Отзывы на книгу «Евстигней»

Это книга трёх героев. Не одного — трёх!

Первый, главный, чьим именем она и названа.
Конечно же, «Евстигней» Евсеева — биография человека неординарного, талантливого.

Истинно русский, особого покроя гений (мрачновато-весёлый и угрюмо-стремительный), как истинно русский тип...

Да, это он — родоначальник русской классической музыки, русской оперы, русской светской музыки. Создатель и первой народно-песенной оперы, и первой психологической оперы в России.

Гении всегда вызывают восторг и уважение. Ломоносов, Ван Гог — список можно продолжать. Все они известны и сейчас. Особенно если они — самоучки.
Кто-то скажет, что Евстигней не самоучка, нет. Что он получил образование. Подумать только, он — первый официально обученный в Академии художеств музыкант. Несмотря на то, что изначально музыкального направления в Академии не предполагалось. Первый русский академик Филармонической (Филармондской называет её наш герой Евстигней) Академии в Болонье, Мастер Композиции. Но чего ему это стоило!

Он сам сделал своё имя. Буквально сделал — определил, как оно будет звучать. Вообще, он всё сам — сам назвался, сам решил заняться музыкой, несмотря на то, что учили его на архитектора, сам добился того, чтобы смочь играть, несмотря на позднее начало занятий музыкой: разработал пальцы, усилил руки. Сам выучился нотной грамоте. И сам же решил придумывать музыку. Не знаю, насколько книга Евсеева правдива, но если ему верить — большой помощи Евстигнею никто и не оказывал. Сам, всё сам!

И уже только ради знакомства с его нелёгкой жизнью стоит прочесть эту книгу. Жизненный путь великих людей сам по себе всегда интересен. Однако сама книга была б вполовину, а то и на две трети хуже, если б в ней не присутствовали ещё два немаловажных героя.

Дальше...

Один из них — Российская империя времён Екатерины. Век Просвещения! Периоды жизни Евстигнея автор разделяет меткими ремарками, содержащими описание быта, мировоззрения русских людей, рассказывающих о войнах и победах Империи, политических интригах. Эти вставки-инкрустации рассказывают о вершках и корешках царствования государыни Екатерины, оттеняют жизнь пушкарского сына. Придают повествованию глубину и оттенки.

Не просто так встречаются в тексте Фонвизин и римский солдат Евстигней, не зря автор восхваляет Век Просвещения и тут же приводит размышления капитана лейб-гвардии о том, что мальцу он бумагу, подтверждающую возраст, доверит, а вот согласия на обучение солдатского сына не даст!
Да, именно так встретили простые люди нововведения императрицы. Возможность обучить грамоте, дать образование простым людям. Можно ль помыслить?!

Кто-то скажет: «Это просто поначалу, с непривычки». Ой ли?
Почти всю книгу автор лишь намекает на жёсткость государыни. Намёк тут, полслова там. Но в конце во всей безобразной красе предстаёт пред читателем правда, те самые корешки. Кровавые!

Нет, что вы! Всё в пределах приличий. Никаких казней. На людях жестокости — ни-ни! Генеральше ни слова грубого, ни намёка. Да и зачем? Достаточно двух слов верному псу, чтобы неугодную со всем почётом тайно с бала вывезли, жестоко — кнутом неоднократно по голой нежной коже — наказали, и туда же, на бал, в приличной одежде вернули. Будто б ничего и не случилось!

Другие неугодные послушно, по первому приглашению, сами в гости к палачу Шишковскому, Степану Иванову сыну, идут. Зачем? Тайна сия велика есть. Но факт остаётся фактом. Если, конечно, действительно существовало то кресло и тот механизм, с помощью которого крепко, до смерти (!) высекли столбового дворянина.

Так их, российских искусников ремёсел и слов! Веку Просвещения радуйтесь, но на императрицу не забывайте оглядываться. Дабы сберечь задницу, не повторить участи стихоплёта известного! Он лишь раз в гости заглянул, да через две недели скоропостижно и преставился.

Мания издевки. По сути, всё то время полностью умещалось в этих двух словах. Несмотря на декларируемое просвещение, на невиданное до той поры обучение детей низов грамоте, состояние сочиняющего, положение сочинителя (и музыки, и всего иного) при Екатерине было неощутимым: зеро, нуль!

В "оперской сказке" у государыни для русского народа никаких слов и впрямь припасено не было. Рукою самой императрицы в местах, кои подозрительны в смысле возможного вольнодумства, было начертано "Далее следует пантомима".
Купцы, посадские, работные люди (колесники, мирошники, бондари), также и чёрное духовенство, и хрестьяне окрестные — все они на театре присутствовали. Но изъяснялись немо: сплошь одними жестами.

