Грусть обволакивала меня и скупая слеза скатилась по щеке.
Кажется, я до сих пор не простила Двейна. Да и подозрения в его странном поведении наводят на неоднозначные мысли. Злость на себя за то, что позволила ему ласкать себя и сама активно принимала в этом участие, еще больше стала меня одолевать.