На кладбище нежная песня слышна:
Спи, бедный Рыцарь, в объятиях сна!
Лукавой улыбкой cманила мечта,
Судьбу за тебя предрешила она!
Земля под ногами была не тверда,
И стала дорога до неба близка.
В любви отражении увидишь себя,
Тому, кто мечтает, приснится Звезда!
 

У окна своей башни стоял, задумавшись, Белый Рыцарь. Утро еще не наступило, но ему не спалось, как это часто случалось в последнее время.

Волосы и брови Белого Рыцаря были будто покрыты снегом, а морщинистая кожа излучала серебристый свет. Так мерцает холодной осенью покрытая инеем трава. Его серые глаза можно было бы назвать красивыми, если бы не отсутствие в них каких-либо проблесков эмоций, способных оживить даже самое неприметное лицо; из-за этого они казались блеклыми. Они смотрели на мир из-под полуопущенных длинных белых ресниц ничего не выражающим взглядом и часто, когда он задумывался, застывали, будто бы забыв, зачем их перевели на тот или иной предмет, спокойными двумя озерами, гладь которых не нарушал всплеск чувств, как не беспокоит водную гладь водомерка, скользящая по ее поверхности.

А ведь когда-то эти глаза разгорались двумя яркими факелами! Хотя жизнь и поторопилась принести Белому Рыцарю в дар много тягостных испытаний, он был силен духом и не сломился под их грузом.

Когда он жестоко болел, то убеждал себя, что поправится. Так и случалось, и после каждого упадка сил он становился еще сильнее.

Когда он оказывался перед препятствием, то будто бы взбирался по крутой скале, не оглядываясь, пока не преодолевал его, и вскоре само понятие препятствия перестало для него существовать.

Когда он сталкивался с несправедливостью и жестокостью, то не становился несправедливым и жестоким в ответ, а прощал обидчика, и, хотя люди считали это слабостью, человеколюбие было силой, вознесшей его в расцвете сил на самую высокую гору.

С этой высоты Белый Рыцарь увидел, что постиг всю мудрость и овладел всей силой, которую могли ему дать подаренные жизнью испытания,