Цитаты из книги «Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир»

Джонсон попросил разрешения подержать зайца, а сам бросил перепуганное животное в раскрытое окно и крикнул ему, чтоб удирал отсюда. Или я мог бы вспомнить, как он обращался со своим котом, Ходжем, для которого он сам выходил и покупал устриц. При внешней ярой интеллектуальной нетерпимости на самом деле он был ужасным добряком.

Самое простое и безопасное средство от всех печалей – занятость».

Канализационная сеть, рассчитанная на 2,5 миллиона человек, дожила до наших дней и справляется с нечистотами 7,7 миллиона.

Он взял свой план и удвоил все цифры. Он учел численность населения города, затем тщательно подсчитал диаметр труб, необходимый, чтобы пропустить поток стоков. А потом он произнес слова, которые следовало бы произнести и строителям лондонского метро, и тем, кто выбирал место для международного аэропорта. «Гм… – сказал он, – мы сможем сделать это только один раз, а ведь всего предвидеть невозможно». И увеличил диаметр тоннелей в два раза. Недавние исследования показали, что если бы он придерживался первоначальных расчетов, то сеть исчерпала бы свои возможности в 1960-х.

Он предположил, что болезнь вызывает зараженная питьевая вода, а то, что вспышка холеры происходит после систематического слива нечистот из сточных ям в Темзу, вовсе не случайно. Эту систему слива ввел лондонский Комитет по канализации, где помощником землемера работал некто Джозеф Уильям Базалджетт (1819–1891), внук французского иммигранта-протестанта и многообещающий инженер. Спустя восемь лет Базалджетт был уже главным инженером нового Лондонского Управления строительством (MBW), и тут оказалось, что он разделяет идеи Сноу. Существовавшая в Лондоне система сточных канав отводила выпавшие осадки и всякую дрянь и сливала все это в Темзу. Он предложил смелое решение: сеть самоочищающихся подземных канализационных тоннелей, состоящую из 132 километров крупных каналов, в которые втекали стоки из 1600 километров новых уличных каналов. Это был инженерный проект беспрецедентного масштаба. Само собой разумеется, правительство отвергало его пять раз подряд.

Осенью 1848 года случилась самая страшная вспышка холеры за всю историю города – умерло более 14 000 человек. В то время как Флоренс Найтингейл и другие твердо верили, что инфекция распространяется по воздуху или через грязные простыни, один лондонский доктор по имени Джон Сноу думал иначе. Он изучил точечную карту местожительства умерших и обнаружил, что все жертвы в районе Сохо проживали рядом или пользовались одной конкретной водяной колонкой на улице Брод-стрит, – и сделал вывод, что эта колонка и есть источник заражения.

Эту связь вскрыл Джон Сноу в 1854 году, когда Флоренс как раз готовилась отправиться в войска. Он пришел к заключению, что возбудитель холеры находится в воде, но это открытие оценили не все и не сразу. Ужасно, но факт: за полгода после приезда Флоренс смертность даже выросла и госпиталь в Скутари стал самой производительной бойней в тамошних местах – в ее первую зиму здесь умерло 4077 человек.

«На кой солдату зубная щетка?» – говорил один из ее оппонентов. Найтингейл осадила его. Когда кто-то говорил, что чего-то сделать невозможно, она отвечала: «Это должно быть сделано». И, хотя она никогда не повышала голос, все, что она говорила, исполнялось. Она заставила распахивать окна настежь и проветривать палаты, чтобы избавиться от смрада. Заставила починить канализацию. Она справилась с волокитой, из-за которой не поступали припасы. За все время существования госпиталя до ее приезда здесь постирали в общей сложности 7 (семь!) рубашек. Найтингейл устроила прачечную.

В 1849 году случилась очередная вспышка холеры, от которой умерло 14000 людей. К 1854 году, когда Найтингейл и Сикоул готовились к отправке в Крым, тайну этой болезни еще не раскрыли. Обе женщины были глубоко невежественны в том, что сегодня называется «основами гигиены», но это было бы полбеды. Разными путями, но обе они обрели жгучее желание посвятить жизнь делу помощи больным. Обе приложили руку к созданию самого понятия о профессиональной медпомощи и уходе за больными.

революцию совершил Тёрнер. Он первым утвердил принцип: важно не то, что видишь, а то, как видишь. Он стал отцом импрессионизма.