Именно так! Какие там вольности? Куда там грамоте? Сколько б императрица ни учреждала академий, истинного просвещения народ не видел. Не верите? Тогда прислушайтесь к свидетелю, самому Евстигнею:

Выучили и отринули! Показали друг другу, как детей нижних чинов обожают, — и квит. И к новому менуэту перепорхнули, к очередному званому обеду. А ты — погибай в отчаянии, учи дурошлёпов и дур! Да ещё при том проявляй великодушие и терпенье...

Как вам жизнь при Екатерине? Тепло ль, много ли света от такого просвещения? То-то же!

Другой, не менее важный герой — музЫка. Она первая встречает читателя, сопровождает всю книгу, рассказывает свою историю, помогает другим героям и скрывать эмоции, и показывать их. Да сам текст мелодией словно пропитан! Он — живой, дышащий, звучащий непривычным говором XVIII века. Непривычно поначалу, но довольно быстро музыка, спрятанная в буквах, завораживает, втягивает в ритм чтения.

Более всего автор за музЫку переживает. Никак не найти ей своего места при Екатерине! МузЫка в то время — лишь постольку-поскольку. В операх матушки-императрицы — с краешку осторожненько постоять ей дозволялось. Но — не более! Зелёный, только отучившийся капельмейстеришко решил музЫке заглавное место в опере отвести? Оперу в расход, наглеца — в забвение. Ни ему, ни имени его известности не давать. Пущай всю жизнь крохами перебивается, неудовольствие императрицы помня! А музЫку — в строгости держать, лишь паузы в опере позволять заполнить. Да можно ль сейчас мир без музыки представить, оперу без песен? Немыслимо! Однако ж в то время это было в порядке вещей.

Ближе к концу книги вельможи, правда, её приласкали. Но не музЫку — меломанию. Фальшивую, лживую, неискреннюю…

Так и кружат по книге в извечном танце три главных героя — опальный капельмейстер, Российская Империя и музыка на правах невзрачного, нелюбимого приёмыша. Казалось бы, что может человечишко, малая, пространственно-временная, напитанная мыслью и плотью точка, против махины — целого государства? Империя — гнёт, ломает, не даёт писать своё, развернуть свой гений. Однако ж Евстигней — не просто человек. Он — композитор! Он мыслью своей преобразил музыку звучащую. Писал, правил, учил других тому, как надо, как дОлжно быть. А Россия — не просто мысль! Но и мелодия образа! Мелодия мысли! Без музыки — никуда. Ведь многое в жизни театрального прикрытия требует. А попробуйте в театре совсем без музЫки обойтись! Если это не пантомима — не получится. Молчащий театр — сух, пресен, публике быстро наскучит. И даже Екатерина понимала, что народу веселье нужно. А раз так, то и музыке — звучать!

И как в детской игре Камень — государство, тупит Ножницы — композитора. Композитор же в свою очередь режет, правит Бумагу — музыку. МузЫка же обёртывает, окутывает Российскую Империю — камень, исподволь изменяя её, внося коррективы. Так в книге, так и в жизни. Как два века назад, так же и сейчас, в современности.

И отрадно, что не всё безнадёжно. Что есть изменения с того времени. Русская опера, русская музыка окрепла, стала известна на весь мир, заняла своё место. Надеюсь, мне доведётся когда-нибудь услышать легендарного «Орфея» Фомина, и я смогу сама оценить его детище.

Eusigneo

Равнодушие выкрало его славу. Чернильные души вымарали биографию. <…> Великую музыку – по тактам, по строчкам – растащили друзья, недруги.

