© Цви Миркин, 2015

© Полина Побережски, дизайн обложки, 2015

Редактор Анна Новомлинская

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Давным-давно, не только до революции, но даже и задолго до татаро-монгольского ига, правил в городе Киеве князь Владимир Красное Солнышко. Правил он традиционно – пировал с дружинниками и время от времени воевал то с хазарами, то с половцами, то с печенегами. Торговля и ремёсла при нём процветали.

А раз торговля процветала, то и купцы в городе жили. Одним из них был богатый купец Филипп Иванович. Торговал он всем, чем можно торговать, со всеми, с кем можно торговать, разбогател на этом сказочно и построил себе терем в самом центре города Киева. Жена Филиппа Ивановича давно преставилась, и жил он в этом тереме с тремя дочерьми и многочисленной прислугой.

Двух старших дочерей выдал купец со временем замуж, одну – за начальника городской стражи, а другую – за начальника сборщиков податей. Надо ли говорить, что торговля после этого пошла ещё лучше. И остался он жить вдвоём с младшей дочерью Настенькой и, опять же, многочисленной прислугой.

Жили они тихо и спокойно, дебошей никто не устраивал и общественный порядок не нарушал. Только одно было странно – раз в неделю, с наступлением темноты, подведя баланс за день и заперев счётные книги в тяжёлый дубовый шкаф с огромным висячим замком, сделанным по специальному заказу аж в самой Италии, уходил куда-то Филипп Иванович и возвращался лишь под утро. Настеньке же строго-настрого запрещал в этот день после захода солнца из дому выходить.

Одолевало Настеньку по этому поводу неслабое любопытство. И однажды, ослушавшись батюшку, прокралась она тайком со двора и незаметно пошла за ним.

Шла она по городу Киеву, обходя лужи, грязь, кучи мусора и прочие следы активной жизни киевлян, пока не приблизилась к городским воротам. Увидела она, как батюшка монету вынул и сунул стражникам, а они его за ворота пропустили. Испугалась Настенька, вспомнила рассказы про чудищ разных, которые по ночам вокруг города Киева бегают, да любопытство пересилило. Подошла она тоже к воротам, сунула стражникам золотой, и пропустили они её.

Вышла Настенька за ворота в чисто поле и увидела батюшку, шедшего по обочине дороги. Пошла она за ним, стараясь не шуметь. Прошёл батюшка поворот дороги, она – за ним, и тут поняла, куда ходил батюшка каждую неделю.

На пригорке за поворотом стояла полуразвалившаяся избушка. Местные жители её сторонились – там жила уродливая полусумасшедшая старуха, от которой постоянно несло перегаром. Настоящего имени её никто уже не помнил, и известна она была в Киеве как «Баба-Яга». Никто не знал, чем она точно занимается, предположения строились самые разные, доносы на неё тоже писали регулярно, но так как подати она платила исправно, оснований заняться этим вопросом вплотную у властей не было. Именно в эту избушку и зашёл Филипп Иванович.

«Вот те на…» – подумала Настенька. Подкралась она к избушке и заглянула в окошко. А там…

Изнутри избушка выглядела гораздо приличнее, чем снаружи. Играла музыка, мёд, брага и даже привезённые из далёких стран экзотические напитки, на этикетках которых был изображён странный мужик в клетчатой юбке и с дудкой, лились рекой, а на полатях сидел батюшка и миловался с какой-то неизвестной Настеньке девицей.

Настенька хоть и росла дома, но подруги у неё были, и она уже успела кое-какие интересные вещи от них услышать, да и за дворовыми людьми время от времени подглядывала. Но чтобы батюшка… Такого она в жизни не могла себе представить. Перепугалась Настенька, увидев, что её батюшка проделывает, и бросилась бежать обратно к воротам. Сама не помнила, как золотой стражникам сунула, до дома добежала да в светлицу свою юркнула и заперлась в ней.

Глава 1.
Похищение купеческой дочери

Долго ли, коротко ли, подросла Настенька. Но увиденное в избушке у Бабы-Яги так и не забыла. Помнила она, как батюшка её с девкой миловался, и с тех пор вызывали у неё добры молодцы отвращение. Да и семейная жизнь старших сестёр навевала скуку – много детей, исполнение супружеских обязанностей раз в неделю да выслушивание рассуждений мужей о квартальных премиях за выполнение плана по сбору податей, пошлин и недоимок…

Тем временем приблизилось Настенькино восемнадцатилетие. А так как замуж её выдать пока что не получилось, пришлось Филиппу Иванычу озаботиться вопросом подарка. На прямо заданный вопрос Настенька ответила:

– Батюшка, не хочу я ни камней драгоценных, ни тканей роскошных. Подари мне лучше Чудище Заморское – будет у нас во дворе жить да соседей пугать.

