Аполлинарий – 1

В дверь настойчиво звонили. Таня оторвала лицо от подушки и глянула на часы: 8 утра. Слезла с дивана и, закутавшись в простыню, пошла открывать. Голова нещадно болела. Звонок истошно надрывался.

– Да иду я, иду, – Таня с полузакрытыми глазами подошла к двери и повернула ключ в замке. На пороге стояла соседка – бодрая семидесятилетняя старушка.

– Здравствуй, Таня, – улыбнулась она.

– Здравствуйте, Глафира Аркадьевна, – зевнула девушка. – Если вы по поводу нашей вчерашней вечеринки, то мы старались не шуметь особо.

– Да ладно, я понимаю. Студенты, дело молодое, – закивала старушка и жалобно добавила. –Танечка, милая, выручай!

– Сколько? – поинтересовалась Таня. – Ну, пару тысяч могу одолжить.

– Ой, да я не за этим! – отмахнулась соседка. – Внученька моя замуж выходит.

– Это просто прекрасно! – осторожно мотнула головой Таня, пытаясь не вызвать новую волну боли от вчерашних возлияний. – И?

– Я к ней уезжаю. Всего на два дня! Ты не могла бы с моим котиком посидеть?

От такой просьбы девушка проснулась окончательно.

– Да вы знаете… – неуверенно начала она, но старушка договорить не дала.

– Да ты не переживай, всего два денечка. И я тебе заплачу. Вам, студентам, деньги никогда не лишние, – старушка смотрела с надеждой.

– Ну, если только пару дней… – с сомнением протянула Таня. – А он у вас смирный? Обои мне не поцарапает? А то, сами знаете, квартира съемная…

– Видишь ли, – Глафира Аркадьевна заколебалась. – Аполлинарий не любит выходить из квартиры, поэтому тебе придется самой приходить. Как-то так…

– Аполлинарий? – переспросила Таня. – А попроще нельзя? Поля? Или Поль? Может быть – Аполло?

Старушка вдруг испуганно посмотрела по сторонам и шепнула.

– Танечка, милая, я тебя очень прошу: называй его Аполлинарием, без сокращений. Он этого не любит…

Таня пожала плечами: ей было, в общем-то, все равно. Просто странно как-то: любит не любит. Он же простой кот, кто его спрашивать-то будет? Да и кличка странная. Ладно, разберемся!

– И когда вы уезжаете?

– Завтра вечером. В восемь.

– Приду. Платить не надо. Вы, пенсионеры, не богаче студентов будете. Привет Кремлю!

***

Глафира Аркадьевна дала ей последние нехитрые инструкции, вручила ключи и умчалась на такси на автовокзал.

Таня смотрела на кота. Кот смотрел на нее.

Когда-то он был маленьким, серым котенком неизвестной породы, которого сердобольная старушка нашла беспомощно ползающим в мусорной куче. Принесла домой, отмыла, отогрела и накормила. Нарекла Аполлинарием и оставила у себя жить. За семь лет из смешного и безобидного котенка Аполлинарий превратился в десятикилограммового огромного кота. Избалованное, самоуверенное, самовлюбленное, ленивое, в край охреневшее животное!

И теперь Аполлинарий смотрел на молодую соседку, и в его желтых глазах ясно читалось одно: вселенское презрение к этому незнакомому и абсолютно некрасивому человеческому существу.

«Какая же она убогая! Даже усов нет! У бабки хоть усы есть, какой-то намек на привлекательность… А у этой? Морда, именуемая у них лицом – овальная. Глаза на пол-лица, а вот эти заросли над ними, ресницами именуемые, – слишком длинные и густые. Его же сдует к кошачьей матери, если она вздумает часто моргать! Тьфу! А нос? Это что, нос?! Тоненький и прямой! А губы? Какие-то чересчур ровные, четко очерченные. Ой, блин… Прямо скажем, природа на ней выспалась конкретно… Страшнее существа он, пожалуй, не видел никогда. А вот шерсть или, как у них там, у человеков – волосья? Вот волосья у нее роскошные: длинные. У бабки-то три волосинки в шесть рядов, безжизненные и седые. А у этой волосья – супер! Будет за что подергать когтистой лапой… Ну что ты пялишься на меня? Давай уже заходи, коль приперлась! Посмотрим, на что ты годишься, бестолочь!»

