© Цви Владимирович Найсберг, 2022

ISBN 978-5-4496-3701-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга посвящается светлой памяти Василия Гроссмана, чье великое личное мужество всецело же послужило автору весьма и весьма вполне ведь, как есть сколь так достойным примером.

Автор выражает особую благодарность писателю Владимиру Колычеву самому наилучшему своему учителю великого и могучего русского языка.

«А между тем замечено, что хорошую вещь можно написать только в обстреливаемом отеле». Братья А. Б. Стругацкие «Хищные вещи века».

«Потому что в истории мира не было более отвратительного государства, – сказал Кетшеф». Братья А. Б. Стругацкие. «Обитаемый Остров».

«Нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми».

Н. Макиавелли

С той до чего еще безукоризненно искренней охотой столь сиюминутно сглатывая слюну, да и совсем же беспрестанно чмокая губами буквально ведь всею душою, разом весьма и весьма сопрело на редкость, утонченно так и тянясь именно что ко всему в этом мире исключительно вот восторженно и распрекрасно на редкость небесно чистому…

А как раз потому, так и скрепя своими большими челюстями, столь еще умело, как бы между делом, уплетая плоды чужого, и непомерно огромного творческого труда, кое-кто явно уж ныне стал слишком ведь совсем на редкость более чем излишне незатейливо приметным…

И все дело тут было разве что именно в том, что в тот донельзя как есть мрачноватого вида суровый мир европейской средневековой мысли вовсе так беспардонно и почти непредумышленно, более чем до чего рьяно некогда вторглись немыслимо благодушные, праздные мечтатели…

То есть, во все те довольно же просторнейшие его пенаты сколь бесцеремонно со временем явно проникли более чем изумительно речистые зачинатели самого так безумно спешного воплощения в серые будни ныне никак нисколько никчемной обыденности тех еще как есть наиболее ярчайших бликов истинно «всеблагих и безумно во всем радостных грядущих времен».

Поскольку это как раз их всемогущего приближения к вычурно скудным реалиям донельзя промозгло серой действительности сколь еще пламенно и долго, так и ожидала эпоха, совсем на редкость до чего невозмутимо замершая в том и впрямь истинно блаженном предвкушении самого достойнейшего применения к житейской практике всевозможных и всяческих ослепительно светлых идей.

А главное, та полностью невозмутимо пестрая и разношерстная толпа всех тех отчаянно сладкоречивых личностей и вправду, как есть, совсем уж ненароком попросту обмерла, разом сопрев в том до чего и впрямь глубокомысленном ожидании неких грядущих перемен в той самой извечно ведь и доселе до чего только крайне горькой общественной жизни.

И это как раз они во имя сколь безнадежно иступленного ускорения всего того будто бы и близко никак неминуемого их грядущего прихода более чем справно примерили на самих себя все то весьма всеблагостное и до чего изрядно нарядное и, надо бы сразу заметить, самое что ни на есть маскарадно-опереточное мировоззрение.

И было нечто подобное буквально-то еще изначально сплошь пропитано весьма же приторно сладкими надеждами на некое, то сколь до конца небесно чистое и как есть разве что лишь весьма ведь откровенно явное авось.

Ну а кроме того и оказались все те крайне несуразные чаяния сколь весьма вскоре помпезно и благообразно разом отображены на белой бумаге бородатым племенем самого разного рода, как правило, довольно-то безбедно живущих мыслителей, столь зачастую рассуждающих о всеобщей судьбе людской, используя для всего этого один лишь свой собственный указательный палец.

И они и впрямь в том еще сколь уж чудовищном исступлении яростно так втыкали его в те самые отныне для них совершенно ведь вовсе навеки пустые небеса.

А потому и нет, да и никогда не будет ничего более верного, нежели чем метко и верно прозвать оседлавших «безумных парнасов» мечтателей отчаянно ретивой когортой, чьи представители были явно готовы дружно побрести по перистым облакам к их главной где-то отдаленно маячившей на самой линии горизонта блистательной цели.

И речь тут идет как раз о той до чего еще бесконечно радостной эпохе сколь этак на редкость исключительно ведь незамедлительных, а главное до чего и впрямь невероятно же благих свершений.

Да только тех на редкость четких и внятных, а не весьма и весьма чистопородно же голословных принципов, что всецело необходимы для всего того сколь безукоризненно житейского осуществления неисчислимо различных крайне этак, пожалуй, во всем до чего однозначно полезных обществу преобразований никто из них совсем отродясь попросту никогда не имел.