Оторопел Филипп Иваныч:

– Да в своём ли ты уме, доченька? И как мы жить после этого будем? Нам же соседи красного петуха пустят! И женихи будут двор наш за версту обходить!

Рассердилась Настенька:

– Не хотите, батюшка, подарок такой мне сделать, ну и ладно. Слышала я, что в лесах под городом Муромом ведьма одна учениц набирает. Уйду из дома, выучусь у неё, да сама себе чудище наколдую!

Не нашел батюшка, что на это ответить. Понял он – придется дочкино желание исполнить. И пошел купец в лес, к Лешему.

В те времена вокруг города Киева ещё имелись густые леса, хотя много деревьев и пошло на изготовление идолов Перуна, Сварога, Даждьбога и прочих могучих божеств, которым поклонялись древние русичи. В этих лесах то тут, то там встречались густые чащи, в которые не заходили даже волхвы, утверждавшие, что ищут целебные растения. Многие, правда, подозревали, что ищут они то, что может компенсировать постоянный дефицит травки, без которой не получалось предсказывать будущее. В одной их таких чащ жил Леший.

У Лешего была странная репутация. С одной стороны, ничего откровенно плохого он не совершал, и даже у княжеских сборщиков податей претензий к нему не было. С другой стороны, образ жизни он вёл замкнутый, чем занимается, никто толком не знал, да и точное местонахождение его жилища было мало кому известно. Так что слухи о нём ходили один другого интереснее. Одни рассказывали, что Леший гонит такой самогон, от которого пьянеешь моментально, а похмелья наутро нет. Другие – что он изготавливает самое эффективное приворотное зелье, но стоит оно столько, что только константинопольский император, у которого сундуки от золота ломятся, может его купить. На самом же деле, всё обстояло гораздо проще.

Много лет назад, странствуя по свету, Леший встретил одну русалку и влюбился в неё. Русалка, в общем, тоже была не против, но была одна техническая проблема – вместо ног у неё был рыбий хвост. Вот и занялся Леший поиском рецепта снадобья, которое решило бы проблему. Снадобья он так и не смог найти, но стал редким специалистом по травам и зельям.

В ходе поисков Леший выяснил, что раз в году в лесу расцветал аленький цветочек. Никто, кроме Лешего, не знал, где его найти. Цветок этот, похожий на фаллос, исключительно положительно влиял на мужскую силу. Из него изготавливал Леший зелье, которое сбывал княжеским дружинникам – а они и платили щедро, и следили, чтобы у специалистов по сбору податей к нему претензий не было.

Сам Филипп Иваныч в жизни бы его не нашёл, но, к счастью, Баба Яга помогла – по старому знакомству.

Порывшись в сундуке, старуха, удовлетворённо кряхтя, вытащила ржавый и пыльный кубок и протянула его купцу:

– Ты, Филя, не смотри, что он такой засранный. Это для маскировки – чтобы эти, которые от князя на полюдье ездят, на него не позарились. Им же всё блестящее подавай. Кубок-то волшебный – встань на перекрёстке, подними его над головой и скажи громко три раза, куда тебе попасть надо. Он тебя туда и приведёт.

Купец так и сделал. Назвал он три раза Лешего, и кубок с силой потянул его в сторону леса. Потом, подчиняясь кубку, купец углубился в самую чащу – причём кубок, как нарочно, вёл его через самые грязные места. Через несколько часов перепачкавшийся, оборванный и исцарапанный купец выскочил на полянку, где на краю, под огромным деревом, притулилась маленькая избушка, хозяин которой явно давно не уделял внимание ремонту. Примечательного в ней не было ничего, кроме сильнейшего запаха. Чем пахло, было не ясно, но легче от этого не становилось – бедного купца чуть не вырвало.

Тем не менее, он пересилил себя, приблизился к избушке и постучал в дверь, еле державшуюся на одной петле.

Из избушки раздалось покашливание, потом послышалось что-то нечленораздельное, но явно нецензурное, дверца отворилась и на пороге появился хозяин:

– Ну, и кого нелёгкая принесла? Знаешь ли ты, что бывает с теми, кто незваным сюда придёт?

Филипп Иваныч не знал, но чувствовал, что ничего хорошего интонация не предвещает.

– Не гневайся, господин хороший! Не корысти ради, а токмо ради дочки любимой! Баба-Яга меня к тебе послала!

