Отзывы на книгу «Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты»

Книга, в которой дается ответ на интересующий многих вопрос: почему одни страны богатые, а другие бедные? Казалось бы, все просто: в одних странах есть минеральные ресурсы и развита промышленность, а в других этого нет. В одних странах коррупция и весь бюджет разворовывается, а в других все на благо людей. Но оказывается, что это следствие. А причина в том, какие политические и экономические институты преобладают: экстрактивные или инклюзивные.
Как раз они-то все и определяют...

Экстрактивные институты (от английского to extract - извлекать) характерны для диктаторских режимов. Все богатства и ресурсы страны извлекаются и идут на обогащение правящей элиты и приближенной, лояльной к ней верхушки. Население стран, в которых преобладают экстрактивные институты, нищее и бесправное.

Инклюзивные институты (от английского inclusive - включающий в себя) характерны для демократических режимов. Они открыты в равной степени для всех, гарантируют свободную конкуренцию, защиту прав собственности и равенство всех граждан перед законом. Страны с преобладающими инклюзивными институтами развиваются и процветают.

В этом важном труде Дарона Аджемоглу и Джеймса А. Робинсона приводится масса примеров того, какой путь проходили страны и что способствовало развитию в них экстрактивных или инклюзивных институтов.
К примеру, беднейшие африканские страны в прошлом были центром работорговли. Когда же в 20 веке они получили независимость, то на смену белым колонизаторам пришли свои же черные диктаторы. Одни экстрактивные институты сменились другими, а инклюзивным просто неоткуда было взяться. Исключение - ЮАР, которая перешла от системы апартеида к демократии и стала самой развитой страной в Африке.

Или другой показательный пример - КНДР и Южная Корея. До Корейской войны это была одна страна без культурных и исторических различий. И после того, как в 1953 году ее разделили на два государства, появились коммунистическая Северная Корея по образу и подобию СССР и демократическая Южная Корея с построением инклюзивных институтов. Это наглядно показывает, во что можно превратить одну и ту же страну: в сплошную зону за колючей проволокой или в современное и развитое государство впереди планеты всей.

Но есть и исключения. Богатые государства с экстрактивными институтами. Например, страны-монархии Персидского залива (Катар, Саудовская Аравия). Их благополучие держится на природных ресурсах, добыче нефти и газа. Но если нефть закончится, то для этих стран все будет очень печально, т.к. в условиях экстрактивности они ничего больше не развивают и не дают миру технологий.

Книга дает ответ на главный вопрос. Как бы банально не звучало, но построение демократии - это единственный путь в богатству и процветанию страны.

«Под давлением истории формируются те политические и экономические институты, которые определяют баланс сил и очерчивают границы возможного в политике. В конечном счете от этого зависит, какой путь развития для страны будет намечен в очередной точке перелома. Этот путь развития, однако, не является исторически детерминированным, неизбежным: он зависит от конкретных обстоятельств в точке перелома. На какой путь институционального развития встанет страна, зависит, в частности, от того, какая из враждующих групп одержит верх, какие группы смогут составить коалицию с другими, какие политические лидеры смогут повернуть ситуацию в свою пользу».

Интересная макроэкономическая теория о влиянии инклюзивных институтов и политического плюрализма на благосостояние государства. В книге рассматривается множество примеров развития и упадка разных государств в разные периоды. Для общего развития неплохой материал, но уж больно затянутый и вызывающий ощущение топтания на месте. Лично мне она не показалась убедительной на все 100%, ментальность нации тоже нужно учитывать, на мой субъективный взгляд. В целом для понимания каких-то происходящих в мировом порядке вещей подойдёт. 

Мы живем в мире, полном неравенства.

Нет человека, который не задумывался бы, "Почему одни страны богатые, а другие бедные". Нобелевская премия всегда подстегивает интерес к лауреатам, хотя за себя могу сказать, что нобелиантов по экономике читаю впервые, обычно ограничиваясь литературными. Но в нынешнем году нам везет, книга Дарона Ажемоглу и Джеймса Робинсона переведена на русский давно, есть в очень достойной аудиоверсии, тем, кто оценил преимущества чтения ушами, не надо объяснять. Написана увлекательно, со множеством экскурсов в историю, географию, религиоведение, политологию - не тот вариант нонфикшена, над/под которым засыпаешь.

Если выделить самую суть трактата почти на 700 страниц, то: экономическое процветание напрямую зависит от политического устройства, инклюзивное оно или экстрактивное. Поясняю, инклюзивное ( inclusive - включающий в себя) - это не тот олл инклюзив, который вы получаете на отдыхе в Турции, но запомнить так будет легче. Когда все слои общества участвуют в управлении государством и определении его политики, когда существует система сдержек и противовесов, ограничивающих абсолютную власть, разграничение законодательной, исполнительной и судебной ветвей без возможности осуществлять давление; когда социальные лифты способствуют карьерному росту талантливых, а приобщение к властным институтам не дает карт-бланша в доступе к бюджетным средствам.

