И тянулись бесконечно длинные ленинградские вечера, коротать которые приходилось – увы! – с мамой. – Береги себя, доченька.– Береги себя, мамочка. Кто знает, сколько надежд и сколько страха было вложено в эти последние слова, которыми обменялись они, когда поезд уже тронулся.