тянет он язвительно. – Со мной не прокатило, и ты нырь к богатому папику в койку… Молодец, хорошо устроилась. Сбрехала ему, что ребенок его? Или ты мне брехала?
Я отшатываюсь от него, как от заразного, свожу вместе брови, закусываю губу, пытаясь переварить услышанное. Ишь как он все перевернул! Главное, как узнал про Тимура?
– Я никому не врала! Ни тебе, ни ему…
– Ну да, ну да, вся такая честная в новых шмотках. Сколько за них проторчала в койке?
Мои щеки краснеют против воли, ведь мы с Тимуром и вправду провели уйму времени в постели.
– Не знал, что ты такая на все готовая…
– А ну, замолчи! – наконец не выдерживаю. – Ты не можешь мне ничего предъявлять, после того, как ты со мной поступил!
– Как же я с тобой поступил? – цокает он языком. – Ну-ка, расскажи!
– Ты меня выгнал в никуда беременную! – я топаю ногой. – Мне ночевать было негде… Кто ты после этого?
– Ой, вот не надо меня делать крайним, – он кривит лицо. – У тебя куча подружек в общаге…
– Много ты там кого нашел тридцать первого? – возмущаюсь я. – Вот и я тридцатого никого не нашла! У меня сел телефон, я потеряла кошелек, у меня даже не было денег поехать к маме… Я сидела на той лавочке, слезами умывалась…
– Так, стоп. – Дима выставляет вперед ладонь. – Ксюха, ты что за сказки рассказываешь?
– Какие уж тут сказки, – горько вздыхаю, вспоминая тот день.
– Ты серьезно, что ли? – как-то неловко усмехается он, а потом вдруг серьезнеет: – Ксюнь, ты почему тогда ко мне не пришла?
Нормальный такой вопрос.
И вправду, чего это я к нему не пришла? Он меня выставил, как ненужную зверушку, а я к нему кланяться в ноженьки. Спаси, дорогой Дима, а то мне ночевать негде.
Самое обидное, что если бы не Тимур, то вполне возможно, я пришла бы, когда вконец замерзла. Как хорошо, что мне не пришлось это делать.
– Это ведь так приятно просить помощи у парня, который указал на дверь, – тяну донельзя обиженным голосом. – Представляю, с каким лицом ты бы меня встретил.
– Ксюх, ну хватит делать из меня монстра, я бы помог. Я, если хочешь знать, уже на следующий день пожалел, пошел тебя искать…
Во мне вдруг просыпается язва восьмидесятого уровня:
– Скажи-ка мне, Дима, а ты пожалел до или после того, как по эсэмэскам начал поливать меня грязью, предлагать аборт?