постмодернистским экспериментальным романом[371]. И пусть еще не было всестороннего понимания, накопленных знаний с лихвой хватило, чтобы сформировать представление о литературе и заложить базу для творчества. Но именно потому, что база была зачаточной, простой, в дальнейшем литераторам пришлось изменить творческие подходы и методы. А поскольку «чистую литературу» оттеснили на периферию, одним из возможных вариантов для нее остался традиционный диалог с самой собой, возврат к себе. За основу творчества «чистой литературе» пришлось взять язык, нарратив и еще более универсальные человеческие идеи. Более того, «чистая словесность» уже разошлась с очерковой литературой и документальной прозой, которые вели напряженный диалог с действительностью, и в результате ей стало еще труднее найти пространство в реальности. Конечно, можно критиковать этот путь, но при этом необходимо учитывать, что «чистая литература» находилась в таких исторических условиях, в которых у нее попросту «не было выбора».