ГОРДЕЕВА: Черт знает, как мы вообще решились влезть в эту историю, до конца не понимая, каких затрат (душевных, физических, временны́х) она от нас потребует. Я много раз задавала себе этот вопрос. Думаю, нас по-настоящему окрыляла появившаяся тогда и очень осязаемая уверенность в своих силах, которую нам (каждой по-разному) дали первые шаги. Смотри, вот – была нужна кровь, бросили клич – есть кровь; нужны деньги, вот – мы их собрали, ребенку купили лекарства, он их принимает. Всё работает! Это, конечно, сносит голову.
ХАМАТОВА: Мы изобрели свою благотворительность, ничего на самом деле об этом не зная. А ввязавшись, уже нельзя было отступать. Но я помню, с каким отчаянием понимала: сейчас не то что по колено увязнем – по уши; утонем, захлебнемся, расшибемся… Каждый из нас наедине с собой ужасался: “Мамочки, что же я делаю! Куда я влез!” Но, видимо, мы из поколения, которое не возьмешь на слабо, мы упертые.