© Симонова Д. В., 2022

© «Центрполиграф», 2022

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2022

* * *

Все, что получает победитель

Take Five

Увидев ее неестественно изогнувшейся в своем любимом кресле, Серж в первую минуту подумал, что это начало какой-то новой дьявольской игры. Она умела играть. А он не знал, как из этой игры выйти. Все в нем кричало о страшной предательской ошибке, которую он совершил. И вот теперь наступило освобождение. Сейчас он видел только один путь – сбежать. Трусливо, подло – но так он был научен. «Сынок, если есть хоть какая-то вероятность, что тебя обвинят и посадят, – беги куда глаза глядят». Он запомнил этот разговор с отцом. Тем более что этих разговоров было не так много.

Марта Брахман, к несчастью, успела стать его официальной женой. Это стало легкой сенсацией, в том числе и для самого Сержа. Его основной чертой была беспечность, а брак… «штампы и штаммы не моя стихия». Ему было хорошо с Лерой. Однажды они попали в дом к известной богатой тусовщице. Богатой не по меркам «Форбс» конечно, но имеющей некоторые соблазнительные излишки. Помнится, при первом взгляде на Марту Серж ее одновременно пожалел и испугался. Но некрасивые и влиятельные женщины, похоже, не выходят из богемной моды. И со средствами, конечно. Удивительно, что при этом она авторитетно несла всякую чушь. Обычно такие люди рационально корыстны, их роднит даже плоское бесцветное вибрато в голосе. У Марты был другой голос – он мог казаться уютным, даже когда она вела жесткие переговоры с арендаторами. Все, чем она занималась, было одновременно значительным и провальным. Но деньги у нее не переводились – похоже, она все-таки умела сохранять фамильный капитал, и основную его часть не трогала. Одних квартир у нее было штук восемь. Впрочем, Серж, у которого не было ни одной, считал не пристально. Пообщавшись с Мартой, он открыл для себя, что деньги – это бремя, и, чтобы блюсти имущественный статус-кво, нужно вести утомительную повседневную борьбу за приумножение имеющегося. Бесконечно менять то, что дешевеет, на то, что дорожает. Иначе говоря, даже для того, чтобы стоять на месте, надо непрерывно бежать вперед. И это довольно нервное и беспокойное занятие. До встречи с Мартой Серж никогда не назвал бы работой продажу собственных квартир и покупку новых, перевод их в коммерческую недвижимость, сдачу в аренду и улаживание проблем с жильцами. Он полагал, что все это человек делает помимо своего основного занятия. Впрочем, его несчастная жена, которую он сейчас видел перед собой мертвой по неизвестным ему причинам, была уверена, что ее основное занятие – руководить творческими потоками. А это значило прежде всего быть в известных отношениях с творцами.

Но сейчас пора было сняться с ее крючка. Кажется, Серж теперь наследник – и первый подозреваемый. Надо было пересидеть в укрытии, изобразить свое отсутствие на момент ее смерти. Почему-то сразу подумалось об убийстве, хотя внешних признаков насилия не обнаружилось. Но он и не всматривался. Еще не хватало оставить следы своего присутствия! Тихо прикрыв дверь, почти на цыпочках спускаясь по лестнице, не вызывая лифт, он чувствовал себя преступником. Он был уверен, что кто-то очень хочет, чтобы его таковым признали. Марту убили, а виноватым сделают проходимца-муженька, нищего иногороднего жиголо, который младше жены на пятнадцать лет. А может, и на все двадцать – поговаривали, что Марта подделала дату рождения в паспорте. Господи, зачем же он на ней женился?! Кажется, она просто попросила, сказала, что это для чего-то нужно. Хотя нет, не просила, а просто поставила в план на день. Она всегда писала планы и старалась их выполнять. Вечером сидела, напялив очки, и проверяла, все ли она выполнила… Она сказала: нам надо оформить отношения. Для чего-то конкретного – Серж ее никогда не слушал, если касалось ее дел. Ее дел! Он не воспринимал женитьбу как свое дело, вот и поплатился. Но он думал, что поймал шанс. На самом деле поймали его.

…Он позвонил в дверь три раза, коченея от стыда. Лера, как всегда, долго не подходила, потом в свойственной ей сибаритской манере недовольно крикнула: «Кто?» и, не дожидаясь ответа, открыла.

– Выслушай меня, пожалуйста. Мне нужно дня два побыть у тебя. Иначе меня могут посадить в тюрьму. Марту убили. Я – единственный и наиболее вероятный подозреваемый. Я гнусно поступил по отношению к тебе. Но я прошу помочь мне сейчас. И ты никогда не пожалеешь об этом.