История.
Книгу «Евстигней» я выиграла в раздаче ещё прошлой весной. Но как-то руки не доходили (стыдно!), объём отпугивал, сюжет тоже: ведь биография – это совершенно не мой жанр! Но вот добралась таки… Одолела. Две недели корпела. А вот дочитала, и, смотри-ка, абсолютно своё мнение поменяла. Буквально за один только (причём, второй) эпилог. Неожиданно. Эпилог этот подводит все итоги романа. Ставит вопросы, но не отвечает на них – даёт почву для размышлений.
Сюжет.
Как я уже сказала, «Евстигней» - это биография. Кого? Русского композитора, Евстигнея Фомина, слыхали о таком? Лично я раньше – нет, хотя и имею музыкальное образование. Пока не прочла то ли в рецензии, то ли в чьём-то отзыве, что Евстигней – реально существовавший персонаж, и подумать не могла, и не отозвалась его фамилия ни в одном из уголков моей памяти… А, лучше б наверное и не знала, до конца. А потом – БАЦ! – сюрприз такой.
Книга описывает жизнь композитора довольно подробно, если не сказать полно – с пяти лет и до самой смерти, а так же и кое-что после неё. Описывает спокойно, без напряжения, без форс-мажоров или каких-либо внезапностей. Радость в ней – тихая, горе – смиренное, никаких крайностей. Любовная линия, на мой взгляд, выписана недостаточно, но это уже моё субъективное мнение. Наравне же с жизнеописанием Евстигнея идут История России и её выдающиеся личности. Конечно же, более выдающиеся, чем Фомин. Это Екатерина II и Павел I, Державин и Крылов, Бецкой и Шереметев, даже Моцарт затесался, и не случайно – ведь Фомин и есть Русский Моцарт. Дар его уникален и гениален, но книга как-то слишком спокойно об этом говорит, не восхваляет, не превозносит, поэтому я иногда и скучала при чтении. Но эта особенность, наверное, уже относится к слогу автора.
«Евстигней» - книга не только о композиторе, но и о музыке. Поэтому могу посоветовать её всем интересующимся музыкой либо её творцами и историей – здесь о ней довольно много написано.
Язык.
Как будущего лингвиста меня всегда волнует тот факт, как же писатель оперирует своим главным инструментом. Хочется особо отметить, что очень приятно было читать непереведённую историю, написанную изначально на моём родном языке. И слог, стиль, которым написан «Евстигней» заставляет меня гордиться русским, великим и могучим. Здесь он насыщен архаизмами, которые едва ли не переливаются через край, структуры предложений также изменены, подстроены под XVIII век, - кстати, это довольно усложняет чтение, особенно в самом начале, - но тем не менее сразу же создаётся Атмосфера.
Язык обрусевших иностранцев (большинством итальянцев и немцев) также стилизован, а в речах образованных людей порой проскальзывает фраза-другая на латыни, что тоже радует.
Композиция.
Я уже говорила, что никаких крайностей в книге нет. Композиция абсолютно последовательна, если не считать небольшого отклика XXI века, в самом начале меня очень смутившем, а в конце ставшим тем самым вторым эпилогом, который, по сути, есть сокращённая версия всего романа: читаешь его и вспоминаешь наиболее важные события книги, а также и что-то начинаешь понимать, кроме сюжета, в самой жизни Фомина. Начинаешь задумываться…
Автор не забегает вперёд, иногда оглядывается назад, но не делает резких десятилетних скачков, ограничиваясь двумя-тремя годами, поэтому не запутывает читателя.
Моё субъективное мнение.
Для этой книги наиболее подходящее слово – «спокойная». Тихая-мирная. И вроде бы не люблю я такие «нейтральные» книги, да и не люблю биографии, здесь – мне всё понравилось. И что самое интересное, осознала-то я это лишь на последних 30-и страницах (а всего их 570 с небольшим). Эдакий мини-переворот в сознании. Спокойный, тихий-мирный…
Читала долго, но теперь нисколько не жалею ни времени, ни сил, ни того, что параллельно ничего не читала – эту книгу надо читать с погружением, проживая вместе с героем все его горести. Да, именно горести, ибо радости там почти и нет. Как ни ждала я, успеха композитор не достиг ни в карьере, ни в личной жизни. Признанием его общество не удостоило. Люди его забыли. Современные обыватели, как я например, вообще о нём ничего не знают. Увы и ах.
«Евстигней» - это колоссальная работа автора! Её видно на каждой странице, в каждой фразе. Это действительно Большая Книга.

Любая книга, любое произведение и автор понимаются лучше в историческом контексте. Что окружало, что подавляло и что приходилось преодолевать? И если в литературе для меня отражение контекста очевидно, то в музыке, к сожалению, нет. И это понятно – так просто увидеть в книге отголоски времени, протест или наоборот, свободу, которой дышал и с которой творил автор. В самом сюжете, в героях и в их поступках, мы можем с легкостью прочесть, расшифровать окружающий мир. Но в музыке… Чтобы понять, что несут в себе ноты, в чем их протест или свобода – нужно знать, разбираться, уметь «читать» музыку, видеть двойной смысл. Допустим, всем известно, что Шостакович подвергся гонениям в Советском Союзе, но чем именно была опасна его музыка, ответит не каждый. В том числе и я. Я могу понять, только если мне объяснить, рассказать, или как Борис Евсеев, лауреат Бунинской премии и премии Правительства Российской Федерации в области культуры за роман-версию «Евстигней», поведать о жизни гениального русского композитора Фомина. Тогда все становится на свои места. И музыка, и её значение, и след в истории, который оставил сын канонира Тобольского пехотного полка.

