1. Лабиринт

Костырев, 2009-04-17 (A.D.)¹

– Снова метет, – прошептал Лазарев. Он держал рюмку водки. Вторая, накрытая ломтиком ржаного хлеба, стояла на столе Костырева. – Тошно мне, Олег! – он отвернулся от окна. – Как будто не Ванька умер, а я! И с того света вижу, кем был для людей и что обо мне теперь думают.

– Мне очень жаль, – отозвался Костырев.

– Да, – кивнул гость, – мне тоже. Все наши надежды, Олег. Вместе с ним умерли наши надежды… Я на балкон выйду? – он выпил и пробормотал: – Там сейчас хорошо.

 За окном кипела снежная круговерть. Еще вчера небеса обещали день ясный и теплый. Но на рассвете дохнуло холодом, и вновь завьюжило, и к обеду накрыло поселок густым снегопадом. Вскоре после того, как приехал гость.

– Я на балкон выйду? – повторил он.

 Олег оторвал взгляд от поминального прибора на столе:

– Конечно.

 Сергей открыл балконную дверь, и в кабинет хлынул прохладный ветер.

 Время подходило к полудню. Но казалось, что наступил вечер. Снегопад был таким густым, что высокие тополя по ту сторону дороги были едва видны.

 Лазарев прошел к перилам, поднял лицо к небу. Его волосы, его плечи, его вязаный домашний свитер и потертые джинсы на глазах покрылись снежными хлопьями. И так же на глазах следы от его туфель исчезли под выпавшим снегом. И на какое-то время он замер, словно ждал то ли ответ на свои мысли, то ли чудо, а потом вернулся в комнату. Его лицо и одежда были мокрыми от растаявшего снега. Он вытер лицо и произнес сдавленным голосом:

– Я любил его как сына, Олег. И он был моим сыном! Я люблю его мать, я люблю Вику, Олег. Иногда мне кажется, что другой жизни у меня не было. Как будто до них не было ничего… Олег, ему было семнадцать лет! Всего семнадцать… Я до сих пор не могу поверить… В голове не укладывается… Помоги мне, брат!

Его лицо было мокрым от снега. И непонятно было, плачет он в этот момент или нет. Олег протянул ему бумажное полотенце. Сергей вытер лицо и потянулся к бутылке.

 Олег не видел его со времен окончания школы. Знал только, что в свое время он почти спился. Но все же переломил себя и выбрался из трясины, в которой сгинули многие.

– Я боюсь, что она не выдержит, – продолжал говорить Лазарев. – Сын был для нее всем. Единственный ребенок. Она уже не сможет родить. Даже если мы решимся, она не сможет.

– А что говорит следователь?

– А что он может сказать? Для них Иван – наркоман! Для них все уже ясно, абсолютно все!.. Но он не был наркоманом, Олег! Все это ловко, очень ловко подстроено! И ты должен помочь нам. Помоги! И о деньгах не думай! Я заплачу вдвое. Втрое! Деньги – не вопрос.

– А если я выясню, что он употреблял наркотики?

– Нет! – мгновенно вскинулся Лазарев. – Нет, Олег! Он не был наркоманом! Я же тебе говорю – все подстроено! Ты должен мне верить, Олег… Ты должен мне верить.

– Хорошо, – кивнул Костырев и протянул ему бланк предварительного договора. – Но ты должен знать, во сколько обойдется один день моей работы. Накладные расходы оплачиваются отдельно. Если согласен, впиши свое имя, поставь дату и роспись.

 Лазарев, не читая, подписал договор. Олег включил записывающую аппаратуру и произнес:

– Начинаю видеозапись… – он открыл чистый блокнот. – Сегодня, семнадцатое апреля две тысячи девятого года. Заказчик: Лазарев Сергей Валентинович. Итак, Сергей Валентинович, первого апреля этого года в двадцать два часа десять минут ваш приемный сын Лазарев Иван Сергеевич был найден мертвым в глухой части парка Железнодорожного района. Смерть наступила в результате асфиксии верхних дыхательных путей. Рабочая версия следствия – самоубийство. Вскрытие показало, что незадолго до смерти Иван употреблял наркотик группы амфетаминов. Мотивы самоубийства неясны. Врагов у Ивана не было. Денежных долгов не было. Верно?

