Войска маршировали по улицам разгромленного городка дружными колоннами. Местные жители, которые не успели удрать к родственникам или погибнуть от бомбежек, выбрались на улицы, чтобы посмотреть на небритые солдатские лица. Цветов в воздух не бросали, от радости не визжали, но и жгучей ненависти ни на одном лице написано не было.

Шли обычные люди, измотанные войной до последней степени. Жители все понимали – война есть война. Кто-то на ней обязательно должен был проиграть, кто-то выиграть. Ну, так получилось, что мы на этот раз проиграли, они выиграли. Это не значит, что наши ребята сражались хуже. Просто у этих русских закалка оказалась покрепче.

И что теперь? Да ничего. Особого ужаса их будущее этим людям не внушало. Каждый думал о том, что в любом случае все самое худшее осталось позади. Голод, бомбежки, разруха и болезни. Все это в прошлом. Теперь дома восстановят, сады посадят вновь, и жизнь постепенно войдет в мирное русло.

Да, думали они, глядя на марширующих по их родным улицам русских солдат, мы проиграли. Обидно, конечно. Но обидно как-то вообще, за всю страну в целом. И при этом в голове у каждого крутилась крамольная мыслишка. Да, Германия проиграла, но зато я-то сам, безусловно, выиграл в этой войне. Ведь я остался жив. А это самое важное. А раз мы выжили, то еще поживем и посмотрим, что там будет дальше. Потому что всем было ясно: худшего зла, чем пронесшаяся по ним война, уже не будет.

Русские солдаты думали о другом. Вот еще один маленький европейский городок. Чужие, незнакомые лица. Чужие улицы. Чужие дома. Даже сейчас, разрушенные и разбитые, они хранили черты былого благополучия. Солдатам, многие из которых до сих пор ничего, кроме родного села или райцентра, в глаза не видели, все было очень любопытно. И они с интересом смотрели по сторонам. И при первой же возможности разбрелись по городу.

Два приятеля отбились от остальных. Город был совсем тихий. Без подвоха. Врага отсюда давно и основательно выбили. И солдаты ничем не рисковали, бродя по развалинам. Во всяком случае, не больше и не меньше, чем каждый день своей службы.

– Ну и домина! – произнес первый солдат.

У него было простое деревенское лицо. Круглые щеки надвигались на маленькие плутоватые глазки, почти топя их. Даже скудный солдатский паек не сумел отнять у этих щек их округлость. Его товарищ являл собой другой тип: сухой, подвижный, в круглых очках, на одном стеклышке которых появилась трещина. Но очки служили, и ладно. Черты лица у него были правильные, а очки являлись как бы дополнением к ним.

– Что бы ты понимал! – воскликнул он. – Это не просто дом. Это музей!

– Эх! – вздохнул первый. – Такие хоромы разрушили! Как думаешь, наши постарались?

– Мы бомбили только склады с оружием, – покачал головой второй солдат. – И казармы. А музей от них далеко. Совсем в другой стороне города.

– Тогда кто же уничтожил его?

– Сами фрицы и взорвали. Что подороже, то вывезли. А что не смогли увезти, уничтожили.

– Вот гады! – искренне расстроился первый парень. – И что за натура такая у фрицев?! Ни себе ни людям.

– А ты бы как на их месте поступил?

– Как? Ну, не знаю. Не их ведь это все было! Наверняка у нас же награбили. Или у поляков с чехами. И сюда свезли. Не свое, так зачем же уничтожать?!

Солдаты довольно долго бродили по развалинам, ворочая тяжелые камни. Сегодня они оба были в увольнительной. Весь их взвод получил целый выходной день. И никто не запрещал им проводить его так, как им того хотелось. Бывшее здание музея располагалось в красивом месте. И хотя само оно было уничтожено, но возле него оставался нетронутый парк. С чистым озером, обсаженным живописно подстриженными деревьями.