Таня присела перед Аполлинарием. Протянула руку.

– Киса, привет! – ласково пропела она.

Кот недовольно мотнул крупной головой.

– Киса, ты есть хочешь? – спросила девушка, удивленная такой недружелюбной реакцией.

Есть Аполлинарий хотел. Всегда. Не потому что был голоден, а потому, что заняться нечем было.

– Пойдем, я тебе молочка налью.

Она налила молоко из пакета. Кот капризно ударил по краю миски широкой лапой, разбрызгивая вокруг. Таня взяла его на руки. Тяжелый какой! Погладила по короткой шерсти.

– Ну вот что ты, Полечка? – дружелюбно спросила она. – Может рыбки хочешь? Давай я посмотрю в холодильнике.

Кот выскользнул из рук и с независимым видом удалился в прихожую. Таня проводила Аполлинария удивленным взглядом, вздохнула и принялась убирать последствия его мерзкого поведения – разлитое молоко.

В прихожей Аполлинарий воровато оглянулся, затем подошел к Таниным кроссовкам. Пошевелил их лапой, аккуратно сдвигая вместе, и сел сверху. Зажурчал. На усатой морде возникла что-то наподобие улыбки, глумливой и мстительной.

«Это тебе за Полечку! Пока не выучишь, как меня зовут, будешь ходить в обоссаных кроссовках».

Таня налила ему воды, в другую миску положила немного свежей кильки – со слов бабки кот ее обожал. Аполлинарий, с чувством облегчения и выполненного долга, вернулся на кухню. Понюхал рыбу, борясь с желанием наброситься на нее. Но, будучи пацаном конкретным, форс держал: откусил, пожевал, скривил мрачную морду и запрыгнул на подоконник. Недовольно заурчал.

Таня растерянно посмотрела на него.

– Ну ладно. Не хочешь, да? Как проголодаешься, поешь, ладно? А я, Полечка, завтра утром зайду.

Девушка вышла в прихожую. Аполлинарий, хитро прищурив желтый глаз, затих. Внимательно прислушался, вытянув уши.

– Сволочь! – раздался истошный вопль из прихожей. Кот в восторге откинулся на полосатую спину, шлепая лапами по толстому животу.

Таня, держа в руках кроссовки, с которых ручьями текла едко пахнущая жидкость, появилась в кухне.

– Ты! – от возмущения она аж задыхалась. – Ты! Ты… самый мерзкий кот на всей планете!

Развернулась и пошла ванную. Аполлинарий, скривив морду в улыбке, слушал, как она набирает воду в ведро, моет пол, убирая последствия его диверсии. Через десять минут девушка, роняя слезы и держа в руках безнадежно испорченную обувь, на носочках вышла из квартиры.

– Мурло!!! – обиженно выкрикнула она и захлопнула дверь.

Аполлинарий довольно почесал брюхо.

«Иди-иди! А теперь можно и побалабасить».

Он спрыгнул с подоконника и подошел к миске. Довольно заурчал…

***

Аполлинарий умер ровно за пять секунд до того, как открылась входная дверь, и в квартиру вошла Таня. До этого он, лежа на широком подоконнике, долго выбирал позу потрагичнее. Все какие-то неудобные и неубедительные! Внезапно защелкал замок, поэтому пришлось в спешном порядке вывалить розовый язык и закатить глаза. Лапы раскинуты в стороны, хвост безжизненно свисал с подоконника. Аполлинарий замер, изображая многочасовое окоченение.