– Верно, – кивнул Лазарев.

– Сергей Валентинович, родные часто утаивают от следствия существенные факты. Боятся опорочить память покойного, либо скрывают собственную неблаговидную роль в произошедших событиях. Это тормозит ход следствия. Я должен спросить: нет ли таких фактов, которые вы сознательно скрыли от официального следствия? Подчеркиваю: скрыли от официального следствия.

– Конечно, нет! – вскинул голову Лазарев и снова стал похож на буйного, почти неуправляемого подростка, каким Олег запомнил его со времен юности. – Нам нечего скрывать, и Иван был не из таких!.. – он осекся и несколько мгновений сидел, сжав зубы. – Он не был проблемным, Олег, – наконец произнес он. – Если бы ты его знал, не задавал бы таких вопросов. Парень знал, чего хотел и чего не хотел. А он хотел жить и хотел для людей дома строить. И хотел деньги этим зарабатывать. Это была его жизнь, его мечта… Когда нам сообщили о его смерти, мы решили, что это чья-то глупая шутка.

– Стало быть, есть люди, которые могли так пошутить? – подытожил его слова Олег.

– Было первое апреля, – ответил Лазарев. – И само собой Иван ссорился в школе, и не только с одноклассниками, но и с учителями. Потому что был самостоятельным и зрелым! Несмотря на молодость, он был зрелым человеком с собственными суждениями.

– Девушка у него была?

– Да, наша соседка Катя Никольская. Очень хорошая девочка. Мы с Викой думали, что они поженятся. У него было много друзей. Олег, я же говорю, его любили и уважали. Почти никто не верит, что он сам в петлю залез… Я совсем забыл! – он протянул ему фотографию темноволосого, крепко сбитого парня. – Таким он был.

 Олег взял снимок.

– Я не понимаю, почему это случилось?! – с болью в голосе произнес Лазарев. – За что нас так?! За что?

– Сергей Валентинович, вернемся к его друзьям. Мне нужны фамилии тех, кто может знать об Иване больше других, – Олег положил фотографию на стол.

– Саша Карманов, – спустя несколько мгновений отозвался он. – Это его одноклассник. Они и дальше собирались вместе учиться. Наверняка Миша Лапин. Он иногда приходил в гости. Наверное, самые близкие из друзей.

– Пасынок доверял тебе? – Олег сделал в блокноте несколько пометок. – Он был с тобой откровенен?

– Олег, он меня папой называл, – после недолгого раздумья ответил Лазарев. – Он знал, что я не его отец, но называл меня папой. Ты знаешь, я тоже с отчимом вырос. И знаешь, как я жил.

– Я помню об этом, – кивнул Олег. – Хорошо, переиначу вопрос. При возникновении денежного долга, к кому бы Иван обратился: к тебе, к матери или к кому-то еще?

– К дяде, к Никите Лужину, – после краткого размышления ответил он. – Но у него не было долгов! Иван по краю не ходил никогда. Олег, ты выясни все. Ты выясни, кто его убил! Ты мне эту сволочь найди! А я накажу его по-своему!

 Олег некоторое время разглядывал его. Потом встал и отошел к окну. Снегопад закончился, снежинки еще пролетали в воздухе, но уже был виден вдали берег, само озеро и лес на другой стороне. Переполненное вешними водами озеро было темным, а лес и берега сияли свежей снеговой белизной.

– Сергей, я надеюсь, ты не собираешься сделать какую-нибудь глупость? – Олег закурил и посмотрел на него.

– Ты его сначала найди, Олег! Найди! – Лазарев снова стал похож на буйного подростка. – А разбираться потом будем! Ты мне его найди, брат!

