Зима

1

Солнечный силуэт, пытающийся пробиться сквозь сизый туман, мечтал разбудить землю ото сна. Осень уже почти забыта. На дворе – двадцать восьмое ноября.

Она посмотрела в окно: утро на пороге зимы. А в остальном обычный выходной. Серый, ничем не отличающийся от затяжных будней. Слишком привычный. Слишком обыденный.

Так ненавязчиво текли дни: серые, светло-серые, темно-серые. Одиночество вплеталось в повседневную монотонность. Всё одно и то же, день за днём.

Быть одиноким – каково это? Как это, когда у тебя есть семья, друзья, даже домашние животные, но одиночество всё равно не отступает, и с этим ничего нельзя поделать?

Она сидела на кухне и сквозь огромное окно разглядывала туманную погоду. О завтраке не могло быть и речи – кусок не лез в горло. Ей просто хотелось выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха. Убедиться, что сердце всё ещё трепещет, что лёгкие жаждут вдоха, что кровь по-прежнему требует кислорода. Понять, что жажда жизни всё ещё присутствует в ней.

Её звали Лилит. Уже двадцать три года жила её неземная красота и вселенский эгоцентризм. У неё были длинные каштановые волосы, кончики которых почти касались колен. Большие зелёные глаза смотрели на мир из-под густых ресниц. Чёрная родинка слева над губой. Маленький аккуратный носик. Изящные, тёмные брови идеальной формы. Фарфоровая кожа, словно светящаяся изнутри.

Природа вложила в неё столько нежности и грации, будто создавала шедевр. Она была лучшим творением вселенной.

Но, несмотря на благосклонность мира, одиночество не отпускало её, окутывая невидимыми покрывалами и пледами. Оно забирало всё её тепло, желания и мечты…

2

В свои семнадцать лет Лилит впервые испытала любовь и почти сразу поняла, насколько суровы чувства и как тяжело с ними бороться. Она влюбилась. Никого в жизни она так не желала, как его.

Он пробыл с ней всего месяц – короткий, почти мимолётный отрезок времени, который стал самым счастливым в её жизни. Каждый день этого месяца она радовалась каждому вдоху, сделанному рядом с ним. Ей казалось, что вот оно – то самое чувство, то, чего она так долго искала, то, ради чего действительно стоит жить… и даже умереть.

Но, как и любая сказка, эта история быстро закончилась.

«Я никогда тебя не любил. Мне нравилось только твоё тело и лицо. Мне нравилось появляться с тобой на людях, как на нас смотрят, как завидуют мне», – эти слова врезались в её память и, казалось, навсегда поселились в голове.

В такие моменты понимаешь, что такое боль, когда на теле нет ни единого пореза, и ты вроде бы даже не болен. В такие моменты понимаешь, как это – засыпать и видеть вокруг лишь голые стены, пустую постель и тьму, но не страдать от бессонницы. В такие моменты понимаешь, как это – есть и пить, не чувствуя ни вкуса, ни голода, хотя желание жить всё ещё остаётся. В такие моменты осознаёшь, каково это – существовать, словно призрак, называть это жизнью и продолжать жить такой «жизнью». В такие моменты ты смотришь налево, а видишь право. Иногда сквозь людей начинаешь видеть стены. Хочется повернуть стрелки часов назад. В такие моменты, глядя в зеркало, не видишь собственных глаз – они пусты, словно стеклянные.

И кажется, что сердце в груди вот-вот остановится… но вдруг чувствуешь слабый, едва различимый ритм. Оно всё ещё бьётся.

Лилит возненавидела своё лицо, свою неописуемую красоту, идеально сложенную фигуру. Она плакала, спрашивала пустоту, почему именно она. Ей не хотелось быть красивой – это слишком тяжело и больно. Она хотела изуродовать себя, ведь, может быть, тогда её бы восприняли как человека, как открытую душу? Может быть, тогда бы её не считали совершенной игрушкой, которую непременно хочется купить и поставить на полку.

Через какое-то время Лилит отказалась от таких мыслей, поняв, что кроме неё самой у неё никого больше нет. Ей просто некого было любить. Она пообещала себе, что больше никогда не позволит себе влюбиться, чего бы ей это ни стоило.