– Полечка! – донеслось вкрадчивое. – Ты где, дорогой?

Хитрый котяра даже не догадывался, что обращение «Полечка» – это совсем не вчерашнее ласковое ути-пути. Это вызов. Это ультиматум. Это выкопанный ночью топор войны, отмытый до блеска и заточенный до звона…

Таня с улыбкой смотрела на тщательно изображающего труп кота. Играл лихо, вот только белый кончик хвоста немного подрагивал, да пузо слегка вздымалось. Она вошла в кухню, водрузила пакет на стол. Вынула йогурт, открыла его и подошла к окну. Игнорируя лежащего кота, с аппетитом ела фруктовый йогурт, с интересом глядя на улицу. Аполлинарий ее не видел, но прекрасно слышал запах ее легких духов, стук ложки о пластиковый контейнер и восторженные слова:

– Ой, как вкусненько…

«Чё происходит? Я чё, прозрачный? Бабку бы давно уже кондратий хватил, бегала бы тут, причитая и приговаривая, откачивая его. А эта?!»

Внезапно Аполлинарий почувствовал, как ему на нос что-то капает: липкое и холодное, с противным фруктовым вкусом. Он осторожно вернул закатившиеся зрачки на место. С ложки этой несчастной прямо ему на нос капала какая-то дрянь! Как будто специально это делает! Вот прямо внаглую! Вот еще одна капля упала прямо на его красивый живот. А эта девица возвышается прямо над ним, жрет какую-то хрень и пялится в окно, а его несчастный труп будто бы не остывает прямо перед ней!

Он снова закатил глаза. Ладно, посмотрим, кто кого…

– А где же Полечка? – издевательски произнесла Таня, с улыбкой поглядывая сверху вниз. Уши кота уже давно нервно подрагивали, а хвост беспокойно елозил по подоконнику. Пересохший высунутый язык норовил сам залезть обратно в пасть. Кот держался из последних сил и плохо себя контролировал. К тому же, от запаха упавшего на морду фруктового йогурта щекотало в носу. Наконец Аполлинарий не выдержал и чихнул. Чихнул так, что слетел с подоконника, даже не успев сгруппироваться. Стукнулся спиной о тапки своей мучительницы.

– А вот и Полечка! – Таня ехидно глянула на него. Кот с обидой выпустил когти и вонзил их в штаны из плотной джинсовой ткани. Хоть бы хны! Девушка смотрела на него сверху и улыбалась. Аполлинарий взвыл от уязвленного самолюбия. Да уж… Это не бабка, из которой он ежедневно вил километры веревок, тут орешек покрепче будет.

«И не надо лыбиться! Ты хочешь войны, детка? Ты ее получишь!»

***

Аполлинарий решил взять тайм-аут. Перед ним опасный и хитрый противник, поэтому ему надо подумать. Битву он проиграл, конечно, только что с того? Посмотрим, кто выиграет всю войну…

Он многообещающе-угрожающе-уничтожающе посмотрел на Таню, махнул хвостом и гордо пошел в комнату.

– Полечка, ты куда?! А я тебе рыбки купила! – донеслось в его полосатую спину.

«Да пошла ты со всей рыбкой!»

Далеко уйти не успел. Потому что прямо перед ним, в прихожей, на старом бабкином пальто возникло странное светлое пятно. Оно дрожало.

«Это что за фигня?»

Он никогда ничего подобного не видел. Осторожно подошел поближе, задрал морду. Фигня резко сместилась вниз, ему под лапы. Аполлинарий в ужасе отпрыгнул, забился в угол. Пятно медленно поползло к нему, угрожающе подрагивая. Кот зашипел, выпуская когти. Пятно испуганно вильнуло и спряталось за бабкины старые туфли. Аполлинарий осмелел, осторожно подошел, замахнулся. Пятно пропало совсем.

«Чё такое ваще я нипонял?!»