– Хорошо, – кивнул Олег. – Об этом поговорим позже. Итак, у вас не было друг от друга секретов?

– Конечно, были! Олег, как без этого?! Но он уже не расскажет… – Лазарев снова осекся и потянулся за бутылкой.

– В каком состоянии сейчас находится твоя жена? Я могу поговорить с ней?

– Плохо ей, – отозвался Лазарев, выливая остатки водки. – Но поговорить можешь. Зачем бы я к тебе приехал тогда?.. Спи спокойно, – он выпил и помолчал немного. – А ты неплохо устроился. Я всегда знал, что в нашем классе ты самым умным был. Когда пацаны на пьянках тебя ментярой обзывали, я им рога отшибал! Потому что ты всегда мужиком был, Олег. Вот таким! – он продемонстрировал свой пудовый кулак. – Ты мне, брат, помоги. Я устал уже думать, и боль эту я устал носить… Олег, я по вахтам мотаюсь, месяц – дома, месяц – там. Мне двадцать девятого числа уезжать, а я боюсь Вику одну оставить! Боюсь я, брат! Уеду на вахту, а она с собой что-нибудь сделает… Ты мне найди гаденыша, а за мной не заржавеет. Сам знаешь, я слово свое держу!

 В этот момент мобильный телефон Костырева загудел и от вибрации съехал в сторону.

– Извини, – Олег прижал трубку к уху. – Здравствуйте, Софья Адамовна… Нет, у меня появилось срочное дело… Поговорим об этом позже… Разумеется… Думаю, на это уйдет несколько дней… До свидания, – он убрал телефон в футляр на ремне и остановил видеозапись. – Едем к вам, Сергей. Время – дорого!

 Но на крыльце они задержались. Потому что Светлана вышла проводить Олега, и Лазарев разговорился с ней, хотя до этого дня знакомы они не были.

– У Олега всегда все ровно шло, а у меня наперекосяк! – говорил он, взяв ее за руку. – А я его с детского сада знаю. Веришь, нет?! И в школе мы за одной партой сидели. Помнишь, Олег?

– Помню.

– Я тоже, – улыбнулся Лазарев. – А лет-то после этого сколько прошло! Господи! Я уже все забыть должен, но помню. Зачем?.. И я не думал, что встречусь с вами вот так. Вообще, не думал, что когда-нибудь увижусь с Олегом.

– Сергей, мне так жаль, – Светлана погладила его по руке. Говорила она немного в нос, была простужена. – Передай от меня привет жене. Мы не знакомы, но все равно передай от меня привет.

 В этот момент в просвет среди снеговых облаков брызнуло солнце. Светлана зажмурилась и чихнула:

– Простите, – она прижала носовой платочек к лицу и слегка покачнулась.

 Олег обнял ее за плечи и отвел в холл.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Может, маме позвонить?

– Не нужно, – улыбнулась Светлана. – Со мной все в порядке. Езжай, Олег, он тебя ждет. Помоги им, – она оглянулась на гостя.

Лазарев снова поднял лицо к небу и замер, словно до сих пор ждал ответ на свои вопросы. Он был таким высоким и массивным, что напоминал памятник.

Вика Лазарева сидела на диване в гостиной. Она с места не сдвинулась и осталась совершенно безучастна, когда они приехали.

– Ты пока раздевайся, а я сейчас, – Лазарев скинул кроссовки и прошел в гостиную.

Через мгновение Олег услышал, как он негромко бубнит, разговаривая с женой:

– Вика, ну нельзя же так. Нельзя… К нам Олег приехал. Он хочет поговорить с тобой. Вставай, милая, ты должна познакомиться с ним. А я пока чай заварю. Ты ведь со вчерашнего дня ничего не ела.

– Сережа, я ничего не хочу, – отозвалась она на его увещевания.

Голос у нее был слабый, если бы в этот момент Олег снимал пальто, он бы наверняка не расслышал ее.