– Красота-то какая вокруг… – вздохнул первый солдат. Потом осмотрелся и вдруг закричал: – Эй, а чего это там блестит?!

Оба парня устремились к блестящему предмету. Они откинули несколько камней. Разгребли осколки стекла. И из руин появилась золотая маска. Но это было не человеческое лицо, а скорей морда какого-то невиданного зверя – клыки, четыре глаза, а вместо волос змеи.

– Жуть! – восхищенно пробормотал первый парень.

И не успел товарищ его остановить, как он нацепил маску на себя.

– Ну, как? Идет мне?

– Ага!

И первый парень запрыгал по развалинам.

– Я – урод! – вопил он, дрыгая руками и ногами. – Я жуткий урод! Я живу в самом сердце Черной Африки! У меня есть маска! Она золотая!

Второй смотрел на дурачества друга со смешанным чувством веселья и тревоги.

– Осторожней ты! – не выдержал он наконец. – Эти сволочи могли тут мин понаставить нам в подарок!

– Какие мины! – веселился первый. – Победа, друг!

Он прыгнул еще раз. А потом… Потом из-под его ног взлетел фонтан земли, камней и огня!

– Ёк! – бросился на землю второй солдат.

Но за первым взрывом ничего не последовало. Тишина. Оглушающая тишина. Второй парень поднял голову и тоскливо, уже зная, что никто ему не ответит, закричал:

– Вася-а-а-а!!!

Вася молчал. От его тела не осталось даже клочка. Все разлетелось на мине. Второй солдат, шатаясь и почти не видя ничего вокруг себя, очки запотели от слез, побрел к тому месту, где только что плясал его друг.

– Васька! – бормотал он себе под нос. – Васька! Да ты что! Победа ведь уже! Всю войну вместе… И тут на тебе! Васька, Берлин в трех шагах! Как же ты так?

Внезапно он споткнулся обо что-то. Посмотрел себе под ноги и вскрикнул. На земле лежала Васькина рука. Отделенная от туловища, в пальцах она все еще сжимала золотую маску неведомого урода.

– Васька! – упал на колени солдат. – Друг! Как же так, а?

И словно в ответ на его слезы пальцы разжались, и маска выпала из мертвой руки. Прямо к ногам солдата.

– Я понял! – прошептал он. – Я все понял, Василь! Возьму ее себе на память!

И, выпрямившись, он засунул испачканную кровью друга маску за пазуху. И, чувствуя, что она вроде бы стала горячей, произнес:

– Прощай, друг! Я тебя не забуду!

Маска, лежащая у его сердца, словно вздрогнула в этот момент, и от нее пошла пульсация, распространяющаяся по телу солдата. Но человек был слишком подавлен случившимся с его другом несчастьем, чтобы обратить на это внимание.

– Прощай! Прощай!

Пошатываясь и оступаясь на выскальзывающих у него из-под ног камнях, он побрел в ту сторону, где расквартировалась его рота. Он должен был сообщить о несчастье с одним из бойцов. И добиться, чтобы его останки были бы найдены и похоронены как надлежит.

Глава первая

Все нормальные люди летом отдыхают! По этой неписаной истине живет вся огромная Россия. Лето – это для всех один огромный отпуск. И мысль о том, что летом можно или нужно работать, любой житель России воспринимает как кощунственную. Лето создано для отдыха, и все тут! И если у сельских жителей еще есть сомнения на этот счет, то жители мегаполисов, а таких в России немало, считают: лето надо для отдыха.

Кира с Лесей не были исключением. Хотя бы в свои законные выходные субботу и воскресенье нужно ехать за город, на природу, на озеро, на речку. В любое место, где есть зелень и вода. А если идет дождь – чтобы не было так обидно. Все-таки гулять в дождь приятней вдоль живописной реки, а не по болоту или асфальту.

Основная проблема заключалась в том, что уехать далеко и надолго из родного города летом подруги не могли. Почему? Бизнес не пускал. Они являлись совладелицами туристического агентства. И лето у них – самый сезон, за счет которого они кормились весь год.

