От автора

Как Журден обнаружил однажды, что говорит прозой, так и я понял, что давно уже пишу псалмы. Это понимание пришло не сразу, но оно пришло от стихов. Что бы я ни писал, они приходят свыше, и душа устремляется вверх, поначалу, казалось, навстречу стихам.

Однако, с опытом работы над текстами и над собой пришло понимание, что не к стихам возносится душа, а к Слову. А стихи, строчки – это лестница, по которой поднимается зов, и по которой спускается от Слова ответ.

Прошло довольно времени, прежде, чем я научился не столько пользоваться Словом, сколько обращаться к нему и слышать Его возвышающий отклик. Псалмами я называю стихи, в которых особенно явно переживаю возвышение. Те стихи, где чëтко видна вертикаль бытия, и где различие между «вверх» и «вниз» становится смысловым.

Со временем я стал легко узнавать псалм, когда он приходит. В этой книге я называю теперь псалмами также и те стихи, которые писались давно, когда я ещë не умел открывать им сердце так, чтобы они доходили и до ума тоже. Но именно они вытянули меня из ничтожества в достоинство и научили быть счастливым.

Меня часто спрашивают, почему я говорю «псалм», а не «псалом»? Ведь слова «псалм» нет в русских словарях. Причина такого своеволия состоит в том, что слово «псалОм» слишком громко для моего слуха, слишком трубно и слишком общественно, слишком призывно и слишком культово. Оно не годится для того, чтобы именовать тихий мой разговор с Богом. «Псалом» направлено во вне, к общине. А «псалм» – во внутрь, туда, где живëт и правит Господь. Тем более, что и в церковном употреблении слово «псалом» установилось довольно поздно, в связи с реформой патриарха Никона. До него же писали «псалъмъ» а также «псальмъ».

Читайте же, друзья, мои псалмы. И да благословит вас Милостивый и Справедливый.

Псалм I
Алеф веры моей в тебе

 
Алеф веры моей в тебе,
День грядущий.
Осыпь лжи и насилий
Надежду не сможет убить.
Оглянись,
 
 
Эхо истины
Хлебом приходит насущным.
Оглянись же, Господь,
Дай и нам до свободы дожить.
 

Псалм II
Вымирает постепенно

 
Вымирает постепенно
тот, кто знал, что было раньше.
На его приходит место
тот, кто прошлого не знает.
 
 
Это встречное движенье
называется «прогресс»,
а в движеньи неизменны
только вечные миражи.
 
 
Мне доподлинно известно:
в нашем мире выживает
только вечного сомненья
любопытствующий бес.
 

Псалм III
Вызрело зарево в озере

 
Вызрело зарево в озере.
Рыбы не ромбами – розами.
 
 
Облако в воздухе розовом
в образе зверя над озером.
 
 
Замерло зарево росстани
в небе и в озере – порознь.
 
 
И светоградными лозами
в озеро свесилось гроздьями
зарево –
 
 
ваза слëз.
 

Псалм IV
Если прямо скажешь прямо

 
Если прямо скажешь прямо,
это будет очень грубо.
 
 
Если поздно скажешь прямо,
то получится издëвка.
 
 
Если рано скажешь прямо,
не поверят всë равно.
 

Псалм V
Что там перепел встревожен

Геле

 
Что там перепел встревожен
над гнездом во ржи,
и луна прозрачной кожей
над жнивьëм дрожит?
 
 
Всë спокойно. Конь стреножен.
Вложен меч в ножны.
И ладони осторожны,
и глаза нежны.
 
 
Но за далью луговою
где-то стонет выпь?
Там, где любят, нет покоя
и не может быть.
 
 
Спи, любимая. С тобою
нашу жизнь прожить
это слышать голубою
музыку в тиши
 
 
и, как перепел, душою
ночью над жнивьëм
нам одной гореть звездою,
нам с тобой вдвоëм.
 

Псалм VI
Октябрь всегда благосклонен

Елизавете Б. Ауэрбах

 
Октябрь всегда благосклонен ко мне.
Осеннего неба голубизне
и слов, обращëнных к тебе, прямизне
обязан я тем, что свободен.
 