А как раз-таки потому и именно во имя самого уж доподлинного духа настоящей правды и впрямь ведь явно потребуется разом назвать все это явление духа именно, как оно того сколь безупречно действительно и заслуживает.

Вся та от того на редкость же совсем этак разнузданного духа свободы вконец опьяневшая братия, совсем ведь неотвратимо нагло и воцарилась посреди нисколько несусветного бедлама всплывших, словно мыльные пузыри до чего и впрямь сколь еще новоявленных «мыслей-миражей».

Ну, а неистовствующе негодующая по поводу всех тех ныне существующих порядков самая же разношерстная орда бравых экстремистов довольно быстро весь этот их духовный настой всецело ведь еще приспособила как раз-таки под все те свои до чего изуверские личные нужды.

И это как раз в связи со всеми теми сколь же восторженными дифирамбами о лучшей жизни вся та в стране власть, в конце концов, до чего и впрямь на редкость безнадежно затем и уплыла в руки отъявленно криворуких революционных ханжей и хамов.

Поскольку – это как раз они и оказались наиболее приспособлены к той еще насквозь промозгло лживой реализации, всех тех блекло-светлых радужных надежд на то самое вовсе ведь сколь невообразимо будто бы сладостно всеобщее, но в конечном так итоге именно что разве уж только чье-либо сугубо личное грядущее наилучшее бытие.

Ну а для всех тех остальных из разряда прочих была тогда в наличии одна лишь сколь до чего безмерно вширь необъятно огромная помойная яма довольно-таки и впрямь чрезвычайно острого на свой язык коммунального быта…

И вот идя вброд через кровь, смерть и страдания целых поколений на редкость бесподобно уж радостно осчастливленных всем тем вовсе-то забесплатно им дарованным бесправным существованием в самой той еще жуткой тине бравых идей, кое-кто явно тогда жил и нисколько не тужил, бескрайне торжествующе при всем том столь счастливо так благоденствуя.

Да вот, однако, все это его роскошное житье-бытие было до чего безнадежно крайне этак как есть осоловело неправедным.

Все партийное начальство народный хлеб досыта жевавшее было именно тем самым новым свирепо паразитическим классом.

Их хлебом насущным стала страстно льстивая и бестрепетно лживая самопропаганда.

Верные псы сталинской гвардии стали ярыми инквизиторами даже и не высказанных вовсе ведь при этом уж даже так совсем неважно насколько глубоко затаенных мыслей.

Ну а все те фальшивые и крикливые воззвания остались одними лишь теми до чего же еще бесцветными фетишами истинно так настоящей жизнью если и живущими, то разве что в том самом сколь строго официозном языке броских лозунгов.

Ну, а все, то наиболее простейшее тогдашнее существование стало тогда вовсе-то ни с чем, что было ранее и близко так несравнимо, куда значительно поболее скудным, нищим и совсем ведь отчаянно печальным.

Причем все свои наиболее прямые истоки та самая сколь же беспрестанно так и льющаяся из довольно-то многих лживых уст демагогия явно ведь брала именно из тех неистово рьяных экивоков в сторону на редкость до чего высокопарно немилосердных книжных истин…

А ими был попросту, как есть, всецело пропитан воздух той еще дореволюционной империи…

Поскольку буквально все в то время исключительно же однозначно начиналось и зачиналось разве что лишь всеми теми на редкость «титаническими» усилиями тогдашней интеллигенции, что в весьма значительной мере была чрезвычайно так прозападно и впрямь до чего весьма близоруко донельзя ведь праздно ориентирована.

И сколь, несомненно, как раз-таки она и вознамерилась, никак ни сходя с этого места всячески сколь мощно расколоть, а не обдуманно и неспешно растопить, весь тот извечный лед, никак на скорую руку в лучшую сторону (в своей внутренней, а не наружной сущности), и близко-то неизменяемых исконно собственнических общественных взаимоотношений.

И эта самая, словно струна натянутая молодцеватая холодность промеж извечно обирающей народ до нитки властью и столь властно обложенным оброком наивности и беспросветного невежества простым российским людом на самом-то деле до чего однозначно имела самые глубочайшие исторические корни, и никому с ними было на раз нисколько совсем никак не совладать.

