Цитаты из книг автора «Борис Орлов»

Услышат о такой войне – могут и в ножи взять. А могут и за винтовки похвататься: у них каждый мужчина, который винтовку поднять уже или еще может – воин, и оружия по деревням да селам попрятано уж никак не меньше, чем мужиков в той деревне имеется. Получить же собственную гражданскую войну в планы югославского регента Павла Карагеоргиевича ну никак не входило.

Но вот схватиться с немцами они были решительно не готовы, ведь совсем недавно это были союзники, почти братья. У сербов и особенно черногорцев все было с точностью до наоборот: драться с немцами – пожалуйста, драться с русскими – господи, спаси и сохрани! Причем в Черногории о возможности войны с Россией даже упоминать не рисковали: царногоры – народ суровый, резкий и несколько дикий.

У югославов были свои проблемы. Воевать против русских готовы были только хорваты и словенцы. А чего бы не воевать – дрались же двадцать лет тому назад, и не то чтобы все время проигрывали

В противовес офицерству среднего звена и промышленникам. Эти как раз считали, что если, храни Господь и Дева Мария, война, то красных в Букурешти стоит ждать не больше чем через два-три месяца…

Хотя и числились румыны в прошлой войне в победителях, и по Версалю вроде получили территорий – чуть не полстраны, а ведь помнили, как их в шестнадцатом Макензен за две недели не просто разгромил – почти уничтожил! И совсем бы добил, если б русские армии насмерть не встали. А теперь русские с немцами по одну сторону сражаться будут…

. Россия и при царях не отличалась особым миролюбием, а уж при новой власти кровожадных большевиков – спаси Господи! Германия – и двух десятков лет не прошло, как, считай, одна со всем миром четыре года сражалась, да еще и чуть не выиграла. Итальяшки, конечно, победами похвастать не могут, но задиристы. А если их русские и немецкие большевики поддерживать будут?

Румыния, Чехословакия и Югославия только теперь поняли, во что втянули их ясновельможные паны. Им предстояла большая драка с тройкой, может, и не самых больших, но уж точно самых агрессивных (после самих поляков, разумеется) государств Европы

Двадцать первого июня на очередном заседании парламента Французской Республики в повестке дня в разделе под обозначением «Разное. Второстепенное» было рассмотрено обращение поляков. И хотя радикалы и правые отчаянно взывали к «благородству по отношению к старому, верному союзнику», шестьдесят два процента депутатов, принадлежавших Народному фронту, единодушно проголосовали против любой помощи агрессору. В любом виде. Слишком уж свежи были воспоминания о парижских беспорядках, учиненных правыми. Профашистские выступления, собственно, и стали причиной создания Народного фронта…

– Польская республика, – медленно процедил новый министр иностранных дел Франции Морис Торез[460], – в данном случае является агрессором, так что ни о какой помощи со стороны Франции, на которую вы, вероятно, рассчитывали, согласно нашему союзному договору, не может быть и речи. Посол Микельский почувствовал себя так, словно его ударили по голове. Топором…

Двадцатого июня польским посланникам в Москве и Риме были переданы ультиматумы: в течение сорока восьми часов польские войска должны очистить незаконно занятые ими германские территории и возместить нанесенный их ничем не спровоцированными действиями ущерб. В противном случае оба государства – Советский Союз и Народная Италия, будучи связанными с Германской Советской Федеративной Социалистической Республикой военно-политическим союзом, оставляют за собой полную свободу действий по принуждению Польши к исполнению международных соглашений. В тот же день дипломатической почтой такие же ультиматумы были доставлены в Варшаву. А несколькими часами раньше в Париже расшифровали секретную инструкцию Исполкома Коминтерна: Народному фронту предстояло отработать те средства, что Коминтерн предоставил для победы союза коммунистов и социалистов. Поэтому, когда польский посол добился аудиенции во французском министерстве иностранных дел, он был неприятно удивлен. Крайне неприятно…