– Итак, дальние курорты нам не подходят, – разглагольствовала Кира, устроившись в шезлонге на собственном балконе и с отвращением созерцая залитый ярким солнцем двор.

Сплошной бетон и кирпич. Несколько кленов и клумба в центре двора на кусочке земли, с трудом отвоеванном у автовладельцев, дела не спасали. Было все равно отвратительно жарко, душно и пыльно. Как и полагается быть в жару в городе.

– Ближние курорты нам тоже не подходят, – произнесла Леся, отпивая из высокого стакана глоток ледяного чая с лимоном. – Слишком разорительно.

В стакане звякнули кубики льда, заставив Киру поморщиться. Лед – это такая малость. Минута – и он растает без следа. И жара навалится с новой силой.

– А за городом сейчас благодать! – мечтательно произнесла Леся. – Лежишь себе на травке. Вокруг деревья, птички поют, водичка журчит. Да, Кира?

– Мы были за городом вчера днем.

– Ага! Сначала три часа парились в пробках по дороге туда, потом час искали место, где бы приткнуться на стоянке. А потом еще час расчищали землю от пустых бутылок, банок и прочей дряни. Разок искупнулись и сразу назад!

– Да уж. И это мы были на машине. А представь себе, каково людям на электричке!

– Все равно. В пробке на трассе я чуть не расплавилась!

И подруги снова сделали по глотку прохладного освежающего чая. Сахар почти не чувствовался, лимонный сок перебил сладость. А черный чай придал напитку необходимую терпкость. И внезапно Киру осенило! Наверное, это чай так хорошо тонизировал ее умственную деятельность.

– Нам нужна дача! – воскликнула она.

Леся, которая в этот момент как раз выловила подтаявший кубик льда и самозабвенно грызла его, поперхнулась и закашлялась.

– С ума сошла! – произнесла она наконец. – На какие шиши мы купим эту дачу? Ты же не хуже меня знаешь, что недвижимость сейчас взлетела в цене до небес. За жалкий сарайчик и кусок земли в шесть соток просят по десять тысяч долларов. И это минимум. Минимальный минимум.

И, справившись с кубиком льда, она продолжила возмущаться:

– Спартанские условия. Да что там спартанские! Спартанцам такие условия и в кошмарном сне бы не приснились. Сарай будет из фанеры, с одной комнатой в девять квадратных метров. Она же кухня, она же спальня, она же столовая. Без печки, без электричества, без воды!

– Какая разница! Главное, чтобы было, где переночевать.

– Все равно ужасно!

– Тогда можно дом не купить, а просто снять!

Леся приподнялась на локте. Идея подруги ее заинтересовала.

– Снять? Другими словами, арендовать?

– Называй это как хочешь, суть одна. Мы снимаем домик у хозяев. Платим им за летний период. И живем в доме, пользуясь всеми благами: садом, огородом, речкой и всем, что там найдется поблизости!

У Леси даже дар речи отнялся от восторга.

– Супер! – выдохнула она наконец. – А когда? А как? А у кого?

На все эти вопросы у Киры пока что не было четких ответов. Но она не сомневалась, что стоит поискать, и нужные ответы найдутся. А за ними следом и домик. Не может не найтись. Кира уже даже его видела. Он был небольшим (зачем им с Лесей вдвоем большой дом), но обязательно уютным. Внутри волшебно пахнет деревом. Облицованная белой плиткой большая теплая печь и непременно просторная кухня с миленьким гарнитуром.

Домик будет выкрашен в желтый или темно-красный цвет. А оконные рамы в белый. Перед домом разбит цветник, в котором растут разные неприхотливые многолетние цветочки. В свободное время подруги будут выпалывать сорняки и поливать свои цветы. Ну а если забудут или не найдут для цветов время, то и так сойдет.