– Вика, Олег поможет нам. Это такой парень! Я ведь тебе рассказывал о нем, – продолжал говорить Сергей. – Вставай, Вика. Вставай! Сейчас я чайник вскипячу. Я вечером в магазин сходил, булочек твоих любимых купил.

– Да, оставь же ты меня в покое… Я ничего не хочу…

– Здравствуйте, Виктория Павловна! – Олег на мгновение замер в дверях. – Я Олег Костырев. Я хочу помочь вам, – он сел на диван рядом с ней. – Вика, с вашим мужем я в одном классе учился. За одной партой сидели.

– Я знаю, – кивнула она.

 Олег сделал Сергею знак оставить их наедине. Тот замешкался было – такого уговора между ними не было, но все же вышел из комнаты. Олег встал с дивана и подошел к окну. Двор был покрыт свежим снегом: детская площадка, машины, скамейки и козырьки над подъездами. Только следы от машин да следы от человеческих ног темнели в проталинах на дороге. Двор стремительно пересекла ватага школьников лет десяти. Они на бегу лепили снежки, швыряя их друг в друга и во что ни попадя. Олег представил, как Вика так же стояла возле окна, дожидаясь сына из школы. Он крепко сжал челюсти и оглянулся на нее:

– Вы можете показать мне комнату Ивана?

– Зачем вам это, Олег? – она подняла на него темные, выплаканные глаза. Горе иссушило ее. Она давно не пользовалась косметикой и оделась кое-как, во что под руку попало. Но даже сейчас производила впечатление женщины привлекательной и моложавой. – Зачем это вам? Ванечку уже не вернуть. Никто мне не вернет сына.

– Да, – кивнул Олег. – Но Сергей боится за вас и переживает. И ему не легче, чем вам. Вика, ему сейчас не легче и не проще. Вика, я понимаю, что причиняю вам боль. Но пройдет время. Если вы переживете эти дни и останутся у вас силы, вы попытаетесь жить дальше. И это правильно. Мы должны жить. Но что, если зло останется безнаказанным?.. Ведь вы верите, что Иван на такое не был способен.

– Но ведь так не бывает, Олег, – в ее голосе наконец вспыхнула искра жизни. – Бог все равно накажет виновного! А иначе и быть не может! Мой сын еще вернется! Он хотел сделать так много, но его остановили.

 Олег какое-то время смотрел на нее. И она так же, не отводя взгляда, смотрела в его глаза.

– Вы выглядите усталым, – неожиданно сказала она. – Оставьте меня в покое. Лучше отдохните. Отдохните с семьей.

– Сейчас не обо мне речь, – отозвался Олег, и после его слов в комнате повисло молчание. – Нескромный вопрос, Вика, – сказал он спустя полминуты. – Сколько вам лет?

– Тридцать четыре. Мне восемнадцати не было, когда я родила.

– Вас отговаривали?

– Подруги, – кивнула она. – Подруги отговаривали. Но мама сказала: «Рожай!». Она сказала: «Я вас подняла, и твоего ребенка мы на ноги поставим».

С кухни донесся свисток закипевшего чайника.

– У вас замечательная мама, – улыбнулся Олег.

– Да. Жаль, что ее больше нет.

– Простите, я не знал.

 Лазарев с подносом в руках замер перед дверью. Он слышал приглушенные голоса Вики и Олега. Его жена уже больше недели не разговаривала ни с ним, ни с гостями, отделываясь от всех односложными фразами. Олег сумел разговорить ее. Сергей помедлил, не зная, как поступить дальше. Но все же толкнул дверь ногой и зашел в комнату.

– А вот и я! – нарочито бодрым голосом произнес он. – Олег, придвинь к дивану столик. Прошу! – он поставил на него поднос с чашками горячего чая и блюдом со сдобой. Улыбнулся, глядя на жену и уже понимая, что нарушил их беседу раньше времени. – Угощайтесь, чем бог послал!

– А мы только что вспоминали маму Виктории Павловны, – сказал Олег.

– Теща золотым человеком была, – улыбнулся Сергей. – Олег, ты присаживайся. И я с вами за компанию чайку выпью.

