звонкую оплеуху дочери:

– Сколь раз ты меня ещё подводить будешь? – Добавив порцию нравоучений к шлепку, она побежала за заведующей, что-то объясняя и оправдываясь за нерадивую дочь по пути.

Дождавшись, когда все уйдут, девочки начали смеяться. Их всегда веселили такие ситуации, когда достаётся не им.

– Это же ты недочистила? – в отчаянии крикнула Юна, обращаясь к Дашке. – Почему не созналась?

– С чего это? – нахмурилась та. – Ничего не путаешь? Убогая.

– Учись отвечать за свои поступки, зубастая! – поддержала Дашу подруга Маша.

Все вновь рассмеялись, придумывая новые клички для и так пострадавшей девушки. Юна молчала, принимая усмешки девочек как должное, хлюпая носом, приступила к работе, периодически трогая свою распухшую красную щеку.

К двум часам дня прибыла грузовая машина с замороженным мясом. Молодые люди разгружали товар, складывая коробки на телеги, под чутким руководством замуправдома Валерьяныча. Рем засмотрелся за открытые железные двери хрущёвки. Оттуда веяло прохладой свежего воздуха, лучи солнца приятно слепили его глаза. Он вспомнил, как вчера с другом Ваней залезли на крышу здания, где он, обхитрив охрану, наконец подобрался к пожарной лестнице. Как было приятно просто спуститься и оказаться за пределами этих кирпичных ненавистных стен. Чего не понял его друг Ваня, что свисал над ним с призывами вернуться, боясь, что их кто-нибудь сейчас заметит. Рема всегда манила опасная свобода, он завидовал людям, что когда-то давно жили вне этих стен. Эти постройки вросших детских площадок, ржавые полуразвалившиеся сооружения, на которые так любил смотреть он сквозь пыльные окна помещения.

– Эй! Что встал, помогай! – крикнул Ваня, заметив, как залип на вид улицы его друг.

Рем, отогнав рукой мечтания, принялся за работу, лихо взяв на руки сразу две тяжёлые коробки с мясом, направился к телеге.

– Думаешь, меня заметят, если я в кузове машины спрячусь? – улыбнулся другу Рем.

– Ну и куда там дальше? – махнул рукой Ваня. – Опять твои тупые мысли, там газ и нет жизни.

– Ты себе не представляешь, как я хочу быть свободным, не могу я больше терпеть эти замкнутые стены, где всё по кругу, где нет свободы выбора! Ну, а если представится всё-таки выбор – умирать от газа на свободе или тут, за стенами, я выберу первое.

Ваня, испугавшись, принялся крутить головой, озираясь на солдат.

– Ты нормальный? Потише можно? Помнишь, что в прошлый раз было, когда ты эту тему поднимал? – раскраснелся, округлив глаза, парень. – Мы и так из-за тебя на плохом счету!

Валерьяныч шумно вёл монолог с водителем фуры и парой региональных солдат, явно не обращал внимания на ребят.

– Да не слышит он, – ответил Рем, стянув из машины ещё две коробки с товаром на руки. – Тем более, помнится, ты и сам об этом думаешь.

– Я всегда на твоей стороне, ты же знаешь. Просто не время сейчас среди солдат такие темы поднимать, ты просто можешь снова-здорово нас подставить, – отрезал Ваня, залезая в кузов автомобиля.

Рем пожал плечами и улыбнулся другу, схватив снова две коробки с мясом, что пододвинул ему товарищ. Дно, одной из которых порвалось, и мясо вывалилось, покатившись по кафельной оранжевой плитке.

– Да, твою же! – увидел это Валерьяныч. – Кто бы сомневался, что это не ты! Это же еда! Ох, скорее бы отправить тебя на службу, избавить нас от страданий! Там хоть ответственности тебе добавят. На благо бумаги уже пришли.

– Не, нам такие рукожопы не нужны! – хором засмеялись басом региональные солдаты.

Быстро собрав куски мороженого мяса, они с Ваней схватились за ручки телеги и вдвоём силой покатили её по длинному коридору в холодный склад, опираясь на массу своих тел.

С Ваней Рем дружил с самого детства, он был не такой, как все заряженные на великую идею режима, на этой почве они и сошлись. Он всегда поддерживал Рема и шёл с ним на самые опасные действия, сбегая вечерами на крышу, разбавляя это опасными разговорами о чистой свободе. Они любили вместе встречать закат солнца, сидя на краю пятиэтажки, просто болтая ногами, пока все остальные жители отдыхали в своих комнатах от тяжёлого трудового дня. Иногда Рему казалось, что его друг испытывает к нему больше чем дружеские чувства. Особенно это проявлялось, когда речь заходила о девушках, тогда Ваня здорово бесился, сильно меняясь в лице, озлобленно, словно ревнуя его к ним. Но эти его странности совсем не мешали Рему, а отнюдь он иногда пользовался этим, толкая друга на самые дикие затеи, на которые тот совсем не был готов.

– Сегодня во сколько на крышу пойдём? – спросил друга Рем.

– Ну, как обычно, после ужина, – ответил тот. – Там, говорят, охрану усилили, вчера кто-то видел, как ты по лестнице ползал, говорил тебе, что это не очень хорошее решение было.

– Прорвёмся, не в первый раз! – улыбнулся Рем, а затем добавил. – Про какие, интересно, бумаги Валерьяныч говорил?

– Не знаю, опять на придумывал что-нибудь! – ответил Ваня. – Ну а если и вправду на службу призовут? Что будем делать? Рано или поздно это произойдёт.

