Пролог. Инструкция по управлению Хаосом

У каждого есть путь, только избранные знают куда он ведет

Дубай. Июль 2025 года

Предзакатный зной Пенсильвании. Тысячи лиц, растянутых в улыбках и предвкушении, устремлены к ярко освещенной трибуне. Дональд Трамп, громогласный и самоуверенный, стоял на подиуме, его голос, усиленный колонками, сотрясал вечерний воздух: «…и мы вернем Америке ее величие! Мы сделаем ее снова могущественной! Мы…».

В этот самый момент, когда он, как обычно, драматически поднял руку, чтобы подчеркнуть свои слова, произошло то, что навсегда войдет в анналы истории. Где–то высоко, на крыше неказистого кирпичного здания, скрытого в тени, молодая рука сжала приклад винтовки AR–15. Томас Крукс, тьма в его глазах, которую никто не пытался прочесть до этого дня, выдохнул. Цель была чиста, расстояние – идеальное для его тренированного глаза.

Бах!

Громкий, сухой звук выстрела разорвал овации. Толпа, погруженная в экстаз, сначала не поняла. Но Трамп, инстинктивно, по–своему, почувствовал. Он лишь на долю секунды дернул головой, совсем чуть–чуть, едва заметное движение, словно пытаясь отмахнуться от назойливой мухи. В следующее мгновение он почувствовал резкий, жгучий удар в правое ухо. Боль пронзила, но сознание зафиксировало не ее, а странный, влажный шорох, словно горячий гвоздь прошел сквозь плоть. Он автоматически схватился за ухо, пальцы нащупали что–то липкое и теплое.

На сцене, среди криков и суматохи, всего через двадцать пять секунд после первого выстрела, произошло нечто, что заставило даже самых циничных журналистов вздрогнуть. Трамп, окровавленный, с раненым ухом, поднялся. Его лицо было бледным, но глаза горели. Он вскинул кулак вверх. Это был не жест поражения, не мольба о помощи. Это был жест вызова. Толпа, словно по команде, ответила шквалом аплодисментов и оглушительным скандированием «С–Ш–А! С–Ш–А!».

Я, смотрел на эту сцену на большом плазменном экране в своем офисе на сотом этаже стеклянной башни в Дубае. Кадры сменялись: панорама хаоса, затем крупный план окровавленного уха, потом снова Трамп, уводимый охраной, его хриплый призыв. Когда Трамп исчез из кадра, а на экране появились аналитики, я протянул руку к пульту. Щелчок, и экран погас, погрузив комнату в тишину.

Я откинулся на спинку кресла. Темнота телевизора отражала мое собственное, глубокое размышление. Почему пуля, которая должна была быть смертельной, прошла лишь по касательной, пробив ухо? Тот самый миллиметр. Неужели это был всего лишь порыв ветра? Или невидимая рука, которая дернула голову Трампа в нужное мгновение, чтобы изменить ход мировой истории? Я вспомнил свои давние мысли о случайности, о взмахе крыла бабочки, способном вызвать торнадо. Но здесь, на грани жизни и смерти, этот миллиметр казался слишком значимым, чтобы быть просто случайностью. Что есть случайность – то, у чего нет причины? Я усмехнулся. В этом мире у всего есть причина. Просто за случайностью, как правило, скрывается невозможность увидеть все причины хаоса. Но что, если кто–то смог увидеть? Что если кто–то смог создать причины? Какая причина привела стрелка и Трампа в одну точку в одно и то же время? Он это видел или не просто видел?

Напротив, сидел Майкл Кларк, молодой журналист из лондонского издания, чьи глаза горели любопытством. Его темный костюм, идеально выглаженный, и цифровой диктофон на столе выдавали человека, привыкшего к миру, где все поддается логике, где события можно разложить по полочкам. Он смотрел на меня, как энтомолог на редкого жука, готовый препарировать мою историю ради заголовка.

– Господин Краевский, – начал он, старательно выговаривая мою фамилию, – весь мир считал Жириновского… ну, скажем, эксцентричным. Политическим клоуном. Как он предсказывал будущее? Откуда он знал?

Я усмехнулся, отпивая виски. Лед тихонько стучал о стекло. – Клоун падает сам, чтобы рассмешить публику. А Владимир Вольфович был из тех, кто с удовольствием толкал других, чтобы посмотреть, как красиво и с каким грохотом упадут все остальные. Он не играл по правилам. Он и был правилами. Непредсказуемыми, как шаровая молния. Он был физикой власти, ее темной материей.

Мой стол – холодное стекло и хром – был завален не юридическими документами, а реликвиями прошлого. Пожелтевшие газетные вырезки, старые видеокассеты с потертыми наклейками, исписанные от руки блокноты и несколько экземпляров книги, чья обложка когда–то казалась мне нелепой фантазией. «ПОСЛЕДНИЙ РЫВОК НА ЮГ». В 1999–м я смеялся над ней, считая ее бредом. Теперь, в 2025–м, ее слова жгли, как пророчество, высеченное в камне. Мой офис превратился в лабораторию хаоса, где я, словно одержимый археолог, искал код – ключ к тайне человека, который, кажется, говорил с будущим, как со старым другом.

Кларк подался вперед, его пальцы замерли над блокнотом. Он ждал баек о кремлевских интригах, о грязных политических играх, о чем–то, что можно упаковать в аккуратную статью. Но я собирался дать ему нечто иное. Нечто, от чего его лондонский мир, выстроенный на логике и порядке, даст трещину.

– Его предсказания сбывались, – сказал я, постукивая пальцем по корешку книги. – В 2003–м он кричал, что Америка утонет. Мы смеялись. А теперь? Заголовки о наводнениях, смывающих западное побережье США. Он говорил о русских ученых, которые перевернут законы физики. Сегодня я вижу статьи о квантовых прорывах в Москве. Он предсказал хаос на юге – и вот, вчерашние новости: беспорядки в Персидском заливе. А предсказание покушения на Трампа! Совпадение? Или он знал?

Я отложил бокал и посмотрел на Кларка. Его лицо побледнело, пальцы нервно теребили ручку. – Вы думаете, это был бред? – спросил я. – Или расчет? Или… нечто большее? Эта книга – мое расследование. Не о политике – политика скучна. Это о сделке с хаосом. О человеке, который видел будущее и играл с ним, как за шахматной доской. Я был рядом с ним. Я видел, как он ломал правила, как он смеялся, когда другие падали. И я хочу понять – как он это делал.

Кларк кашлянул, пытаясь вернуть себе уверенность. – Это, конечно, звучит невероятно. Вы действительно верите в такую степень предвидения?

Я встал, подошел к окну. Дубай сверкал, его небоскребы отражали слепящее солнце, но я чувствовал, как под этой сияющей маской шевелится хаос. Моя лаборатория ждала. Кассета, письмо, предсказания – все это было лишь началом. Я знал, что правда, которую я ищу, может оказаться безумнее любой выдумки. И я был готов ее найти.