– Я не буду, – покачала головой Вика.

– А я не откажусь, – Олег взял чашку с ароматным хорошего цвета чаем и подцепил с блюдца кружочек лимона. – Если не секрет, вы в каком году познакомились? – посмотрел он на Вику, и Лазарев тоже перевел на нее взгляд.

– Ване шесть лет было… – начала говорить та, но внезапно осеклась. – Да, мы познакомились в девяносто девятом году, – и она вновь стремительно ушла в себя, как в трясину провалилась в безразличие и к самой себе, и к окружающим.

 Она сидела с краешка дивана. И Олег понимал, как трудно будет выцарапать ее из лап смерти. Он попытался снова разговорить ее, но теперь и ему Вика отвечала односложно и с неохотой, отделываясь лишь: «да», «нет» и «не знаю». Он пару раз отхлебнул из чашки и поставил ее на столик.

– Сергей, я хочу осмотреть комнату Ивана. Вика, вы не против?

– Нет.

– Очень хорошо, – кивнул Олег. – Вика, вы не составите мне компанию?

– Нет.

 Он поднялся с дивана, Лазарев встал вслед за ним, поцеловал жену, прошептал ей что-то на ухо. Но и к нему она осталась безучастна.

– Жаль, что я рано зашел, – повинился Сергей, прикрыв за собой дверь. – Ты почти разговорил ее.

– Сейчас невозможно угадать ее реакцию на слова и действия посторонних. Сейчас даже ты для нее посторонний. Что уж обо мне говорить? Любопытно, – Олег окинул взглядом комнату. – Иван сам занимался оформлением?

– Да, все сделал сам. Приносил книги из библиотеки, делал по ним чертежи. В интернете что-то все время искал.

 Стены в комнате Ивана были завешаны рисунками самых известных и величественных зданий и архитектурных ансамблей, рассечениями пространственных фигур и этюдами Леонардо да Винчи.

– Среди них есть собственные чертежи Ивана? – спросил Олег, еще раз оглядывая убранство комнаты.

– Нет, что ты, – улыбнулся Сергей. – Все это он называл шедеврами. А свои рисунки Иван держал здесь и в шкафу, – он открыл стоявшую возле письменного стола тубу с чертежами пасынка. – Здесь все, что он хотел построить. Я ведь говорил, что он хотел строить дома.

– Сергей, я могу взглянуть на вещи Ивана? Может быть, найду его записи.

– Да ради бога! – энергично кивнул тот. – Ты же за этим и приехал!

– Сергей, я должен остаться один, ты только компьютер включи.

Лазарев включил компьютер и вышел из комнаты.

 Олег проводил его взглядом и снова замер, оглядывая стены комнаты. Спустя минуту сел за компьютерный стол, провел пальцем по стопке компакт-дисков, выдвинул ящик с бумагами. Чертежная доска стояла рядом. На нее зачем-то тоже накинули черный платок, как на зеркало в коридоре. В углу стоял невысокий массивный шкаф со стеклянными дверцами. Он был забит рулонами чертежей. Олег вынул из ящика несколько тетрадей большого формата.

 Почерк у Ивана был каллиграфическим. Наверняка он немало времени потратил, чтобы добиться в письме такого изящества. Олег пролистал несколько тетрадей, но ничего интересного среди записей не нашел. Это были довольно рутинные описания того, что Иван прочитал, узнал в школе, какие сделал наброски и чертежи. Записи пестрели математическими расчетами, геометрическими рисунками и малопонятными для непосвященного схемами. Олег уже без особого интереса выложил из ящиков все содержимое. Пока что его внимание привлекла только записная книжка с номерами телефонов друзей и знакомых Ивана. Он сунул ее в карман и только после этого занялся компьютерной базой данных. А здесь было несметное количество фотоснимков, схем, рисунков, эскизов и книг по архитектуре и градостроительству. Олег порылся в скрытых папках и файлах. Но и в них не нашел ничего предосудительного.