 
Я каждую осень летаю во сне.
Свобода внутри, в глубине, а извне
жгут руки колючим морозом вдвойне
холодные поручни сходен.
 

Псалм VII
Метафора, зерно метаморфозы

 
Метафора, зерно метаморфозы,
но прорастает вдруг, вибрируя, дыша,
и, куклу тела разрывая грëзой,
летит, порхает бабочкой душа
метафоры – начало превращенья,
когда на прежнее уже не станет сил,
и смерти нет, и вместо погребенья
преображенье – следующий цикл
метафор кратких, словно однодневки
в лесу весеннем свадебный полëт,
но странен лес – не дерева, а древки,
а в форме куколки она одной живëт
метафорой – ни тени перемены,
ей неподвижность кажется милей,
наверное, надëжней новой сцены:
в спектаклях этих что ни акт, то злей
становится метафора вопроса
о будущем – искусство вопрошать
всë дальше в прошлом,
впрочем, все прогнозы
ошибочны, и остаëтся ждать
метафору надежды.
Где-то близко
метафора надежды и любви,
и полог лëгкий звëздами обрызган,
и в горлах ком сглотнули соловьи,
и кто-то взглянет
вдруг прозревшим оком:
в громадной мельнице от неба до земли
из тихой глубины
хрустального ковша Большой Медведицы
низринется потоком
надежда, бабочка, душа,
но глыба неба крутится без проку.
А у черты вдали
проходит, не спеша,
кораблик, мотылëк,
и видят сон матросы:
висит над мачтой, искрами меча,
предгрозовой огонь голубоватой розой,
мерцанье,
                    мрак,
                               мечта,
метафора,
                  зерно метаморфозы.
 

Псалм VIII
Голос крови

 
Кубической воды
оранжевый кристалл,
на гранях воздух сух.
 
 
Стада моей беды
по рëбрам острых скал
пасëт библейский дух.
 
 
Несбыточный глагол
терзает хордой губ
окаменевший лик,
 
 
а на уступах гор
судьбы бубновый куб,
прозрачный сердолик.
 
 
И в нëм, как в янтаре,
за миллионы лет
увязнувший москит,
 
 
спит будущий Еврей,
в Торе сокрыв увет.
Спит каторжный левит.
 
 
Запаяно зерно.
Один свободный вдох
его освободит.
 
 
Как ярости ярмо,
как радости сполох,
как юности магнит,
 
 
на остриях гряды
высокий зреет клик,
и напрягает слух
 
 
кубической воды
библейский сердолик,
оранжевый пастух.
 

Псалм IX
Ещë не обморок, а морок

Марине Фиалковой

 
Ещë не обморок, а морок –
раскрывается земля,
и клубится возле норок
август, вылет муравья.
 
 
Рваной августовской раны
пересохшую гортань
речью суетной тиранит
крыльев выдоха таран.
 

Псалм X
Есть нечто беззаветно птичье

Марине Фиалковой

 
Есть нечто беззаветно птичье
в полëте падающих листьев.
Так голос неизменный кличет их,
как истовый и меткий выстрел,
 
 
и радость, зëрнышко свободы,
кружит, как опытный пилот,
их медленные хороводы
сквозь встречный муравьиный лëт.
 
 
И листьев танцем золотистым
к слов шелестеющим крылам
спускаются сухого смысла
крупицы, вопреки словам.
 

Псалм XI
Весть, что по степям

 
Весть, что по степям
дорожной пыли дня взвесь
клубится для
того, чтобы осесть
пуховым серым платком,
будто и не ехал никто,
взглядом впиваясь в прядь
колеи, убегающей вспять
от колен. Расстояние, пядь,
меньше толщины стен
с пограничным столбом.
Передвижение – взлом,
если едешь спиной вперëд.
Душа – воробей, стрелянный влëт
прячется в газетный кулëк привычек,
пëрышками шурша
о помятое «Здравствуй, дом!».
Расторопная память с дырявым дном
сохранила мелочи быта и лица.
 

Конец ознакомительного фрагмента.