У нее в руке было яблоко. Спич был чудовищно бездарным. Летний вечер, город остывает от зноя. Ее вообще могло не быть сегодня дома. Лето – беспощадное время, люди уезжают в отпуск именно тогда, когда они нужны позарез. Жизнь висит на волоске. Она прогонит его. У нее кто-то есть, и он сейчас выйдет и даст в морду, и к этому пошлому исходу событий надо быть готовым. А у Марты Брахман Серж отвык от природного хода событий, от игры мускулами, от меню повседневности…

– Похоже на попытку поучаствовать в конкурсе Хемингуэя «Рассказ из шести слов». Многословно, не находишь? Про детские ботиночки все равно лучше…

И она мстительно откусила свое яблоко. Но дверь не закрыла. Серж осторожно просочился.

– Лера, это не розыгрыш. Она лежит там… дома. Она не дышит.

– А может, это все-таки розыгрыш? Только это она тебя разыграла. Притворилась мертвой, чтобы посмотреть на твою реакцию. Очевидно, что экзамен ты не выдержал. Не обессудь – теперь недвижимость и счета на Каймановых островах достанутся не тебе. Вообще, это в духе Брахманши… но ты не кисни, она всех своих бывших фаворитов пристраивает к себе на побегушки за пансион. Да что я тебе рассказываю, ты же сам все знаешь.

Лера была в ударе. Ночь предстояла длинная.

Мы зря перестали писать длинные путаные письма, объясняя свои поступки. Теперь это считается напрасной тратой времени. К тому же искренность по горячим следам – рискованный шаг. По прошествии лет мы иначе смотрим на многое, что происходит с нами. И все же крик души – дело духоподъемное. А также – единственно возможное алиби между близкими. Напиши Серж в тот горький момент, когда ушел от Леры, она бы иначе смотрела на его сегодняшнее вторжение. Потому что, в сущности, он не уходил. Он исследовал новые возможности. Марта – словно крупный морской порт или железнодорожный узел. Через нее можно было связаться с нужными людьми, путь к которым не проложен для простых смертных с улицы. И если бы это получилось, то от этого выиграла бы и Лера. Потому что она… умная, резкая, одаренная, но чертовски наивная. Серж прежде всего искал возможности для ее проекта, потому что многое в нем – и его рук дело. Это было их общее дитя, но увы, не рожденное. Для того чтобы дать ему ход, нужны были средства. Нужно было заинтересовать крупные фигуры… словом, бейся оземь и обращайся в птицу феникс! Оземь бился, а получался в лучшем случае цыпленок. Серж всего лишь симпатичный олух из Ирбита. Он почувствовал, что не тянет. У него… закончилась злость! Пошли выпивка и бесконечные базары с пустышками, играющими в продюсеров и режиссеров. Началось шоссе в никуда.

И тут подвернулась Марта. Хотя сказать про нее «подвернулась» – вопиющая неточность. Это ей кто-то мог подвернуться, а сама она – наступала, словно полярная ночь. Марта всегда сначала внимательно выслушает того, кто появился в ее поле зрения, усыпляя его бдительность и умасливая самолюбие, притворяется глупой бездельницей, болтающей про эзотерику, а потом… до размякшего визави постепенно будет доходить, что этот милый спектакль всего лишь для того, чтобы мадам Брахман поняла, как его лучше использовать. И ведь у каждого свой срок понимания, некоторым и жизни не хватает. Сержу, впрочем, хватило. Ему вообще показалось странным, что Марта выбрала его, пусть и на время. Он слышал, конечно, что ее «тянет на молодое мясцо». Еще бы – ведь он дружил с Шуриком Фомичевым, который был ее предыдущим… особо приближенным. Но в брачную паутину тот не попал, отчего смотрел на прочих со смешливым снисхождением. Их отношения с Мартой – тайна тайн. Ведь он до сих пор ей предан, словно жертва стокгольмского синдрома. При этом не скалится на Сержа. Во всяком случае, виду не подает. Имеет ключи от ее квартир. И даже от той, где, собственно, Марта и проживала. Но на этой пикантной подробности внимание не заострялось. Вроде как в порядке вещей. Но сейчас только на это обстоятельство и надежда – есть вероятность, что именно Шурик обнаружит тело своей госпожи и заявит куда следует.

Лера окатила кипятком свою любимую кружку с известным карикатурным профилем Фрейда – по совместительству контуром голой женщины. Щедро засыпала ее чуть ли не до половины молотым кофе. Заварила.

– Убийцам кофе не предлагаю!

Уселась на подоконник, упав взглядом в огни большого города. Взяла паузу, чтобы сменить амплуа. Обернулась уже в роли холодной и проницательной.

– А правда… почему бы тебе было ее не убить? Ведь краеугольный вопрос – кому выгодно. Выгодно – тебе! Откуда мне знать, что ты в очередной раз не разводишь меня, как тетерю.