Под окнами плодовые деревья, густо обвешанные созревающими плодами. По стене дома вьется плющ и дикий виноград. А ворота очень красивые, с ажурным литьем. Кроме того, при доме должен быть гараж или навес для машины. Ведь это несправедливо, если они с Лесей станут наслаждаться комфортом жизни на природе, а их «гольфик» будет стоять, открытый всем четырем стихиям сразу.

Ну и поблизости от дома должен находиться какой-нибудь водоем для купания. Большой и чистый. К нему ведет живописная дорога. Но не слишком длинная, чтобы не утомиться. И кроме того, неподалеку должны находиться магазины. Кира не была требовательна. И соглашалась довольствоваться обычным продуктовым, но с обширным выбором свежего мяса и рыбы.

– Ну, как тебе? – спросила она у подруги, изложив Лесе свое видение их новой дачи.

– Идеально! И чтобы от города недалеко.

– Само собой разумеется!

Однако действительность очень грубо подкорректировала планы подруг. Все дома, которые отвечали их претензиям, были либо уже сданы другим счастливчикам, либо хозяева хотели за них такую непомерную арендную плату, что легче было купить собственный курятник где-нибудь в Пупышеве. Пришлось несколько снизить планку. И проехаться по тем домикам, цену на которые подруги находили для себя хотя бы приблизительно приемлемой.

Но и тут их поджидали горькие разочарования.

– Престижное место! – распространялся агент. – Ново-Токсово! Элитное садоводство. Всего сорок километров от города! Прекрасное снабжение. Озера в двух шагах! Новый дом с гаражом!

Это все он сообщил подругам по телефону. Реальность же грубо диктовала свои условия. Ехать было всего сорок километров по спидометру, но по такой разбитой дороге, что тащились они еле-еле, объезжая все крупные ямы и проваливаясь в более мелкие.

Престижное садоводство оказалось мифом. И, выйдя на балкон второго этажа, подруги увидели вокруг себя сплошные крыши домов. Ни озера, ни леса – ничего! Крыши, крыши и крыши!

– А где же озеро?

– Я вам его покажу! Потом. Осмотрим пока дом!

Агент лучился оптимизмом. А вот подруги что-то не очень.

Дом тоже не внушил девушкам уверенности, что он простоит достаточно долго. Шагая по второму этажу, подруги чувствовали, как сердце уходит у них в пятки. Того и гляди провалишься. Все тут было сделано хоть и недавно, но тяп-ляп, как говорится, на соплях.

Винтовая лестница на второй этаж была до того крутой, что ноги на треугольных ступеньках можно было ставить только боком. Или ступать на носок – туда и на пятку – оттуда. Перил конструкция лестницы не предусматривала. И цепляться приходилось за стены. Забравшись в мансарду один разок из любопытства, подруги поклялись, что второй раз они сюда уже не сунутся. Нет уж, собственная жизнь им слишком дорога.

Выйдя на участок, они попытались отыскать гараж. Агент тоже старательно участвовал в поисках.

– Где же он? Должен быть. В объявлении указано, что гараж есть.

В конце концов им было признано странное помещение в цокольном этаже дома.

– Но если это гараж, то зачем тут эти бетонные глыбы? – удивилась Кира, заглянув в окошко.

Глыбы были так велики, что торчали наружу. Вытащить их можно было только с помощью трактора. Другого въезда на участок не было. Только через загроможденный гараж. Итак, «гольфик» был обречен оставаться на узкой улочке без всякой защиты.

Обойдя дом кругом, подруги попали на участок. И были неприятно поражены тем, что тут ничего не росло. Ну, совершенно ничего. Ни цветочка, ни деревца. Только пожухлая жесткая трава и три сильно попорченных мучнистой росой куста смородины. И еще безнадежно засохший крыжовник. К тому же оказалось, что участок не был даже огорожен.

– По правилам пожарной безопасности участки в нашем садоводстве между собой ничем не разделяются.

Ну, черт с ней, с оградой. Но разговор о пожаре навел подруг на одну немаловажную мысль.