Экстрактивное устройство - это вовсе не экстра (сверх)-активное, но от латинского extract - извлекать. Такое положение, при котором власть и все, даруемые ею привилегии сосредоточены в руках элиты, чрезвычайно закрытой, имеющей возможность контролировать законотворчество, исполнение законов и суд - разумеется, в своих интересах, сильно отстоящих от интересов большинства. В этом случае экстракт - вытяжка, сливки общества буквально экстрактируют - извлекают из него все, что можно. Социальные лифты при этих условиях не работают вовсе или работают с ограничением стеклянного потолка - до определенных должностей и постов, сервильных в отношении элиты, талантливый и работоспособный претендент может добраться, но доступ к реальной власти для него/нее закрыт.

Процветают государства с инклюзивным типом общественно-политического устройства, в экстрактивных хорошо лишь элитам. Это основное правило, которое соавторы подтверждают множеством примеров из истории самых разных государств: от Междуречья и Древнего Египта до современных США и стран Африки. Есть еще нюансы, крайне важна для работы экстрактивных институтов централизация с единым законодательством и возможностью контроля- там, где существует раздробленность, велика опасность междусобиц, сжирающих человеческий и экономический ресурс. Одновременно с этим слишком мощная централизация создает потенциальную опасность сосредоточения неограниченной власти в руках ограниченного числа лиц и следовательно экстрактированию.

Интересно вводимое соавторами понятие созидательного разрушения, когда деструктивный по всем признакам фактор открывает возможность для конструктивных изменений - как чума, опустошившая Западную Европу, фактически отменившая крепостную зависимость. Не имея в виду полемизировать с величайшими умами современности, я хотела бы напомнить, что несколько наиболее процветающих сегодня западноевропейских стран ограбили крестовыми войнами Восток, об этом почему-то ничего не говорится. Но в целом созидательное разрушение тоже действенный механизм, хотя я не была бы так категорична в отрицании других факторов, развенчанию "теорий, которые не работают", вроде "Ружей, микробов, стали" Даймонда, которые я, в простоте, продолжаю считать заслуживающими внимания, в работе посвящена целая глава из пятнадцати.

В любом случае. это интересно, дает пищу уму и это редкая возможность составить собственное мнение о том, за что сегодня дают Нобеля по экономике.

Книга поднимает вопрос глубокого неравенства между странами, как в современном мире, так и в исторической перспективе. Почему жизнь граждан в одних странах относительно благополучна, тогда как жители других стран страдают от проблем бедности и, иногда, от вооружённых конфликтов и высокого уровня насилия в обществе? По мнению авторов, причина неравенства заключается в качественных институциональных различиях, которые складывались десятилетними и веками. Дело не в географии, культуре или религии, а в институтах.

Забегая вперёд, скажу что данная теория показалась мне достаточно убедительной, даже если в ней много обобщений и она неизбежно упускает из поля зрения какие-то другие важные факторы. Авторы сами говорят, что иногда им приходилось жертвовать «многими интересными деталями».

Показывается на примерах роль экстрактивных и инклюзивных институтов. Если сильно упростить, вам повезло, если вы живете в обществе с развитыми инклюзивными институтами. Обилие и разброс примеров в книге, кстати, может несколько утомлять.

Аджемоглу и Робинсон полагают, что на протяжении истории возникали точки перелома которые способствовали созданию (относительно) инклюзивных институтов. Эти точки и специфическое стечение обстоятельств открывали для отдельных стран путь к инклюзивности, но они ничего не гарантировали. Ни в одном из государств, где сформировались эти институты, ничто не было предопределено и история могла пойти другим путем.

К историческим точкам перелома относятся «чёрная смерть», т.е. чума, выкосившая огромное количество людей в XIV в. и приведшая к кризису феодализма в Европе; трансатлантическая торговля; промышленная революция, начавшаяся в Англии и по-разному отразившаяся в разных частях света.

Кризис феодализма создал окно возможностей, но в итоге привёл к институциональной дивергенции между западной и восточной Европой. Если страны западной Европы постепенно ушли от крепостной зависимости, то в восточной Европе произошло вторичное закрепощение крестьян и, как следствие, усиление экстрактивности.

Первой страной, вставшей на путь инклюзивности, стала Великобритания. Уже при Тюдорах в Англии были предприняты первые реальные шаги в этом направлении. Эти шаги были сделаны вопреки воли королей и королев. Монархи из династии Тюдоров стремились упрочить свою власть и тем самым укрепить абсолютизм, но в обществе набирали оборот силы, способные противостоять этим тенденциям. Английский парламент был достаточно силён, чтобы не позволить монархам решать важные вопросы кулуарно. В этом значимое отличие Англии от Франции и Испании. Несмотря на многие сходства (во Франции были Генеральные Штаты, а в Испании кортесы в качестве аналога английского парламента), французам и испанцам не удалось на том отрезке истории начать путь к инклюзивности. В обеих странах укрепился абсолютизм.