Аполлинарий осторожно исследовал бабкины туфли – нет. Задрал морду. Ага! Вот оно, всего в нескольких сантиметрах от его головы. Он подпрыгнул и, уцепившись когтями за драповое пальто, стал карабкаться выше, вслед за ползущим вверх пятном. Добравшись до верхней полки, наконец прихлопнул его лапой. Но оно выскользнуло и перебежало на потолок. Кот потянулся к нему, балансируя на хлипкой шатающейся поверхности. Он уже почти коснулся его лапой, но тут полка обвалилась. Все барахло в виде коробок со стоптанными ботинками, подшивок газет, лисьей шапки и древнего запыленного ридикюля обрушилось на пол вместе с визжащим Аполлинарием. Лежа на полу он чихал от пыли. Вишенкой на торте стала пожелтевшая «Пионерская правда», плавно спланировавшая и полностью накрывшая Аполлинария.

Пятно на потолке мелко затряслось, а затем и вовсе исчезло, потому что Таня, согнувшись и держа в руке маленькое зеркало, содрогалась от хохота.

Аполлинарий в бешенстве изорвал газету. Вскочил на лапы и метнул в девушку испепеляющий взгляд. Он не знал, как она это сделала, да его это и не интересовало. Одно он знал точно – ей кабзда! Бабке – тоже! Ибо нефиг кого попало в дом пускать!

Гордо пошел в комнату. Ему нужно посоветоваться с Великим.

В комнате запрыгнул на старенький пузатый телевизор. Согласно выдуманному ритуалу покрутился три раза влево, два раза вправо, четыре раза мяукнул и с почтением уставился на стену, где висело изображение довольного кота Матроскина с коробкой гуталина в лапах.

Это для вас, дорогой читатель, Матроскин – просто говорящий кот из мультика. Для Аполлинария он был целой Вселенной! В минуты душевных терзаний, обид и прочих непоняток он обращался к Матроскину – к своему гуру, учителю, наставнику. И ответ, часто неясный и небыстрый, был всегда!

Аполлинарий в почтении склонил свою большую голову. Он ждал. Ждал ответа от Великого.

Ответ пришел через пять минут, ясный как день: жди удобного момента!

Кот, прижав лапу к полосатой груди, склонил голову: спасибо, о Великий! Воодушевленный поддержкой, спрыгнул на пол. Залез под диван и стал ждать того самого удобного момента.

Ждал он недолго. Таня, повозившись на кухне, прошла мимо него. Через секунду щелкнул шпингалет на двери туалета, кот вылез и, тихонечко ступая мягкими подушечками лап, подкрался к двери. Посмотрел на большую гладильную доску, прислоненную к стене напротив, устремил задумчивые желтые глаза в потолок, производя какие-то расчеты. Затем подошел, просунул лапы в зазор между стеной и нижним краем доски и с силой толкнул. Сразу же отскочил, потому что гладилка с грохотом поехала по стене вниз, ударилась краем о дверь санузла блокируя ее.

Кот, еще не веря в свое счастье, сидел, прижав лапки к морде, и ждал. Вот раздался характерный звук спускаемой воды, затем щелкнула защелка, ручка поползла вниз. Дверь ударилась в край доски, открывшись всего на сантиметров десять. В зазоре сразу же появилось недоумевающее лицо Тани.

– Это ты сделал?! – грозно спросила она, увидев Аполлинария. Подергала дверь, пытаясь открыть пошире. Кот вне себя от радости подпрыгнул на месте.

– Я тебя, паршивец, на беляши пущу! – пообещала Таня.

Кот хохотнул, демонстративно сел перед ней, потеребил свои бубенчики и гордо удалился. На кухне ждала миска, полная свежей рыбы. О том, что еду купила та, которую он запер в сортире, не думал. Ему было на это глубоко оранжево… Урча от удовольствия, вгрызался в сочные рыбьи бока, а в это время, пыхтя от напряжения и высунув руку за дверь, Таня пыталась сдвинуть доску в сторону.