– Н-да, – задумчиво проговорил Леший. – Что ж, проходи, рассказывай, зачем пришёл. А со старой каргой я ещё побеседую. Узнает у меня, как мой адрес кому попало говорить…

Выглядел хозяин избушки странно. Точнее, настоящую его внешность описать не получится, потому что известна она была только самому Лешему, в совершенстве освоившему искусство мимикрии (или перевоплощения – как кому нравится). С возрастом Лешего тоже была полная неясность – точный год его рождения не был известен даже дьякам из канцелярии князя Владимира, а уж они-то знали всё. Купцу же он явился в виде мужика небольшого роста с явными следами злоупотребления алкоголем на лице, с мозолистыми руками и громадной нечёсаной бородой. Одет он был в сильно поношенный и многократно залатанный армяк, в руке держал ступку, в которой что-то помешивал.

Заметим также, что у Лешего имелось ещё одно редкое умение – он умел издавать особый звук, который моментально покорял лиц женского пола. Благодаря этому умению прославился он как редкий бабник, но после уже упомянутой истории с Русалкой пользоваться им прекратил.

Итак, перепуганный Филипп Иваныч прошёл вслед за хозяином в избушку. В ней царил страшный беспорядок, везде были развешаны травы разной степени высушенности, да расставлены коробочки и бутылочки с этикетками типа «Гениталии крысиные высушенные» или «Желудок кротовый толчёный». Были и более экзотические надписи, типа «Слюна девственницы» или «Моча старого индейца». Всё вместе и создавало тот запах, который чуть не свалил с ног нашего героя ещё на подходе к жилищу Лешего.

Итак, войдя в избушку и плюхнувшись на первый попавшийся табурет, который жалобно заскрипел, изложил Филипп Иваныч суть вопроса. Леший слушал его, время от времени произнося то или иное нецензурное ругательство. Когда рассказ окончился, он некоторое время мрачно молчал.

– Н-да, – сказал он наконец. – Нелёгкая у тебя ситуация…

– Куда уж тяжелее-то, – жалобно отозвался купец. – Не знаю, что делать…

– Делать-то всегда есть что… – заметил Леший. – Помочь тебе, в общем, можно. Но нелегко это будет. И дорого.

– Скажи, сколько, заплачу я! Ради любимой доченьки-то!

– Не в деньгах тут дело. Зачем мне деньги-то твои тут, в лесу? С медведями я ими расплачиваться, что ли, буду? – Леший благоразумно умолчал о том, сколько княжеские дружинники платят ему за зелье, приготовляемое из аленького цветочка – недостатка в наличных он не испытывал.

– Проси, что хочешь! – повалился на колени купец.

– Ну что ж… – задумчиво произнёс Леший. – За помощь мою принесёшь ты мне клок шерсти и кусок дерьма Чудища Заморского. А коли не принесёшь – пеняй на себя. Сделаю так, что влюбишься в Бабу-Ягу, и никого, кроме неё, не возжелаешь.

– Ой, спасибо тебе, благодетель! – купец снова повалился на колени и попытался поцеловать край армяка Лешего.

Брезгливо обойдя его, Леший подошёл к одному из сундуков и, порывшись в нём, достал кусок бересты, а затем, обмакнув гусиное перо в дурно пахнущую чёрную жижу, стал что-то на бересте царапать. Купец ждал, не шелохнувшись. Закончив царапать, Леший подал купцу кусок бересты:

– Значить, так. Написал я тут заклинание. Пусть твоя дочь прочтёт его в день своего восемнадцатилетия, ровно в полночь. Ровно! Если опоздает немного, или поторопится, или перепутает что в заклинании – быть беде, так и знай.

– Понял, батюшка! – пробормотал купец, пряча кусок бересты за пазуху.

– Ну раз понял, тогда пошёл вон! Да про плату не забудь, – сказал Леший, схватил купца за воротник и дал ему такого пинка, что купец вылетел из избушки, покатился по лесу и остановился уже почти у врат города Киева.

Утро дня своего восемнадцатилетия провела Настенька за чтением. Сидя в своей светлице, она разбирала и заучивала наизусть заклинание, нацарапанное Лешим на бересте, и инструкцию по его применению. Заклинание было длинным, а инструкция сложной. Да и заучивать его надо было, не произнося вслух.

Помимо прочего, заклинание включало в себя многие слова, с которыми Леший и батюшка Филипп Иваныч были вполне знакомы, а вот Настенька – не особо, потому как воспитывалась дома, да и дворовые люди при ней базар фильтровали. Поэтому провела Настенька за подготовкой целый день, даже свечки на печатном прянике задувать не пошла.

И вот настал вечер. В точном соответствии с инструкцией встала Настенька прямо в центр нарисованной на полу светлицы пентаграммы. Положив левую руку на грудь, правой стала она описывать круги в воздухе, посматривая на стоящие в сторонке песочные часы и мысленно кляня батюшку, пожалевшего деньги на контрабандные часы с кукушкой. Когда песка в их верхней части осталось всего ничего, начала Настенька декламировать заклинание. При этом она очень сильно волновалась, настолько, что в самом конце запнулась, и когда надо было завершить заклинание громовым «бля», произнесла вместо него более знакомое слово «блядь», которое иногда слышала, когда батюшка распекал дворовых девок.

