Цитаты из книги «Непостоянные величины»

Университет научил меня облекать простые мысли в сложные слова.

В его интересах – сплотить паству, в моих – вывести породу, привитую от конформизма. У него широкие полномочия, у меня – молодость и задор. Через год сопоставим результаты.

«И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную».

Когда нагрянет неодолимая хтонь, известно, что в двух шагах разъезжают составы, груженные товаром и пассажирами.

Когда ты навеки проклял всякий транспорт и расстояния, когда устал волочиться и ненавидишь саму идею движения, когда закупаешься текилой и виски впрок, точно вот-вот закроют границы лет на десять, когда два года застряли в горле и впереди невиданных размеров черная дыра, когда всем вокруг неловко от твоего поведения, когда вечный недосып и комплексы, когда искорежен и подавлен – это тот самый случай, чтобы записаться в социальный проект и исчезнуть. Переезд, чтобы отстраниться от себя и понять современность, которой нет, ибо есть прошлое и будущее.

На перемене Роман подозвал Оскара к себе и сказал, положив ему руку на плечо: – Буду честным. Меня впечатлили фотографии, которые ты показал. Наверное, я понимаю, что ты чувствуешь в моменты, когда ты делишься с кем-нибудь сокровенными мыслями, а тебя не слушают. Как я утверждал вчера, сопереживать сложно. Некоторые думают, что сострадание – это для слабаков. Некоторые боятся растрачивать его на посторонних.

Перед уходом Корольков мялся, будто хотел о чем-то узнать. В конце концов он решился:

Послав к черту теоретические премудрости, молодой специалист решил поговорить с Оскаром о его вкусах и предпочтениях.

Неповоротливый Гриша Слуцкий страдал у доски, склоняя числительное «двести шестьдесят два». С четырьмя падежами он с грехом пополам справился, а на творительном восьмиклассника парализовало. – Двухстами? – выдавил он.– В сложных числительных склоняются оба корня, обе части.– Двухста?– Григорий, давай так. Забудем о второй части, о сотне. Остается два. Доволен чем?– Двух? Двум?Мальчик дышал, как будто только что наматывал круги вокруг школы.– Нет.– Двух? Не знаю я этот ТП.Класс засмеялся.– Сам ты ТП! – крикнула Туктарова. – Иди ты, – огрызнулся Слуцкий.

К зиме Эткинд из 6 «А» окончательно отбился от рук. Жалобы на него учителя писали пачками, обеспокоенные родители донимали Фирузу Галиакбаровну и директора, требуя выгнать хулигана из школы. Ашер беспрерывно болтал, не делал домашнюю и издевался над одноклассниками. Ради потехи он запихал коробку из-под сока и шоколадные обертки в портфель Хаирзянова и спустил в унитаз его пенал. Пущенный Эткиндом железный транспортир просвистел в считаных сантиметрах над курчавой головой Сафиуллиной, отказавшейся одолжить на урок учебник. Старого Габбаса Юнусовича, добродушного физрука, без проблем ладившего с шантрапой десятки лет, Ашер без стеснения отправил по известному адресу на три буквы за незачет по прыжкам в длину, чем оскорбил всеми уважаемого педагога до глубины души.