Однако кое-кто задолго до тех одного лишь тифозного духа революций, собственно, и занялся всецело старательными поисками наиболее надежного способа как бы это взять да перевернуть общественную пирамиду именно тем довольно мудреным путем, дабы все, значит, само собой разом стало именно таковым, каковым тому и вправду положено было быть от века.

И тем самым чуть ли не рвотным позывом, так или иначе, ставшим причиной к подобному исключительно ведь совсем уж скороспелому подходу всецело послужило именно то, что художественные книги для человека, постепенно переставшего обращать буквально всякое свое пристальное внимание на довольно так объективно существующие вне какого-либо его восторженного мировоззрения обыденные реалии…

Нет, совсем неизбежно-то все это, со временем окажется именно тем, чем довольно быстро, затем станут профессиональные учебники для будущего хирурга, отказавшегося от «глупой и бессмысленной» физической практики ради пустого и совершенно бессмысленного теоретизирования, но зато сразу на деле готового пустить кровь, напрочь с ходу отсечь все гнилое, ненужное и омертвевшее…

Мягкие души этих сладостно позевывающих доброхотов, вполне этак конкретно сталкиваясь буквально-то со всем в этом мире весьма настороженно казенным, а иногда и того хуже, еще, и отчаянно ведь воинственно свирепым, «вздорным» неприятием всех их истинно гуманнейших намерений, до чего быстро затем и легко приобретали самую доподлинную каменную твердость и хладность.

И уж во всем том дальнейшем они сколь однозначно еще станут на тот самый весьма неприглядный путь сущей войны со всем тем, так или иначе существующим общественным организмом, который надо бы то признать, тогда, как и сегодня, тоже был донельзя отягощен сущими веригами многовекового бесправия и произвола.

И был он, кстати, исключительно так беспредельно могуч, да вот ведь, однако никак недалек, а главное, и того он вовсе уж совсем не на йоту совершенно не осознавал…

…а именно как раз того, что наиболее грозный его козырь «стращать и не пущать» не только безвременно во всем устарел, но и сколь неприглядно будет ему дано ныне послужить, именно теми кузнечными мехами, столь уж беспечно широко раздувающими едва-едва тлеющие угли безмерно ужасающего довольно-то многие души беспросветно массового политического террора.

И уж стал этот бушующий пламень, куда поболее весомым орудием в деле самого яростного расшатывания царского трона, как раз-таки, поскольку еще изначально во главу угла тогда ставилась никак не лютая ненависть, а именно то лишь некогда, затем в некоем том лучезарном грядущем явственно еще последующее всеобъемлющее и всеобщее грядущее счастье.

С другой стороны, нисколько нет никакого же существенного повода до чего непримиримо ни с чем явственно вот идеализировать ту прежнюю еще дореволюционную весьма вот благую эпоху…

Поскольку буквально ведь во всем, что с какого-либо боку было хоть как-либо еще вообще касаемо всяческого же рода диких несчастий, то самое «БЛАГОСЛОВЕННОЕ» царское время и близко так никак совсем не скупилось на всяческого самого  разного рода трагические события и безумно мрачные происшествия.

Ну, а из всего того само собой более чем явственно следует, что вовсе и незачем совсем уж безостановочно плакать о том, что прежде так всего и стало весьма наглядной предтечей всей той грядущей жесточайшей трагедии 20 века.

И сколь неисчислимо многие и истинно нескончаемые его беды по всей той своей исконной сути как раз и начались со всех тех блаженно наделенных неземным разумом добрейших идеалистов, коим попросту нисколько не был близок весь белый свет со всеми его до чего безмерно застарелыми болячками.

Зато сколь радостно и светло им было от всего того невероятного возвышенного сияния, что как то кое-кому беспрестанно казалось, само же исходило от необъятно толстых фолиантов, созданных усердной слепотой самого еще различного рода теоретиков, что столь усердно корпели в библиотеках над трудами древнейших философов, а также и своих ближайших предшественников.

…и надо же, именно как раз оттуда и изымали они все те блики своего блестяще-ярчайшего нового мира.

И то и вправду было бы истинно надлежащим делом, да и, кстати, безупречно ведь наиболее естественным, кабы, конечно, никто и близко не собирался излишне скверно спешить, наскоро одевая в белый саван всю радом с ним безбедно существующую современность того ныне исключительно бывшего 19-го, да и самого еще начала 20-го столетия.