И на последнем звуке заветного слова потемнело в светлице, раздался гром и всё заволокло дымом. Через некоторое время из клубов дыма раздалось недовольное урчание, сопровождавшееся разными странными словами. Когда же дым рассеялся, увидела купеческая дочь в своей светлице громадное существо с огромным брюхом, широченными плечами, длиннющими руками и огромным носом. Завершал картину толстый хвост, которым существо лениво обмахивалось.

– Ой, пришло чудище! – восхищённо вымолвила Настенька. – Давай, быстро, к ноге!

– Кто тут мне приказывать взялся? – лениво поинтересовалось существо.

– Я, – произнесла Настенька на этот раз менее уверенным тоном. – Ты же это самое, ну, Чудище? Заморское?

– Оно и есть, Чудище я Заморское. Только зачем ты тут мне команды отдаёшь?

– Ну, я тебя, это, вызвала же, – проговорила Настенька дрожащим голосом. – Ты в рабстве у меня должен быть… И желания мои исполнять…

– Так вот оно что… Ты сначала слова заветные выучи, дура! – вдруг взъярилось чудище. – Заклинания произносить правильно надо! Каждую букву! А теперь будешь ты до конца жизни мне служить! Поняла?!

С этими словами Чудище Заморское схватило Настеньку своими мощными лапами, три раза обернулось вокруг себя, пробормотало что-то нечленораздельное, щёлкнуло хвостом и они провалились в темноту.

Батюшка Филипп Иваныч стоял под дверью светлицы и подслушивал. Знал он, чем любимая дочь заняться собирается, и результата жутко боялся. Гром сильно напугал купца, но зайти внутрь он не мог – Настенька строго-настрого запретила. Но после того, как раздался гром, не услышал он больше ничего – ни криков, ни стонов. И, в конце концов, решился Филипп Иваныч, толкнул дверь и заглянул в светёлку.

Комната вся пропахла дымом и серой, деревянная мебель обгорела. Оберег, висевший над дверью, упал и раскололся надвое. В светёлке никого не было – ни Чудища, которое должно было бы появиться там, ни Настеньки.

Забеспокоился Филипп Иваныч. Комнату обыскал, даже в ларцы заглянул и в печь. Перерыв же всю комнату, понял он, что любимая дочь пропала.

Почти сразу пришла к купцу ещё одна мысль, напугавшая его не менее, чем пропажа дочери. Он вспомнил, на каких условиях дал ему Леший заклинание, и понял, что условия-то он не выполнил. Это несказанно напугало Филиппа Иваныча.

«А может, не знает Леший, что она уже заклинание читала?» – подумал купец. – «Может забудет? Дел-то у него и без меня много…»

Чтобы успокоиться, оторвался он на некоторое время от поисков дочери и приказал позвать к себе дворовую девку. Но тут ниоткуда раздался голос Лешего:

– Что, Филипп Иваныч, обмануть меня вздумал? Так не будет тебе спокойствия! Помнишь ли ты, что я тебе говорил?

Поражённый Филипп Иваныч потерял дар речи и сел на пол, напуганный до крайности. Но всё же был он купцом, причем многоопытным, поэтому, очнувшись, позвал первым делом управляющего и велел бежать в податный приказ и сообщить дьяку, что Баба-Яга уже несколько лет продаёт контрабандное пиво, привозимое аж из самого Константинополя, а подати с прибыли от этого не платит. Авось после этого долго не услышат о ней в Киеве.

Разобравшись с этой проблемой, стал Филипп Иваныч думать дальше. То, что дочь похитило Чудище Заморское, было ясно. Поэтому надо было выяснить, где находится дочь, после чего организовывать её спасение, и, что не менее важно, доставку обещанного Лешему. Как сделать это, Филипп Иваныч не знал…

С горя достал купец из ларца штоф водки и налил себе чарку. Выпив её залпом, налил ещё одну. Так сидел он и пил, как вдруг с улицы раздался шум, причём был он так силён, что доносился даже сквозь плотно закрытые ставни. Раздражённый купец подскочил к окну и распахнул ставни, намереваясь призвать кары небесные на головы тех, кто помешал ему думать о своём горе. Но, выглянув в окно, увидел он – на улице творилось что-то странное, люди, громко вопя, разбегались кто куда. Улица стремительно пустела. Приглядевшись и прислушавшись, он понял причину паники – в конце улицы появился Волхв.