Сквозь сумрачную квартиру во втором этаже дома, стоявшего на городской площади, каждодневно проходило все огромное лето: тихость дрожащих сосудов воздуха, квадраты ослепительности, сновидевшие на полу свои жаркие сны; мелодия шарманки, извлекаемая из сокровенной золотой жилы дня; два-три такта рефрена, снова и снова наигрываемые на неведомой рояли, заблудившиеся в огне дня бездонного и сомлевавшие в солнце на белых тротуарах. Закончив уборку, Аделя задергивала шторы и напускала тень в комнаты. Тогда цвета снижались на октаву, комната наполнялась сумраком, словно погружаясь в свет морской глуби, еще мутней отражалась в зеркалах, а вся дневная духота дышала на шторах, слегка колеблемая грезами полуденного часа
«Коричные лавки» Бруно Шульца – это так необычно, невообразимо прекрасно, но одновременно совершенно сумасходительно)) (или сумасводяще?)))
Пока читаешь, кажется, все, утонул и не выйти тебе никогда из этого лабиринта, с этих залитых солнцем улиц, с этих снежных тропинок, сверкающих в лунном свете, или из ночного кошмара, шевелящего усиками и топочащего лапками. Потому как слова этого писателя имеют температуру, запах, звук; они реальны, они ворожат и зачаровывают.
Снова со всех сторон обложила нас печальная серость города, зацветавшая в окнах темным лишаем рассветов, паразитирующим грибом сумерек, разраставшимся в густой мех долгих зимних ночей
Чтобы хоть как-то прийти в себя, начинаешь лихорадочно искать опору в читательском опыте)) Где же, где же было что-то похожее? Мирча Элиаде? Марсель Пруст? А можно ли сравнивать? А стоит ли? Или лучше не пытаться, а просто отдаться на волю этих замысловатых фраз и улететь.
Если бы я, забыв о пиетете к Создателю, пожелал избрать себе занятием критику творения, я б восклицал: меньше содержания, больше формы! Ах, какую пользу принесло бы миру убытие содержания! Больше скромности в намерениях, больше воздержанности в претензиях, господа демиурги, и мир станет совершенней! – восклицал мой отец, меж тем как рука его вылущивала белую лодыжку Паулины из узилища чулочка
Как ни удивительно, у этой сказки есть реальная подоплека.
По сути это рассказ художественно одаренного мальчика о семье, о своем городе, об уроках рисования, о щенке, о птицах, о буре, что бушевала три дня... О детстве, о том волшебном мире, из которого происходит каждый человек, где бы ни суждено ему было родиться. Просто большинство это забывают, как сны наутро, и только некоторые помнят, а единицы могут эти сны рассказать.
В такую ночь невозможно идти Подвальем или другой какой темной улицей, то есть изнанкой или как бы подплекой четырех сторон площади, и не вспомнить, что в столь поздний час иногда еще открыты некоторые из престранных и ужасно заманчивых магазинчиков, о которых в обычные дни и не вспоминаешь. Я именую их коричными лавками из-за темных деревянных панелей цвета корицы, которыми обшиты стены
Полагаю, что людям с поэтическими склонностями, читать Бруно Шульца строго рекомендуется)) Потому что проза Шульца несомненно поэтична, и наверное, если возможно ремесло художника облечь в слова, то Бруно Шульцу, бывшему и писателем и художником, это удалось. Или это просто ослепительный (или ослепляющий?))) пример художественности в литературе?