– Я точно служить не готов! Сбегу по первой возможности, ты же не забыл про наш план? Не струсишь?

– Я всегда с тобой! – улыбнулся друг. – Да только не так всё просто, за дезертирство расстрел, говорят. – Сбавив тон, подался ближе. – Были случаи…

– Лучше сдохнуть свободным, чем жить всю жизнь по уставу. Ты меня знаешь, каждый человек свободным рождается, а уже режим из него раба делает. Ты хочешь быть рабом? Без права на свободу?

– Я – нет, но это уже не игрушки будут, тут на кону жизнь или смерть, друг.

Они подвезли телегу к морозильной камере, Ваня открыл дверь, и они принялись скидывать туда запасы мяса.

– Эй! Вы, двое! – Послышался голос в конце коридора.

Ребята высунули головы из холодильника, там стоял местный солдат, что отвечал за порядок и охрану продовольственной хрущёвки.

– Чего тебе? – спросил его Рем.

– Давайте на четвертый, управляющий вас видеть хочет! – сказал он и пошёл вверх по лестницам.

– А мясо?

– Позже уберёте! – крикнул солдат им, не оглядываясь.

– Что ему ещё надо? – напрягся Ваня, выходя из морозильной камеры, отряхивая руки.

– Да опять лекции читать будет, про режим и что просыпать на работу нехорошо, —улыбнулся Рем, похлопав друга по плечу.

Они дружно поднялись на четвёртый, о чём-то громко смеясь, держась за животы, вытирая слёзы. Старый управдом их встречал грозным видом, скрестив на груди руки.

– Давайте быстро! – охладил их своим тоном, открывая дверь в спортзал. – Прошу, господа!

– Нет, что опять? – скорчил недовольно лицо Рем. – В этот раз за что? – Поняв, что, оказавшись в спортзале, ничего хорошего не стоит ждать.

Грустно проследовав в помещение, перед ними возник мускулистый силуэт стокилограммового местного сержанта с хмурым видом. Они уже были давно с ним знакомы, и его появление сулило наказанием.

– Да, блин! – развёл руками Рем. – Сейчас-то что?

Управдом близко подошёл к ребятам:

– Вчера люди из своих окон наблюдали интересную картину, как ты своим тощим телом свисал на пожарной лестнице, – громко обратился он к Рему.

– Да, ладно, я же не касался земли, ну так, повисел немного и ушёл, что тут такого.

Сержант с разбегу пнул Рема в живот, отчего тот отлетел почти на метр, сгибаясь от боли. Управдом обратился к Ване:

– Ты, мой друг, в это время где находился?

Ваня замялся, потеряв дар голоса, и сильно покраснел, округлив глаза.

– Я один был, его не было! – прохрипел медленно поднимающийся Рем. – Вы же его знаете, трус он!

Тогда сержант, взяв брус, подошёл и два раза ударил Рема по спине, отчего тот вновь оказался на покрашенном в синий цвет паркете. Управдом давно был знаком с этой парочкой, поэтому абсолютно не поверил сказанным словам парня.

– На улице свирепствует ядовитый газ, вы ставите под угрозу все наши жизни! Покидать стены режимного объекта строго запрещено! Так прописано в уставе, и я уже устал вам это повторять. Любое нарушение карается наказанием, и в этот это последнее предупреждение! – Он похлопал огромного сержанта по плечу. – Проведите, пожалуйста, с ними обоими профилактическую беседу, – сказал дед и вышел из спортзала, аккуратно прикрыв белые двери.

За окнами заметно потемнело. После работы, от которой осталось мало хороших воспоминаний, Юна с коллегами по цеху шла по длинному коридору, по краям которого были деревянные, с облупленной краской двери, ведущие в комнаты жильцов. Толстенькая Маша сразу скрылась в одной из них. Пахло тёплыми трубами. Как обычно, развешанные простыни, меж них под ногами путались дети, шумно играя резиновым красным мячом с синей полоской. Внезапно мяч прилетел в спину Юны.

– Эй! – тихо возмутилась девушка, оглянувшись.

– Зубастик! Зубастик! – гримасничали местные дети, поднесёнными ко рту указательными пальцами изображая её клыки.

Юна печально вздохнула и пошла дальше. Старушки, что выставляли каждый день скрипучие стулья к зеленым стенам, провожали девушек взглядами. Люди обсуждали последние новости. Атмосфера напоминала большую общагу, все тут друг друга знали с рождения, и новые сплетни шли из уст в уста по длинным одинаковым коридорам от этажа к этажу.

На стене для объявлений управдом вывесил важное сообщение, толпа ринулась к нему. «В воскресенье отключат воду, просьба набрать её заранее».

– Выходной как раз, экономить будем! – развёл руками управдом и направился вверх по лестнице к себе.

– Да что же это такое, как выходной, так воды нет! – сказала Дашка, встав руки в боки.

– Меньше, артистка, в ванной находиться будешь, правила есть правила! – выкрикнула какая-то седая женщина с особым мнением. – В наше время и такой роскоши не было, а сейчас прям всё вам – и вода, и газ.

Ванная, совмещённая с туалетом, на этаже была общая, и Дашкины посиделки по часу мало кому приходились по душе. Даша, не желая спорить, просто фыркнула, топнув ножкой, словно лань, протолкнулась сквозь осуждающую её толпу, громко хлопнув своей зелёной дверью, так что с потолка посыпалась побелка.

– Артистка! Все условия для них создали, а они ещё недовольны, посмотрите-ка на неё! —крикнула ей вслед какая-то пожилая женщина с тростью, смачно плюнув.