Важнейшей вехой стала «Славная революция», произошедшая на британских островах в 1688 г. Она ознаменовала поражение сил, стремящихся к реставрации абсолютизма и победу плюрализма. Конечно, плюрализм и инклюзивность экономических и политических институтов в то время в Англии были по современным понятиям очень ограниченными, но это был ключевой этап, ознаменовавший перелом и обеспечивший в будущем значительные преимущества для Великобритании. Степень инклюзивности далее лишь росла.

Инклюзивные институты обеспечивают права частной собственности и равенство перед законом, создают стимулы к предпринимательской деятельности и обеспечению населения работой, поощряют инновации. Для инклюзивности характерно расширение политических прав, что может произойти на точке перелома, хотя и не факт, что произойдёт. Многое зависит от множества мелких факторов. Революции и слом старых институтов, как известно, могут привести к созданию на их месте ещё более репрессивных структур.

Создание инклюзивных структур часто сопровождается т.н. «созидательным разрушением», которого боятся элиты при авторитаризме. Этот страх заставляет их препятствовать созданию инклюзивных институтов.

Показательна самая первая глава книги, где авторы показывают как разница в институтах отражается на разнице в жизни на примере двух пограничных районов. Один в Мексике, другой в США. Еще более наглядным примером, как институциональные различия могут влияют на уровень жизни в географически и культурно близких регионах, стали Южная и Северная Корея.

Политические и экономические институты взаимосвязаны, и могут как укреплять друг друга в направлении инклюзивности, так и закреплять экстрактивный характер развития.

Согласно авторам, экстрактивный рост имеет свой потолок и не может быть устойчивым, в отличие от роста, который опирается и порождается инклюзивными институтами. Один из примеров - - экстрактивный рост, который имел место в СССР.

Различиями в институтах авторы объясняют разницу между Японией и Китаем в XIX веке. Япония стала первой азиатской страной, приобщившейся к индустриальной революции.

Фактор, без которого не получится построить инклюзивные институты, - - политическая централизация. Слабая политическая централизация препятствует созданию таких институтов.

Не обходят стороной авторы и тему колониализма и последствий, которые он принёс для Африки и Азии.

Экономический рост одних может усиливать экономическую отсталость других. Работорговля закрепила экстрактивный путь в Африке.

Авторы соединяют экономику, историю и политические аспекты. Один из рассказов, который мне запомнился связан с завоеваниями испанцев в Новом Свете. Меня (приятно) удивил тот факт, что уже в то время были люди, которые не боялись критиковать жестокость по отношению к местному населению. В частности, католический cвященник Бартоломе де Лас Касас резко отзывался о деятельности испанских конкистадоров в Южной Америке.

То, как колониальные власти организовали жизнь в Южной Америки, сказывалось и продолжает сказываться на жизни людей в этих странах и в наше время. Любопытно, что, например, в такой стране как Колумбия, сегодня наблюдается смесь инклюзивности и экстрактивности, которую поощряют вооружённые группировки (как левого так и правого толка), контролирующие определённые районы страны.

Авторы объясняют, почему французская революция и славная революция в Англии стали критическими точками перелома и способствовали движению к инклюзивности, тогда как этого не произошло в обществах с долгой экстрактивной историей. В Англии и Франции сформировались широкие коалиции, которые в реальности хотели изменений, там были сильны торговцы, предприниматели, имелся частный сектор. Иная картина сложилась, например, во многих странах Африки. Вместо широкий коалиции там возникали узкие группы, которые стремились получить максимальную власть. Положительным исключением стала Ботсвана, где после обретения независимости начали формироваться инклюзивные институты и эта страна имеет достаточно высокий доход на душу населения, сравнимый с некоторыми странами восточной Европы.

В условиях экстрактивности власть сулит огромные барыши, что становится большим соблазном для отдельных личностей заполучить всю полноту власти. Одним из последствий высокого уровня экстрактивности может стать гражданская война, как это случилось в Сьерра Леоне.

В книге встречаются повторения, и если хочется получить очень сжатое представление об идеях авторов, а времени на всю книгу нет, можно прочесть последнюю главу. Приведу оттуда цитату, которая подытоживает задачи авторов в данной книге.

Центральный пункт нашей теории — это связь между инклюзивными экономическими и политическими институтами и благосостоянием. Инклюзивные экономические институты, обеспечивающие права собственности, создающие ровное игровое поле и привлекающие инвестиции в новые технологии и знания, более благоприятствуют экономическому росту, чем экстрактивные экономические институты, которые приводят к изъятию ресурсов у большинства в пользу меньшинства и не могут обеспечить права собственности или дать стимулы для экономической деятельности. Инклюзивные экономические институты поддерживают соответствующие политические институты и сами же, в свою очередь, опираются на них. А инклюзивные политические институты — это те, что обеспечивают широкое распределение политической власти и при этом позволяют достичь такой степени политической централизации, которая гарантирует законность и порядок, сохранность прав собственности и инклюзивную рыночную экономику. Равным образом, экстрактивные экономические институты синергетически связаны с экстрактивными политическими институтами, концентрирующими власть в руках меньшинства.