Бывают такие произведения, читая которые, хочется остановиться, передохнуть, задержаться на время или совсем не двигаться дальше. Не потому, что слог тяжёлый или рассказчик неадекватный, а потому что подспудно зреет уверенность, что ожидают тебя в этой истории непростые испытания. Вернее, испытания ожидают героев, а тебе страдать и маяться вместе с ними.
Так и случилось с этой небольшой повестью. Читала долго и мучительно, пересиливая желания бросить книгу недочитанной. Подойдя к заключительным страницам, верила, что всё обойдётся, не случайно же название "неопалимая купина", верила умом, а правым оказалось то шестое чувство, которое останавливало.
Старший лейтенант Антонина Федоровна Иваньшина прошла войну, командуя молоденькими бойцами, поднимая их в бой. Сейчас она ветеран, но пережитое не отпускает, не даёт расслабиться. У неё свой взгляд на любую вещь и событие - строгий и безапелляционный: "Рожать — это не долг, это физиология. Долг — умирать, когда не хочется" или "Строить, товарищ майор. Гады всю страну пожгли да порушили. А учится пусть тот, кто настоящего дела боится". Характер у Иваньшиной не простой, она самолюбивая до болезненности, но и беззаветно щедра (не вследствие контузии, а потому, что фронт научил ее ценить только абсолютные ценности на всю оставшуюся жизнь). Внутренний стержень мешает ей прислушиваться к чужому мнению, а тем более подчиняться. Изменить, расплавить эту глыбу может только любовь. Так лейтенант Валентин Вельяминов сумел переубедить Антонину в важности образования, нашёл нужные слова: "Знаешь, чем страшна война, кроме жертв, разрушений, горя? Тем, что лишает человека культуры. И не просто лишает, а обесценивает, уничтожает ее".
Олег с Аллой (соседи, ставшие семьёй) пытаются наполнить смыслом жизнь старой пенсионерки разными методами: он - обосновывая действия необходимостью, она - мягкостью и уступчивостью.
Антонина Федоровна Иваньшина постепенно меняется, переоценивая заново события прошлого и переписывая листы рукописи.
Борис Васильев пишет о той войне, о которой написано слишком много и от избытка героического произошла девальвация. Ищет слова искренние и болезненные, обнажая неприглядное, чтобы не приукрасить, не обмануть.
Мы девальвируем собственную героическую историю: Герасим утопил собачку, и полтораста лет рыдают над нею потрясенные дети, а мы без конца толкуем о двадцати миллионах погибших — и встречаем отсутствующие глаза.
Эта повесть не только об Иваньшиной, она о людях с разными судьбами и характерами, с которыми столкнула жизнь старую фронтовичку.