О том, что императрицу Екатерину II считают символом российского просвещения, знает каждый школьник с 7 класса. И то, каким образом София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская стала императрицей, ни для кого не секрет. Властная, авторитарная, нетерпимая, тщеславная и умная государыня не продержалась бы на престоле так долго, дай она волю таким смутьянам как Радищев или, не дай бог, Емельян Пугачев. Поэтому не удивительно, что в 1786 году, когда новоявленный академик, юный композитор, учившийся музыке в самой Италии, Евстигней Ипатович Фомин посмел переделать ее собственное сочинение в угоду своей музыки и поставить оперу «Новгородский богатырь Василий Боеславич» по-своему, Екатерина II рвала и метала. Нет, она не сослала в кандалах в Сибирь этого дурака, она поступила хуже. По-женски более изощренно и мстительно – она сделала так, чтобы Фомин не смог работать, чтобы его музыка никогда не была прославлена, чтобы его работы всегда переделывали, чтобы он даже не мечтал попасть в императорский театр. Чтобы он исчез из памяти людской. Удалось ли ей то? Раз сегодня мы можем прочесть книгу Евсеева – нет.

Судьба талантливого, неординарного, удивительного человека, который опередил свое время, оборвалась рано – в 38 лет. И вся эта жизнь, с первых лет у мамки-солдатки под боком, и до последних дней, когда «жить далее не было сил» - выражена в музыке, вписана, вложена в нее. И единственно жаль, что так много утеряно, так много приписано другим, и многое забыто было надолго…

Я так рада, что есть в интернете передача с Борисом Евсеевым, где он не просто рассказывает о себе и о своем отношении к музыке, о книге "Евстигней". Он наигрывает темы Фомина, он объясняет, в чем ценность его творчества, в чем он опередил свое время. И в идеале, эту книгу надо продавать с аудио диском в придачу, и слушать-слушать-слушать…

Я прочла всего одну книгу, а сделала так много открытий для себя! Я узнала о становлении русской музыки в XVIII веке, о Российском Просвещении в действии, о Моцарте и Березовском, о падре Мартини и Станислао Маттеи. Я узнала о Львове и Карамзине, о Фонвизине и Крылове, я заново познакомилась со многими историческими личностями, и погрузилась в чужую эпоху, в чужой для меня мир музыки. Я прочла книгу писателя-диссидента, я познакомилась с современной русской прозой (я так мало читаю ее!). Я никогда ничего не читала ни у лауреатов Бунинской премии, ни у финалистов «Большой книги». Я знаю, что эти премии есть, и что они заслуживают внимания, но всегда моя душа лежала больше к зарубежной литературе. А сейчас – прочла и не жалею. И самое главное для меня – я немного лучше стала понимать эту загадочную субстанцию, скрывающую в себе сотни эмоций и смыслов – музыку. Она непостижима для меня в своем классическом варианте. Тот интуитивный уровень, на котором я могу воспринимать оперу, симфонии, сюиты, сонаты и проч. довольно примитивен и полностью основан на восприятии сердцем, а не умом. А здесь, благодаря Евсееву, я что-то начинаю понимать.
И стоило прочесть один роман, чтобы сделать столько открытий…

Фомин - всем вам на помин!
Фомин - уж теперь не солдатский "свин"!
Фомин - радости будет сын!

Практически с первых страниц романа удалось мне погрузиться в историческую среду времени, описываемого автором. Фразы, речевые обороты, специфические акценты. Все, чтобы прочувствовать, нарисовать в своем воображении. Не малую роль, на мой взгляд, имел также юмор и шутки, которые использовал автор. Своеобразные, необычные, местами не совсем литературные. Но зато такие соответствующие духу времени!
Знакомство с творчеством автора - Бориса Евсеева - меня приятно порадовало. Книга читалась легко и с интересом. Узнала много нового о становлении музыки в Екатерининской Российской Империи. Хорошо выверенные исторические романы - моя слабость. Здесь, в целом, все порадовало.
Ну, и совпадение, которое как нельзя лучше сказалось на интересе моем к роману. Взяла я его с собой в поездку в Санкт-Петербург (или Санкт-Питер-Бурх, если исходить из названия в книге). Читать об истории тех мест или строений, которые видел или еще увидишь, да еще и в первый раз. Это было здорово!
Судьба русской музыки, в лице музыканта с достаточно тяжелой судьбой Евстигнея Фомина, складывалась очень трудно. Автор очень четко обрисовал от кого и от чего зависел успех музыкальных творений. Гениальность и новаторство отодвигались и забивались в самый дальний угол, с глаз подальше. Плачевно, но жизненно и правдиво.
Трагизм просматривается и в сплетении автором судеб позабытого и невостребованного композитора Фомина и справедливого и осуждаемого государя Павла Петровича. Как бы там ни было, а несчастье и беда может быть на пути каждого: будь то простой смертный, хоть и необычайно талантливый, или престолонаследник. Жизнь сложная штука.
Несмотря на тяжелую судьбу, Евстигней Фомин смог оставить свой вклад в историю русской музыки. А то, что, как правило, талантливые и одаренные люди остаются непризнанными при жизни, остается на совести общества. Общества, которое прозревает только после смерти гениев. Гениев, без которых истории бы не было, и не было поводов для гордости.