Пережив безумное состояние влюблённости, самобичевания и самовлюблённости, Лилит стала более чёрствой. Она позволяла людям любить себя, приближаться, давала шанс на высокие чувства и счастливое будущее, но как только молодой человек переступал черту, она тут же отшвыривала его, выстраивая между собой и ним грандиозную преграду. Отрава, оставшаяся в душе, напоминала ей, что может случиться, если снова кому-то довериться.

Своеобразный уход от ответственности. Эгоистично? Да. Но ведь эгоист никогда не любит! Он боится душевной боли, боится быть покинутым, боится потерять самого себя и больше никогда не найти. Боится одиночества, унижения, оскорбления своей души, своего «я», которое не умеет прощать.

А потом остаётся место лишь для одного: для гнева и ненависти. Намного проще ненавидеть, чем просто отпустить. Но как быть с проклятым самолюбием, которое не замолкает внутри, которое будет вечно тыкать, колоть, напоминать?

3

В тёмной прихожей вспыхнул свет. Лилит одевалась: чёрные сапожки на шпильке, классическая юбка чуть ниже колен, блуза, серое пальто, аккуратно убранные волосы и лёгкий макияж.

Она собиралась прогуляться по парку, подсыпать зёрна в опустевшие кормушки. Может быть, почитать книгу, сидя на лавочке, попрощаться с осенью и посмотреть, как мир готовится к приходу суровой зимы.

Девушка вышла на улицу. Небо хмурилось. Оно уже поглотило тот несчастный утренний силуэт солнца – его лучи не могли пробиться сквозь тяжёлые тучи.

Медленно, шурша сухой листвой, Лилит шла по опустевшему парку. Вокруг никого: или ещё, или уже. Лишь впереди виднелась тёмная фигура высокого мужчины.

Она скользнула взглядом по верхушкам обнажённых деревьев, что пронзали серое небо, и незаметно начала тонуть в каких-то пока неоформленных мыслях.

– Извините, пожалуйста, – тяжёлый мужской голос вырвал её из раздумий. – Не подскажете, как пройти в детский дом?

Лилит перевела взгляд и… Перед ней стоял бог. Именно эта мысль первой промелькнула в голове при виде молодого человека. Мужчина… высокий, лет тридцати, с тёмно-каштановыми волосами и глазами цвета оникса. Больше всего её заворожили именно глаза. Она никогда прежде не видела такого тяжёлого и в то же время невозможного по красоте, многозначительного взгляда.

Лилит, которая так долго убеждала себя, что внешность не важна, что хватит с неё и любви, и красоты; Лилит, которая перестала заглядывать в глаза кому-либо – никому, кроме себя; Лилит стояла и тонула в его взгляде.

Этот взгляд был до безумия притягателен. Бездонный. Властный. И всё же чёрные, густые ресницы немного смягчали его невыносимую тяжесть.

Но стоило ей вглядеться глубже, как она вдруг поняла: в его глазах – только тьма. Там не было ничего, кроме неё. Ни намёка на чувства, мысли, намерения. Она не могла понять, о чём он думает. И зачем, чёрт возьми, ему понадобилось идти в детский дом?

– Я… я… извините, но я не знаю, – выдавила она, заикаясь.

И действительно, поблизости не было ни детских домов, ни даже роддомов. Она отчаянно хотела продолжить разговор, хоть как-то зацепиться, но – нечем. Пусто. Безвыходно.

Возможно, впервые в жизни Лилит не хотела просто развернуться и уйти. Ей хотелось смотреть. Смотреть и смотреть на него, на его черты, на его глаза. Но она была настолько ошеломлена его внезапным появлением, что не могла даже придумать, о чём сказать, как удержать этот миг.

Его чёрные глаза, подобные омутам, вдруг позволили ей всплыть на поверхность. Лилит сделала шаг вперёд, намереваясь обойти незнакомца.

– Спасибо, – поблагодарил он, непонятно за что, и пропустил её вперёд.

Лилит шла и не ощущала на себе провожающего взгляда мужчины. «Этого не может быть», – подумала она и, не справившись с эмоциями, обернулась.

Бах!

Её как будто ударили ножом в сердце. Незнакомец уходил в противоположную сторону, всё дальше и дальше, и, как она уже догадалась, даже не смотрел на неё.

Лилит улыбнулась, продолжая свой путь. Она была одновременно шокирована и расстроена. Никогда в жизни она не видела такого красивого мужчины. Ей казалось, что такие вообще не могут существовать, что красота – это нечто из сказок, из фантазий. Её расстраивало, что такой мужчина просто прошёл мимо, даже не посмотрев на неё.