Так прошло полночи. Лера должна была выжать из ситуации все возможности для актерского тренинга. Она побывала и прокурором, и свидетелем обвинения, и жертвой, и даже немного преступником, сознавшись в приступе гнева, что с удовольствием сама бы придушила паучиху Брахманшу. «Неужели ты не слышишь, что в самом имени ее – черная трясина!» Сержу более ничего не оставалось, как спокойно выдержать этот бенефис, раздавив зубами свою гордыню, словно надоевшую карамельку, и, только когда становилось уже совсем невмоготу, вставлять молитвенные реплики. Чтобы напомнить Лере, что она сейчас – не королева психодрамы в своем невротическом театре, а в реальном времени, и Марта уже не коварная соперница, не ведьма и не шарлатанка, а просто неподвижно лежащее тело, которое Серж бросил на растерзание обстоятельствам. Все чудовищно и паршиво.

Наконец Лерочка устала и расплакалась.

– Сереж, ты говори хотя бы честно: ты ушел к ней не из-за корысти… ты в нее влюбился, она тебя сожрала и не подавилась. Я даже уверена, что никакой ты не наследник. Чтобы Марта Брахман не обезопасила себя от потери собственности?! Да никогда! Зачем эта игра в благородного сталкера, который отправился в логово дракона, чтобы добыть ключи от волшебной дверцы? Наплевать тебе было на меня…

Наплевать так наплевать. Серж не возражал. Главное, что ему не указывают на дверь, а все прочее он вытерпит. Его телефон отключен. Никто не знает, где он. Главное – не взорваться… тсс!.. не слететь с катушек.

Наконец он заснул, оставив повисшие в воздухе вопросы, как перьевое облако после драки подушками. И Лера осталась в облаке одна. Испуганной, злой и постыдно победившей. Хотя свою сомнительную победу она тщательно вытеснила. Она легко убедила себя, что задыхается в кровавом смятении. Молчание было мучительно – но делиться мрачной и абсолютно неправдоподобной новостью было ни с кем нельзя. Да и если бы можно – у кого просить совета? Кто из ее окружения был в подобной ситуации… А Сержу и правда наплевать на нее – ему даже не приходит в голову, какой опасности он ее подвергает. Ведь подозрение в убийстве падает и на Леру! Особенно теперь, когда он у нее прячется… «Месть бывшей любовницы» – примерно таким может быть заголовок в желтых источниках информации. Воображение заработало: вслед за заголовком вспыхнули и фотографии с места происшествий… расследование много лет спустя, ретроубийство. Почему бы не стать героиней очерка, написанного в далеком будущем. Рубрика «Крим пасьональ», преступления на почве страсти… Пять минут славы за преступление, которого ты не совершал. Но в этом деле чем громче нота, тем она фальшивее.

Он все-таки к ней вернулся. Это предрекали некоторые знакомцы из ближнего круга, а она тогда сжалась в свинцовый комок, защищаясь от приторных утешений. Лера всегда думала, что такое могут говорить только лицемерные Иудушки. Впрочем, не стоит поминать всуе Иуду – много чести для легковесных болтунов. Иуда – предатель по неведению. Уход Сержа заставил ее глубоко изучить вопрос предательства. Она никому не говорила об этом. Только Сонька поняла бы ее – это она, как преподаватель Божьей милостью, умела так осветить вопрос, что хотелось немедленно погрузиться в тему. С ее легкой руки Лера узнала, что, кроме Михаила, есть еще один Булгаков – философ. И он реабилитировал Иуду. Знает ли об этом мир? В своем маленьком театре «Психея» Лера собиралась ставить спектакль на эту тему. Но Соня уже не узнает, что ее зерно легло на благую почву. Она умерла несколько лет назад.

И не дано было предугадать… как причудливо проросло ее зерно. И сколь неожидан ракурс. Серж в своих попытках оправдаться сорвался в ту же тему – предательства и прощения. Напирая на прощение, конечно! История уходила корнями в джазовую классику – отношения легендарного Дейва Брубека и не менее легендарного саксофониста его квартета Пола Дезмонда. Когда-то Дезмонд был более именитым, и Брубек играл у него на клавишах. А Пол… его обманывал, урезая долю заработка вопреки договору. Брубек бедствовал, они рассорились, и их музыкальный союз распался. Прошло время – и Брубек пошел в гору, а Дезмонд оказался на мели. Перевертыш судьбы! И тогда талантливый и… не слишком щепетильный Пол постучался в двери своего обманутого и ныне успешного приятеля. Жена Брубека не хотела пускать предателя на порог. Но ее великодушный муж все же простил Пола. И оказался прав: иначе не родилась бы культовая тема Take Five и еще много божественной музыки, которую они создали вместе. Как иным мужчине и женщине суждено сойтись, чтобы родить гения, так и музыкантам суждено встретиться, чтобы создать шедевр. Великая роль прощения!