А между тем тот самонадеянно самоуправствующий весьма ретроградно правящий порядок в каких-либо действительно и впрямь довольно же резких и столь немыслимо долгожданных положительных улучшениях…

Нет, вряд ли, что он в том хоть сколько-то явно поболее нуждался, нежели чем некий тяжелобольной и вправду имел ведь нужду в тех-то самых до чего пресловутых белых тапочках.

Никакие идеалистические (не заземленные) принципы вовсе и близко никак не помогут переменить всю ту еще от века повседневно сложившуюся действительность хоть чуточку к чему-либо на деле и впрямь-таки весьма ведь хоть сколько-то более чем явственно же самому наилучшему.

Все те ярые зачинатели подобных заранее гибельных и безнадежно так обреченных на неуспех общественных преобразований, либо попросту все как один сгинут в сплошном бездеятельном популизме, либо, что лишь окажется несоизмеримо хуже, будут они наспех беспардонно отодвинуты в сторону яростными сторонниками захвата власти любой ценой и буквально под любым «благим» предлогом.

И, кстати, следует еще заметить, что все эти так и витающие в облаках собственных благодушных мечтаний яростные доброжелатели всего рода людского были всегда удивительно схожи с теми, кто был и впрямь «героически готов» с величайшей радостью и живостью поживиться за чужим столом, только на этот раз в чисто духовном смысле.

А кроме того, и все те нескончаемо бурные дебаты о более чем на редкость никак несомненной, и столь безотлагательной надобности… а именно во всей той немыслимо спешной перекройке всего того всегдашне совсем этак явно помимо нас уж существующего мироздания и создают великое множество всевозможных и всяческих сладострастно воспевающих насилие фанатиков.

Причем еще заодно как раз и тех, которых поболее всего разом ослепило именно то до чего исключительно весьма же суровое сияние, что сколь пламенно исходило от всех тех несокрушимо бесценных, однако, совершенно вот при всем том нисколько так неестественно обезличенных истин.

И разве то не понятно, кому это именно еще оказалось и впрямь-то под силу со всею большою страстью хрустально чистой души действительно так поверить всему тому неистово пустозвонному кликушеству.

И это как раз, поэтому все те явно никак совсем не злокозненные, а прежде всего, исключительно бескорыстные разрушители всего того старинного, барского и холопского уклада разом и устремились сколь решительно распахать плугом идей всю ту необъятную целину ничуть с ходу никак этак непроходимого, да и всасывающего, словно трясина общечеловеческого невежества.

А чего это вообще от них можно было, собственно, еще тогда ожидать?

Разве были они способны на разумный, читай раннехристианский подход в смысле вящей терпимости, а также и благодушия к людям, что вовсе-то не осознают саму сущность всяческих безапелляционных требований по весьма наглядному улучшению всей той совсем безбрежно уж обыденно суровой никак этак никогда в России и близко не меняющейся действительности?

Ну а, кроме того, никто из них вовсе ведь никак не жаждал совершенно этак никаких (благих?) перемен…

Да только понять ли это…

Нет уж, на что-либо подобное представители современного агностического ума были никак и близко совсем не способны, поскольку было им нисколько

никак не видать за отдельными деревьями славных благих убеждений целого леса общечеловеческого тупого невежества.

А между тем на той ведь самой «опушке», кое-кому и довелось столь до чего старательно обосновать все те тезисы, которые более чем неизменно базировались никак не на знании, а прежде всего на воинственном всеядном всезнайстве.

Но только зачем это вообще видеть всю ту довольно-то подчас совсем невзрачную действительность, если кому-то вполне ведь как есть, до конца этак явно хватает и ее вполне верно и надежно отмытой проезжей части.

И это как раз именно, поэтому некоторые яркие и блистательные личности до того отчаянно и заболотили весь тот путь, по которому и следовало вести всегда совсем же пассивные, да и как есть до чего еще агрессивно собственнические массы простого народа.

Правда, подобного рода «просветители» буквально всегда отчаянно же действовали в одно лишь то широчайше во всеуслышание так и объявленное всеобщим наиболее наилучшее его благо, да вот ведь, однако только лишь в меру всего своего чрезмерно как есть затасканного книгами довольно-то на редкость весьма праздного обо всем том своего разумения.

А между тем было оно безупречно же выпестовано именно на том совершенно ведь никому и никак не нужном сколь сухом и черством мистически-философском хламе.