О да, главное – к месту рассказанная история. Лера даже задумалась, как эффектно вплести ее в спектакль. В моменты смятения, отчаяния или обиды ее спасала эта особенность – импульсивно увлечься замыслом. Сублимировать. Тем более она не могла глубоко скорбеть по Марте. Неловкая пристыженная жалость – вот, пожалуй, что можно было чувствовать к этой женщине. Ведь и соболезновать по поводу ее смерти, в сущности, было некому. Родных у Марты… а впрочем, что Лера о ней знала! Единственное, что ей казалось более-менее понятным, – то, что Брахманша стремилась к статусу замужней женщины. При ее образе жизни ранее никто не мог ее в этом заподозрить, однако история с Сержем недвусмысленно говорит об этом. Лера подняла на смех его рассказ о таинственных и сугубо прагматичных мотивах Марты, когда она его попросила жениться на ней. Только идиот мог поверить в это!

– Она просто-напросто запудрила тебе мозги – ведь не могла же она обнаружить, что ей, такой свободной и авангардной, замуж невтерпеж! Как можно быть таким идиотом?! – возмущалась Лера.

– Ты многого не знаешь. Она хотела обезопасить свое имущество от нежелательных наследников, – бубнил Серж.

– Первостатейный абсурд! Выход замуж – это не защита, а угроза для наследства. В случае если ты богачка, не составившая брачного контракта.

Но выяснилось, что у Марты были трудности не юридического, а этического характера. Ей было проще отказать неимущим родственникам, если ее муж – и его мифические родственники! – будут столь же неимущи…

Лера даже расстроилась оттого, что не понимала, как можно купиться на подобные россказни. Хотя сама купилась, когда вся эта история только набирала обороты. Серж нежно полировал ей мозг о том, что надо войти в среду, иначе тебе как творческой личности не дадут хода. Пропуском в таинственную среду служит не столько талант, а скорее побочные бонусы. Внешность и молодость – пожалуй, но тут надо правильно наметить цели и не напутать с ориентацией. Серж не напутал, попал в точку. Марта оказалась удачной мишенью. Несколько нервно бессонных суток в ожидании любимого, который усердно тусовался в сугубо профессиональных целях, – и ржавая машина подозрений со скрипом заработала. Лера не любила конфликтовать. Она хранила объятия открытыми и считала, что любой человек достоин свободы. Захотелось ему забежать налево – да пожалуйста! Только без грязи, s’il vous plaȋt. Но у Сержа не получилось изменить с элегантной легкостью. Он увяз в болоте, считай, в грязи, только в эзотерической. При этом Марта умело вплетала в свое шарланство манипулятивные коды. И вот уже Серж просил Леру отпустить его в отпуск… вместе с престарелой любовницей и не менее престарелым продюсером, который… заинтересовался Лериным театром «Психея». Какой тонкий ход! И главное, было совершенно очевидно, откуда ветер подул. Сам Серж до такого не додумался бы. Хотя он был способным учеником. И мало-помалу принялся идеологически обрабатывать Леру. Она долго уворачивалась от неминуемой раны выбора. Пыталась его вразумить:

– По-твоему, чтобы обрести имя, надо потерять совесть?

– Нет, надо просто расстаться с романтическими иллюзиями.

И все же Лера предпочла расстаться не с иллюзиями, а с Сержем. Долгое время она терзалась вопросом о том, что выгода – всего лишь прикрытие. А на самом деле ее любимому предателю просто больше понравилась Марта. Ведь это первое, что должно прийти в голову в подобной ситуации. Если, конечно, это рассудительная голова свидетеля, а не участника событий. Но Лера никак не могла быть рассудительной. И теперь, когда Серж в столь зависимом от нее положении, она решила, что вправе знать, даже если вселенная опять расколется надвое. Требовала в упрямом исступлении сказать просроченную правду – пока он не уснул. Пересохшими губами Серж пытался донести ей выжимку из всех своих правд – и одновременно не сказать лишнего. Он все больше отстранялся от Леры, словно опасаясь, что она потребует новой невыносимой откровенности. Она знала, что мучает его, – и не могла остановиться.

– …не знаю, как сказать… для меня Марта была новым насыщенным жанром. Она… неожиданная. Могла лежать, как квашня, а потом внезапно превращаться в тугой сгусток энергии. А потом… я почувствовал ее запах. Не знаю, как объяснить… мертвый! Как если бы она была продуктом, вначале свежим, а потом… испорченным. Странные внезапные превращения. С ней можно курить на балконе, ловить пивной кайф с брюшком семги, а через минуту увидеть перед собой абсолютно чуждого человека, который выговаривает тебе за грязную плиту.

– Поверь мне, эти превращения входят в понятие брака. А про мертвый запах…

– Нет, я не сейчас придумал! Меня как раз и ужаснуло, что ее запах стал моим предчувствием.